— Это хорошо! — поцеловал я ее ладошку, и мы пошли дальше.
— Это пруд у вас? — поинтересовалась она, указав на замерзший, а потому используемый в качестве катка, водоем.
— Пруд. Грязнющий, говорят, — ответил я. — По весне займусь: почистим, углубим, пляжик песчаный насыплем — чтобы купаться можно было.
— Даже не сомневаюсь, что у тебя получится! — продемонстрировала Соечка еще один свой немалый плюс — никогда такого не было, чтобы я от нее услышал «может не надо?» или «это невозможно, а ты — фантазер!».
А еще она не просит стихов и песен о ней, скромно довольствуясь тем, что я целиком в ее лапках.
Ну неужели невозможно в рамках социалистической системы, будучи двойным членом с крышей на самом верху и горой денег на сберкнижке как-то улучшить бытие вокруг себя? Кроме пруда планов громадье, и к осени наш район сильно изменится к лучшему.
— Получал зарплату за январь? — проявила Саяка рациональную сторону характера.
— Не, десятого всегда приходит, — покачал я головой. — Но песен моих в инфополе прибавилось, так что там нормально.
— Я тобой горжусь! — ловко подкрепила она паттерн «принес домой денег-жена довольна».
Так вот они нас и дрессируют. А я что, я только «за!».
— На четвертом живете, правильно?
— Вы повыше будете, но я сильно позже начал, — вздохнул я.
— Да ну тебя! — фыркнула Соечка.
Вошли в подъезд, и на втором этажи наткнулись на поливающую цветочки корейскую соседку тётю Лин. В прошлой жизни я бы буркнул «здрасьте» — и это не всем, а только примелькавшимся — и пошел бы дальше, но в эти времена так с соседями не поступают. Поговорим!
— Здравствуйте! — культурно поздоровался я.
— Ой! — сделала вид, что не видела, как мы вошли в подъезд она. — Здравствуй, Сережа, уже вернулся? Как лечение?
Соечка густо покраснела — она про мое «лечение» благополучно забыла. Не осуждаю — мне так даже легче, меньше вранья.
— Отлично! — улыбнулся я. — Поделился с поварихой рецептом вашей замечательно морковки, вы не против?
— Да я только рада! — расплылась соседка.
— А это невеста моя, Саяка! — представил я подругу.
Тетя Лин послушно изобразила удивление снова:
— А где это ты японку у нас нашел?
— Сам удивляюсь, — признался я. — Но, если дают, надо брать!
— Совет да любовь! — пожелала нам соседка.
В СССР корейцам японцев и наоборот ненавидеть необязательно — у нас тут территория дружбы народов.
— А что за морковка? Острая? — предположила Соечка, когда мы пошли дальше.
— Она, — подтвердил я.
— Я тоже умею! — похвасталась девушка.
— Очень рад, потому что пожрать я люблю! — признался я и открыл нашу дверь своим ключом.
— Когда закрываешься — значит есть что взять! — просветила меня Сойка.
— Я когда тебя провожать буду, объясню, почему так, — пообещал ей я и потянул дверь, ожидаемо увидев в коридоре вышедшую на скрежет ключа маму.
Разговор о запирании дверей был непростым, но родительница пообещала постараться не забыть. Дядя Толя меня понимает и дверь запирает, поэтому с ним разговаривать на эту тему не пришлось.
— Здравствуйте, — с совершенно несвойственной ей робостью тихо поздоровалась Саяка, потупив глазки.
— Здравствуй! — вполне радушно поприветствовала ее мама.
Затолкав девушку в квартиру, зашел следом и помог ей снять портфель.
— Меня Сережка попросил вот так сделать! — поведала родительница и легонько поклонилась на японский манер.
Саяка сначала низко согнулась в ответном, а потом запротестовала:
— Это — пережитки темного феодального прошлого, и мне кланяться совсем не обязательно, но спасибо вам большое, что научились!
Повернувшись ко все еще держащему ее портфель мне, отобрала и достала оттуда завернутый в подарочную бумагу прямоугольный предмет:
— Это вам от моей мамы!
Стоп, мы забыли о главном
— Мама, это — Саяка Каташиевна Микото, — представил я девушку принявшей подарок маме, стягивая с Сойки шубку. — Я на ней через полтора года женюсь.
Соечка смутилась окончательно.
