Майк пожал плечами:
— Отлично!
Как только он ушел, Холли, Тоби и Джана побежали наверх, в тренажерный зал. Я увидел, что Холли встала на беговую дорожку, и снова принялся за работу.
Список дел на вечер был очень большой, и мне потребовалось много времени, чтобы справиться с ним, ведь я никогда не занимался ничем подобным. Я убирал рабочие инструменты, когда подошли Холли и Джана. Они достали из сумок бутылки с водой, а потом Холли сняла через голову черную рубашку-поло, под которой оказался ярко-розовый спортивный бюстгальтер. Ее волосы мелькнули прямо перед моим носом, и я уловил арбузный запах шампуня, который был мне очень хорошо знаком.
Потом Холли и Тоби вернулись наверх и продолжили изнурительный марафон на беговой дорожке.
— Они все время это делают, — сказала Джана, присаживаясь ко мне. — А я бег терпеть не могу.
— У меня дыхание сбивается только от одного взгляда на них, — признался я.
Минут двадцать они по очереди прибавляли скорость, а потом Тоби сдался.
— Наконец-то я выиграла! — сообщила Холли, когда они спустились вниз.
— Да пожалуйста, — пробормотал Тоби. — Я иду в душ.
— Кое-кто не умеет проигрывать, — нараспев произнесла Джана.
— Ладно, Холли. Я признаю поражение. — Тоби изящно склонился перед дверью в раздевалку.
Холли рассмеялась и села около своей сумки — как раз рядом со мной.
— Он ушел? — прошептала она.
Мой язык внезапно отказался повиноваться, и я смог лишь кивнуть, мысленно ругая себя за идиотское поведение. Ну, скажи хоть что-нибудь!
Холли плюхнулась на мат, лежавший у нее за спиной.
— Утром я точно не встану, но если ты расскажешь об этом Тоби…
Я наклонился над ней и, набравшись смелости, поинтересовался:
— И что тогда? Сделаешь так, чтобы меня уволили? Вывернешь все шурупы из креплений лестницы?
Она затряслась от смеха:
— Нет, я не стану ничего делать. Это была неудачная попытка тебя напутать.
Я протянул руку, чтобы помочь ей встать, и, поколебавшись, она схватилась за нее. Но, как только Холли оказалась на ногах, я разжал ладонь. Ее прикосновение напомнило мне слишком о многом.
— Я лучше пойду. Ты работаешь завтра?
— Да, я здесь почти каждый день.
Холли показала мне, как запирать входную дверь, и я направился к железнодорожной станции, которая была в нескольких кварталах от клуба. Но каждый шаг, увеличивающий расстояние между нами, давался мне все труднее.
Глава четырнадцатая
Понедельник, 10 сентября 2007 года
Я вошел домой через парадную дверь и тут же услышал голос: это был отец, но говорил он не по-английски. Интересно, что это за язык? Может быть, русский?
Прислонившись к стене в противоположном углу кухни, я пару минут прислушивался к его беглой речи, а потом он повесил трубку.
— Джексон, это ты?
Хватит подслушивать.
— Да, папа.
Он вышел в холл и увидел меня.
— Где ты был?
— Гм… я просто гулял… кое с кем.
Он нахмурился:
— Уже поздно. Было бы неплохо, если бы ты позвонил мне.
— Извини, — пробормотал я и поспешил сменить тему: — Ты сейчас говорил по-русски?
Он повернулся ко мне спиной.
— Это был турецкий язык. Мы сейчас проводим испытания нового препарата. Мне нравится общаться без переводчика, когда это возможно.
Какие-то тайные дела ЦРУ!
Внезапно я вспомнил еще один подозрительный момент. Из будущего. В тот момент я искренне считал, что мой отец — обычный сноб и этим определяется его отношение к тому, что я встречаюсь с самой обычной девушкой. Это произошло в середине июля две тысячи девятого года. Мы с Холли только что поужинали и шли ко мне домой. Холли запрыгнула мне на спину, и мы вдвоем приветствовали Генри, стоящего у двери. Он засмеялся и покачал головой:
— Хорошего вам вечера, мистер Майер, мисс Флинн.
— Почему они никогда не называют нас по именам? — поинтересовалась Холли.
— Я предлагал им быть менее официальными, поверь мне, но они отказываются.
Мы не успели еще войти в квартиру, а она уже целовала меня в шею. Нас обоих не было в городе в эти длинные выходные, мы не виделись целых пять дней и готовы были тут же наброситься друг на друга или как минимум продолжать обниматься. В любом случае идея начать вечер с ужина была ужасной.
— Ты не хочешь выпить? — спросил я, открывая холодильник за барной стойкой в гостиной.
