— Да, каждый город — сам себе хозяин, но общее управление у них есть, что-то вроде совета, Ассамблея 18 называется, по числу крупных анклавов. Крепости тоже имеют свой единый орган, но каждая крепость подчиняется какому-нибудь городу, они не самостоятельны. Хотя тут история знает множество попыток военных перехватить управление. И войн между городами в истории было достаточно, у каждого города есть своя небольшая частная армия.
— Значит, военная подготовка развита, — кивнул Гевор.
— Но огнестрельного оружия тоже нет, потому что металла мало и в аномальных зонах не постреляешь, оно неадекватно себя ведет, — вставил Хельм. — А в городах стрелять опасно, пространство маленькое, везде коммуникации, есть риск повредить инфраструктуру. Дубинки, холодное оружие, парализаторы, электрошокеры, те же арлы, очень много электробичей, страшная я вам скажу вещь… Они ими мастерски владеют, от танцев до пыток.
— Хорошо бы сейчас под этот набор своих людей в армию внедрить, — задумался Гевор.
— Проще взять кого-нибудь отсюда, — предложил я. — И заменить нашим. Вплоть до пластики — Повелевающие все что хочешь с лицом сделают.
— Это поинтереснее, — оживился Освин. — Идентификации лиц и отпечатков у них тут нет, данные на человека в базах к биометрии не привязаны, качество съемки лиц достаточно низкое, мы сами только благодаря этому и выкрутились. Здесь замкнутый мир, пустоши необжитые, малых поселений нет, только банды между городами, и то больше на севере, где нет красных зон.
— Ну или местных вербовать, — продолжал я. — Мне кажется, это еще проще. Вытащить сюда, по землям повозить, пообещать райскую жизнь… Или заплатить — при общем невысоком уровне жизни это неплохо сработает. Вы, ребята, присмотритесь, кого можно было бы… зацепить. В общем, обычная разведка, работа, как с Основой.
— Хорошо бы твоих Пауков подключить, — кивнул Гевор. — Шандр?
— Не его профиль, — возразил я. — Разведка Основы — это Илар. Займемся.
Мы еще немного пообсуждали текущие вопросы, но на улице быстро темнело. Странное это было зрелище — словно осветительный аэр, расположенный где-то в дальнем углу, неожиданно выдохся, отчего все окружающее пространство скоротечно потускнело. Мир выцвел и поблек, растеряв все свои краски, превратившись в старую черно-белую фотографию.
Нам было пора возвращаться, и желательно побыстрее, пока террасы и ярусы не обезлюдели. Не стоило привлекать к себе внимания.
Глава 8. Потерянный рай — окончание
Едва я появился у себя в Северной башне, прямо мне на голову свалился Шандр, виртуозно приземлившись на моей верхней площадке. Знает ведь, что я терпеть не могу, когда она занята чужими виммами… Значит, намеренно. Намекает.
Спустившись ко мне в кабинет, он отыскал сабли, небрежно брошенные мною в углу на подставку для оружия.
— Пошли, у тебя поединок через два дня, а ты не в форме, — буркнул он. Я послушно забрал сабли и неохотно потащился за ним наверх, в вимму, откуда он, стартанув молниеносно и почти вертикально, увез меня к себе в штаб-квартиру Пауков, на тренировочную площадку. В нашей части света тоже темнело, но вечер стоял теплый и солнечный, заниматься на свежем воздухе было одно удовольствие. Я бросил куртку на траву, потом подумал, и снял рубашку — все равно он ее сейчас порвет, а так я сам буду осторожнее.
Насчет "не в форме" он, конечно, не совсем прав, но… Хотя, с его точки зрения, мои навыки сабельного боя действительно далеки от приличных.