— А это — мама моя, Наталья Николаевна Ткачева, — представил и маму, повесив шубу на плечики.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Под ней обнаружился вязаный серый свитер и длинная юбка такого же цвета — ее я уже видел на улице.
— Шапку-то с невесты сними! — не без ехидства подсказала мама.
— Извините! — за что-то извинилась девушка и сняла шапку сама.
У нас сегодня «конский хвост», и он нравится мне ничуть не меньше остальных Саякиных причесок.
Следом Сойка сняла кремового цвета югославские сапожки, и мама, цапнув ее за руку, повела за собой:
— А меня-то Сережка запугал совсем, бегает как заведенный всем рассказывает, что японку себе нашел. Ты уж прости, Соечка, но я себе напридумывала — приведет мой оболтус в дом страшилу, а мне потом всю жизнь страдай. А ты — вон какая! — мама отошла подальше и смерила Саяку довольным взглядом. — Настоящая красавица!
— Спасибо, Наталья Николаевна! — смущенно пролепетала багровая от смущения Сойка.
— А особенно Сережка любит повторять, какие у вас с ним будут красивые дети! — сдала меня родительница с потрохами.
— Я буду стараться изо всех сил! — пискнула Саяка.
— Тебе-то чего стараться? — удивилась мама. — Это мужик стараться должен, а наше дело маленькое! И по отчеству меня называть не обязательно, можно прямо по имени — не настолько уж я тебя и старше!
Мама усадила Саяку за стол, села напротив, а я — рядом с девушкой.
— Можно я открою?
— Конечно!
Родительница аккуратно развязала ленточку и достала застекленную рамку с дивно красивым «гербарием».
— Это икебана, — пояснила Сойка.
— Очень красиво! — похвалила мама, встала со стула и примерила рамку к стене. — Сюда и повесим!
— Мне бы руки помыть, — смущенно попросила Саяка.
В этот раз краснеть пришлось маме, а я, старательно сдерживая смех, повел Соечку в ванную, по пути постаравшись успокоить:
— Не переживай, ты ей уже понравилась, а даже если бы нет — думаешь я бы стал ее слушать?
— Но когда понравилась — это же лучше, верно? — улыбнулась она мне.
— Намного лучше! — согласился я, показал как включить свет и деликатно свалил обратно в гостиную.
— Хорошая, — прошептала сидящая за столом мама.
— Лучшая! — не согласился я.
Оперев голову на кулачок, родительница умиленно протянула:
— Все у тебя не как у людей, Сережка!
— Так где люди и где я? — скорбно вздохнул я.
— Электроник ты мой! — протянув руку через стол, родительница убрала с моего плеча невидимую соринку.
— Хорошо, что от батареек работаю, а не от сети, — адаптировал я анекдот про деда Юру из будущего под себя и под мамин смех пошел в коридор — шум воды в ванной стих.
— Пойдем? — протянул руку Саяке.
— Угу!
Вернулись в комнату.
— Чего тебе положить, Соечка? — решила немножко поухаживать за ней мама.
— Картошки, если можно, — попросила она.
Родительница ловко перенаправила заранее устремленную к рису ложку. Расистка!
— Рис мне тоже нравится, но картошку люблю больше, — пояснила заметившая это Саяка.
Не пропадать же добру?
— Мне Сережка говорил, но я не поверила, извини, — покаялась мама.
— Ничего, я привыкла! — светло улыбнулась Сойка. — А это у вас соевый соус? Извините, он мне тоже не нравится.
Наложив себе невостребованный рис, залил его невостребованным соусом, пояснив:
— А это для меня!
Немного покушали.
— А ты хорошо учишься? — спросила мама будущую невестку.
— Отличница! — похвасталась она.
— Молодец! А куда поступать будешь?
Соечка смущенно поерзала:
— Мама и папа говорят, что мне проще всего будет заниматься японистикой или переводами, но этим заниматься я точно не хочу. Я не знаю, — развела ручками.
— Ничего, ты же в девятом только, время подумать есть, — успокоила ее родительница.
— Я тоже так думаю, — кивнула девушка.
Следующие полчаса мама под курочку с картошкой и торт с чаем выпытывала из Сойки все, что положено в таких ситуациях. Взяв с девушки обещание передать ее родителям приглашение приходить в гости, посмотрела на часики:
