больницу. Но что-то меня держало. Какая-то мысль витала вокруг, сковывая руки и ноги, и не давая пошевелиться. Появилось знакомое ощущение медленно нараставшего напряжения. Я снова что-то упускал. Будто нечто очень важное только что настигло меня. Оказалось настолько опасным, что моментально вытеснилось из сознания. Подавив несколько приступов зевоты, я закрыл глаза и попробовал восстановить цепочку. Когда папа уходил, ему точно не было больно. Скорее всего, он даже не понимал, что уходит. Просто постепенно проваливался в темную приятную пустоту. Там не было ничего, кроме спокойствия, умиротворения и ощущения того, что жизнь осталась снаружи. Да, вот оно! Перед глазами что-то вспыхнуло. Ноги подкосились. Я сполз вниз по стене.
Год назад в Турции я решил освоить береговой спиннинг. Нашел подходящий участок дикого пляжа возле впадавшей в море небольшой реки. Несколько дней пытался поймать барракуду. Рыбы не было. Конкурировавший со мной молодой баклан от безысходности слопал поппер, а потом долго махал крыльями, возмущался и не хотел отдавать крючок, застрявший в темном шершавом клюве. В последнее утро перед отлетом, через пару часов после рассвета, начался шторм. Рыба промахнулась, перекусив толстый плетеный шнур. Ощутив легкий тычок, я увидел, как всплывает приманка. Пожалел крупный новенький воблер и полез в воду. Накрытый волной, стал стремительно удаляться от берега. Развернулся, справился с течением, подплыл обратно к скалам. Инстинктивно поднырнул под новую огромную волну. Выставив вперед руки и ноги, больно ударился о камни. Сохранил голову целой. Поток с силой потянул тело вниз. Так и не успев вдохнуть, я отчаянно пытался выплыть. Безуспешно. Следующая волна добавила сверху еще пару тонн воды. Ощущения контакта с мокрой шершавой скалой и тупой боли в виске пришли одновременно. Стало не хватать воздуха. Продолжая работать руками и ногами, я почувствовал глубокое разочарование. Неужели это – всё? Прямо здесь и сейчас всё закончится? Но ради чего тогда всё было? Не задумываясь об ответах, я собрал остатки сил и пополз вверх. Цеплялся за мельчайшие выступы и сопротивлялся ударам волн. Пробкой выскочил из воды, сделал первый вдох, вскарабкался на берег, откатился подальше и несколько минут жадно глотал воздух. Приходил в себя и изучал повреждения. Увидел торчавшие из стопы десятки крошечных иголок. Поморщившись, постарался не обращать внимания на боль. Решил, что наступил на колючую водоросль, и медленно похромал к машине. Вечером в Москве выяснил, что это был морской еж. За пару месяцев, избавившись от иголок, забыл неприятную историю. Но вопросы, возникшие в тот день, всплыли в памяти именно сейчас.
Только теперь я окончательно осознал, что папы больше нет. Он ушел рано и почти не успел побыть счастливым. Но в чем был смысл? Ради чего он жил? Что такого, кроме нас с сестрой, оставил после себя, что оправдало бы многолетние болезни, ежедневные страдания и сражения с самим собой? Ответов не было. Смутная догадка, промелькнувшая в голове, совсем мне не понравилась. Решив, что подумаю об этом потом, я прогнал оцепенение. Встал и несколько минут тщательно смывал южный речной ил, пропитавший руки и ноги. Почистил зубы, вытерся и пошел сушить голову.
То же самое я мог спросить и у себя. Ради чего я выжил? Зачем по частям начал собирать то, что почти безнадежно рассыпалось? Почему уже год не мог понять, как действовать дальше? Что такого важного должен был сделать, что объяснило бы всё, через что мне пришлось пройти? Смутные догадки для этих вопросов не подходили. Нужны были четкие ответы. Но сейчас на это не было времени. Я пошел на кухню. Выпил кофе и стал готовить завтрак.
II. Ожидания
Убедив себя, что алкоголь остался в прошлом, в первые недели эксперимента я был практически счастлив. Каждый день просыпался и писал книгу. Ближе к обеду отправлялся гулять с собакой. Спускался в парк Горького. Шел по набережной. Поднимался к Андреевским прудам. Минуя метро, огибал канатную дорогу. Обходил дачу Хрущева. Неприметной тропинкой добирался до Сетуни. Возвращался вдоль реки. При хорошей погоде проходил около пятнадцати километров. Если шел дождь или был сильный ветер, сокращал маршрут до десяти. Дома снова садился за книгу. Писал до глубокой ночи. Совсем не обращал внимания на мелкие досадные неприятности вроде болей в спине или странных ощущений в коленях. Однажды все-таки пошел к врачу. Стараясь поменьше давить на правую ногу с торчавшими остатками иголок, при ходьбе я перегружал левую. В результате повредил связку. Хмурый заспанный хирург диагностировал растяжение. Через пару недель опухоль прошла. Прогулки возобновились. Надоедливые боли никак не отступали. Стараясь их не замечать, я просто решил, что когда-нибудь всё само пройдет. В каком-то смысле именно так и случилось.
Прогулки идеально подходили для раздумий. Я намеренно выбирал маршруты, где встречалось поменьше прохожих. Шел, наслаждаясь тишиной и покоем. Тренировал команды с собакой. Думал. Постепенно заметил, что лучшие мысли рождаются с третьего по десятый километры. После них наступала эйфория, и любая, самая идиотская затея, уже казалась гениальной. Смирившись с этим, за полтора-два часа я успевал разобраться с таким количеством вопросов, на которое раньше уходили месяцы. Однажды, уже на подходе к дому, внезапно задумался – зачем мне офис? В последние годы, за исключением нескольких крупных проектов, бизнес приносил сплошные убытки. Из-за этого я очень злился. Пробовал массу решений. Результата, разумеется, не получал. Было очевидно, что время ушло. Рынок изменился, рентабельность упала. Следовало переходить в эконом-сегмент. Еще лучше – менять сферу деятельности. Но таких изменений я не хотел. Не видя альтернатив, любой ценой старался сохранить компанию. Теперь, наконец-то, сделал первый шаг. По странному стечению обстоятельств за полгода до всеобщего карантина перевел людей на удаленку. Через месяц отказался от офиса. Сам того не заметив, вступил в эпоху перемен.
На несколько недель меня поглотила зачистка. С наслаждением ребенка, топчущего в песочнице крепость, которую сам до этого полдня строил, я продавал, дарил и выбрасывал всё, чем окружал себя в последние годы. Лодка, мотор, компьютеры, фотоаппараты, мебель из офиса и тысяча других мелочей, раньше казавшихся важными, покидали мою жизнь. Расчистив склад, где хранились игрушки для отдыха, я отказался и от него. Вывез из гаража три фургона хлама. Еще раз перетряхнул шкафы и балкон дома. Присел отдохнуть. Понял, что и этого недостаточно. Подумал о машине. После семи лет, двухсот тысяч километров, пары сотен городов и несчетного количества приключений расставание походило на предательство. Через неделю она уехала во Владимир. Я просто знал, что так нужно. И тут же стал избавляться от людей. Легко и стремительно забывал тех,