Дети Ворона всегда хорошо владели традиционными для Ар Соль видами оружия, как высокотехнологичного, так и холодного. Я неплохо стрелял из всех типов арлов, вплоть до воздушной баллисты, и еще в бытность человеком освоил несколько техник рукопашного боя, но к холодному оружию и к его культу был абсолютно равнодушен. Научился сносно владеть кинжалом, не более. Сабельному бою меня начал учить Харальд-нигиец, как только я оказался рядом с ним в должности помощника, и особенно серьезно взялся за меня после трансформации. Потом я занимался больше из любопытства да ради поддержания приличной формы, перепробовав разные виды оружия, и убедившись, что рукопашный бой все-таки ближе мне по духу. Постепенно я понял, что оружие быстро не трансформируешь вместе с собой, в мирное время оно мешает летать. Отношение мое резко изменилось 15 лет назад, после попытки бренна Аскарема укокошить меня прямо в его имении. Мы здорово повздорили с ним, и вспыльчивый бренн отдал команду своей дружине убрать меня прямо на выходе из его покоев. Убедиться в смерти носителя ипостаси можно только отрезав ему голову. В узкой галерее без окон, соединявшей его жилые покои и приемный зал, на меня напали четверо из его охраны, всадив около десяти парализующих зарядов иглопала, не зная, что они действуют на Вечного лишь частично. Уйти я таки сумел, отбиваясь, но с большим трудом, получил несколько ранений и потерял много крови, в первую очередь, потому что вооружены они были традиционными малыми саблями, оружием, которым я владел кое-как, и спасли меня только невероятная воронова живучесть да большое окно в следующем за галереей зале, в которое я вывалился и успел обернуться, уже плохо соображая, что делаю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Тогда я и задумался, что непозволительно беспечен, и что надо бы научиться получше себя защищать.
А вот дальше возникли сложности. Мне требовался учитель, способный забыть, что я — Вечный. Таких, к сожалению, не нашлось — все были вежливы, обходительны и недостаточно жестоки к старательному, но далеко не самому дисциплинированному ученику.
Однажды поздно вечером, а если уж точнее, то рано утром я возвращался из одного… хм, скажем так, дворца удовольствий в Саманданге, решив слегка проветриться после бурно проведенного вечера. Свернув в переулок, я наткнулся на кровавую драку, в которой пятеро убивали одного. Молодой шаам бился виртуозно и отчаянно, однако, зажатый в непроходной переулок, был уже неоднократно ранен и скорее всего, обречен, но мне удалось отвлечь на себя сначала одного, неожиданно напав сзади и сломав ему шею, затем и второго, которого повезло зарезать его же саблей. Потом мы разделались с остальными, причем парень их быстро и благополучно прикончил, я всего лишь отвлекал и удерживал, пока он разделывался с ними по очереди.
Возвращаться домой шаам отказался. Четвертый сын потомственных везиров из рода Тахиров, он пользовался расположением отца и уже не раз обращал на себя внимание верховного эмира, и старший брат и наследник рода Тахиров справедливо опасался, что может быть обойден благосклонностью Гаяров. Покушение на его жизнь было уже не первым, должность при дворе не прельщала, и он решил убраться подальше от интриг и предательств родного дома. Я привел его в Элласар и оставил ночевать в маленькой гостинице на побережье, которой владел мой старый знакомый, а на следующее утро предложил ему попробовать наняться к Паукам, в ночную стражу порядка, в которой вечно не хватало людей, способных жестко и хладнокровно разбираться с пьяными драками и прочими беспорядками в курортной части. Я боялся, что его фамильная гордость будет задета моим предложением, но он только рассмеялся, и на мой осторожный вопрос, не роняет ли подобное занятие его семейной чести, заявил, что семейная честь осталась в той самандангской подворотне. Выждав неделю и убедившись, что у него теперь есть и работа, и койка в казарме, я, по прежнему тщательно избегая вопросов о своей личности, попросил научить меня сабельному бою. С нигийскими саблями он обращался, как бог, но и традиционными шамальскими, да и всеми остальными видами холодного оружия владел в совершенстве.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Так и началась моя настоящая учеба. Он был безжалостен, язвителен и очень требователен. Он не признавал учебного, затупленного оружия. Мне пришлось забыть о гордости и выкладываться так, как я не выкладывался уже десятилетиями. Постепенно выяснилось, что именно нигийские сабли, легкие, изогнутые и чуть более длинные, чем тяжеловесные шамальские, лучше подходят мне по росту, весу и технике. Через полгода я уже мог кое-как защититься от него. Через год я научился выигрывать один бой из трех. Мы быстро сдружились, но избегать вопросов о себе мне становилось все труднее и труднее. Он быстро продвигался по службе, благодаря уму, образованности и смекалке.