— Мне нравится вино с насыщенным фруктовым вкусом. У тебя есть такое?
Я достал бутылку, но не стал брать бокалы. Мы действительно планировали встретиться сегодня за ужином, но сейчас мне хотелось лишь одного — окунуться в водоворот чувств, из которого мы не могли вырваться всю прошлую неделю.
— Давай сегодня напьемся хорошенько.
— Что мы празднуем? — поинтересовалась Холли, когда мы вошли в мою комнату и сели на кровать.
«Ничего… пока еще», — подумал я, вытягивая пробку, и протянул ей бутылку:
— За нас, самых классных парня и девушку во всем мире!
Холли сделала глоток вина — фруктового, как она его назвала.
— Поверить не могу, что ты не взял бокалы. Кстати, сколько стоит такое вино?
Я внимательно изучил наклейку на бутылке:
— Не знаю… долларов сто, наверное.
Холли чуть не подавилась:
— Сто долларов! Чтобы напиться, достаточно бутылки виски за десятку.
Я рассмеялся:
— Ты сама его выбрала. Кроме того, тебя валят с ног даже два-три бокала пива.
Она вытаращила глаза, а потом снова улыбнулась:
— Расскажи мне про Европу. Адам никак не может успокоиться, что видел Альпы и мужчин в кожаных шортах на подтяжках.
— Сначала ты… Чем ты занималась в Индиане? — спросил я, пытаясь сменить тему. Мне нужно было сначала слегка отредактировать свою историю.
— Джексон, это же Средний Запад. Ужасная скукотища. Я напекла кучу печенья с бабушкой и нянчила двоюродных сестер.
Я коротко рассказал о том, как мы с Адамом съездили в Германию и Италию, — кроме прыжков во времени, конечно. К тому моменту мы уже допили бутылку, и Холли принялась изучать мои диски с музыкой. Выбрав наконец один, она поставила его в проигрыватель и забралась ко мне на кровать.
— Послушай, я знаю, что в наших отношениях все легко и просто, но можно я скажу, что скучала по тебе? Совсем чуть-чуть, когда было совсем уж нечем заняться. Например, когда единственным развлечением было смотреть, как растет кукуруза.
— Можно. — И я только что решил, что сегодня вечером мы полностью разденемся. В этой комнате. У меня появился план.
Теперь остается лишь уговорить Холли.
До сих пор мы проводили наедине очень мало времени, и я пока что не торопился с раздеванием. То есть я вообще не собирался ни в чем торопить ее. Я старался действовать убеждением или, как хороший продавец, придумывал маркетинговый ход. Холли перекатилась на спину, и я поднял ее блузку, оголив живот, а потом наклонился и прикоснулся губами к коже прямо над пупком.
Я внимательно следил за выражением лица Холли, когда расстегивал ей джинсы. Когда я практически стянул их с нее, протащив ее до края кровати, она вдруг громко расхохоталась. И напряжение, висевшее в воздухе, рассеялось.
— Неплохо, Джексон.
Я снова лег рядом с ней и поцеловал в щеку:
— Ты смеешься надо мной?
— Да, — она прикоснулась губами к моей шее и просунула руку под рубашку.
Некоторое время спустя, когда почти вся наша одежда валялась на полу и Холли лежала сверху на мне, а я ее крепко обнимал, в моей комнате кто-то вдруг громко кашлянул. Мы одновременно подняли головы и увидели моего отца, который стоял в дверном проеме, скрестив на груди руки.
— О боже! — воскликнула Холли и забралась под одеяло, натянув его на голову.
— Папа, что ты тут делаешь? Я думал, ты в Южной Африке.
— В Южной Америке. Джексон, надень на себя хоть что-нибудь. Нам нужно поговорить. Наедине, — произнес он и вышел, хлопнув дверью.
Я стянул одеяло с головы Холли — она закрывала лицо ладонями, но я все равно разглядел яркий румянец на щеках.
— Поверить не могу, что это случилось, — простонала она.
Рассмеявшись, я подтащил ее повыше и уложил на подушки.
— Все в порядке, ему наплевать, чем мы тут занимаемся, поверь мне.
— Джексон, твой отец только что видел меня в нижнем белье. У меня есть все основания чувствовать себя некомфортно! — Она перевернулась на живот и снова накрыла голову. — Давай уже, иди!
Холли не смотрела на меня, но я все равно улыбнулся:
— Мне нужна минутка, чтобы немного остыть.
Она затряслась от смеха:
— В следующий раз запирай дверь, даже если будешь уверен, что твой отец в Антарктике.
— У тебя отличное чувство юмора! — сказал я и поцеловал ее в щеку. — Никуда не уходи, договорились?
