Лайонел прищурил один глаз, оглядывая ее с головы до ног.
— Выпрашиваешь еды? — оценив наряд, весело спросил он, протягивая ей пакет.
Подобное замечание в другое время легко могло вывести ее из себя, но не сейчас. Она обвила руками его шею и прижалась щекой к обнаженной теплой груди. Катя видела, что он растерян и не знает, что сказать на столь внезапный порыв. Всякий раз, когда следовало от шуток перейти к словам любви, он всегда замыкался и молчал.
Девушка подняла глаза.
— Я думала, ты не захочешь вернуться, — выпалила она.
— Какая глупость! — Его пальцы скользнули ей на затылок, медленно перебирая волосы. В голове звучала медленная, тягучая, точно смола, сверкающая на солнце, мелодия «Магия армянского дудука». Она лилась размеренно, такая проникновенная, что, казалось, звуки ее доходят до самых глубин сердца.
Орми, все это время кружившая над парой, получив незаметный приказ, улетела прочь. Лайонел потянул девушку вниз, на примятые стебли маков и оторвавшиеся красные лепестки, источающие головокружительный горьковато-пьянящий аромат. К нему прибавлялся ледяной вихрь морозной свежести, превращая воздух во что-то невообразимое, несравненный коктейль ароматов. С каждым вздохом он был новым: то дурманом мака, то льдами Антарктики, то нежной травой с теплом прелой земли, то морской прохладой, то вечерней сыростью.
— От тебя так дивно пахнет, — прошептала Катя, целуя его шею.
Его руки скользнули ей под платье, приподнимая его.
— От тебя тоже.
Он властно вошел в нее и, закрыв рот поцелуем, не дал спросить: «чем именно».
Иногда она думала о том, что он никогда не позволяет ей проявлять себя в постели и в любом другом месте, где они занимались любовью. Всегда инициатива исходила от него и можно было подумать, перестань он что-либо делать, они бы просто лежали рядом не шевелясь. Мысль, что он может сравнивать ее с другими, более опытными любовницами, в особенности с асом постельного дела — Анжеликой, не давала покоя. В том, что Лайонел способен ублажить любую женщину до смерти, она не сомневалась. А вот с уверенностью сказать, что она сама может удовлетворить его, не могла.
«И чего я закрывала глаза и сбегала от телевизора, когда показывали эротику? Чем, интересно, мне сможет помочь учебник географии, которым я заменяла просмотры неприличных фильмов?» — вздыхая, подумала девушка.
Лайонел ее вздох истолковал по-своему.
— Что-то не так?
— Все так… но… Скажи, ты думаешь о других женщинах, более опытных, когда ты со мной? — торопливо спросила она.
Он уставился на нее так, что ей захотелось провалиться сквозь землю.
«Идиотка, идиотка, идиотка», — наградила она себя.
— Прости, — выдавила Катя, виновато улыбаясь.
— Ничего страшного, — ядовито произнес он, — чего уж там, почему бы тебе не спросить, на какой минуте получала оргазм Анжелика или чем занималась Виктория Кондратьева, пока я трудился над Анастасией, черт возьми!
Девушка закрыла глаза, на которые осколками навернулись слезы и отвернулась.
— Я все порчу… — голос дрогнул, — потому что умираю от ревности. Ты не поймешь, ты со мной, но мне этого мало, я хочу, чтобы ты принадлежал только мне одной и телом, и если души нет, мыслями.
Золотистые брови сошлись на переносице, глаза похолодели.
— Если ты не можешь читать моих мыслей, как узнаешь, что я принадлежу тебе именно так, как ты того желаешь, а не как-то иначе? — уже спокойнее спросил Лайонел.
Она посмотрела на него, его лицо расплылось от выступивших у нее слез.
— А ты скажи мне, — попросила Катя.
— Поверишь? Не ты ли заявила недавно, что в случае со мной думать ни о чем не нужно, якобы и так все ясно? Зачем же тебе слова того, чьему слову нельзя доверять?
— Я не говорила… — Она осеклась.
Они несколько томительных секунд молчали, глядя друг на друга, потом он нежно провел пальцами по ее щеке.
— Мне грустно, что я постоянно довожу тебя до слез. Я не до конца понимаю, какой уровень владения мной тебя устроит. — Он отрывисто рассмеялся. — Но ни за что на свете я бы не хотел, чтобы ты прочитала мои мысли.
— Почему?
Он задумчиво улыбнулся и промолвил:
— Потому что если ты узнаешь хотя бы часть той любовной чуши, которая царит у меня в голове, то решишь, что я помешался на тебе. И тогда я буду очень слаб.
Катя потянулась к его губам, но он отстранился, проворчав:
— Но секс ты испортила. — Лайонел перехватил ее руку, потянувшуюся к низу его живота и, поднеся к губам, прибавил: — Как только ты будешь мыслями принадлежать мне, а не моим бывшим женщинам, продолжим.
Ее насторожила серьезность его тона, но услышав негромкий смех, она успокоилась.
Лайонел указал на пакет.
— Голодна?
Девушка поднялась, одернула платье и взяла пакет. Внутри лежала бутылка, а еще пара голубых джинсов и белая майка. Во второй раз за день у нее легонько сжалось сердце от любви и нежности.
Катя посмотрела через плечо на сидящего в окружении маков молодого человека, залитого золотистобагряным светом заката, и одними лишь губами произнесла:
— Я люблю тебя.
Изящно изогнутые ресницы с кровавым отблеском дрогнули и опустились, а в уголках губ промелькнула улыбка.
Одетая в засученные по колено джинсы и майку, Катя сидела на рассвете у воды, позволяя волнам лизать ноги. Пятки приятно погрузились в мягкий песок и вода, теплая как парное молоко, щекотала пальцы. Над водной гладью простирался легкий туман, восходящее солнце, еще бледное, совсем раннее, дарило нежно-розовый свет.
Лайонел в расстегнутой белой рубашке и закатанных брюках сидел рядом, обтачивая ножом длинную палку. Играло что-то из Чайковского.
— Не осиновый ли кол ты делаешь? — поинтересовалась девушка.
На ее замечание Орми, пригревшаяся на плече молодого человека, открыла глаза и сердито вглянула на нее. Лайонел сказал:
— Осины тут не растут.
— Зачем он?
Лайонел пожал плечами.
— Просто так… — Он неопределенно хмыкнул и, покрутив кол в руках, проворчал: — Убьешь меня, когда я стану абсолютно невыносимым и решительно озверею от скуки.
— Боюсь, одним колом тут делу не поможешь, — засмеялась Катя.
Он воткнул палку в землю, объявив:
— Это первая вещь, которую я сделал за свое бессмертие просто так — от нечего делать.
— Разве не здорово? Ни забот, ни тревог… делай что хочешь.
Молодой человек скептически покачал головой.
— Или то, чего не хочешь.
Катя тронула пальчиками кол, тот покачнулся.
— А что если тебе вырезать по дереву?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
