— Помоги мне, — рявкаю, будто только сорвался с цепи.
— Ну что же ты, Родичка, — воркует Майя, явно потешаясь, и, поддев снизу кружево цветка, расстегивает бюстгальтер. — Все же просто, малыш, — улыбается она, кайфуя от моего шалого вида.
— Ты… — только и успеваю прорычать я, поймав себя на мысли, что именно этой женщиной хочу обладать. Здесь и сейчас. За год она, естественно, мне надоест. Но пока оскомина не набита и мы с Майей не осточертели друг другу, я желаю не выпускать эту стервочку из своих объятий, раз за разом доводя ее до пика эмоций.
— Раздевайся, — хрипло просит она, потягиваясь. И тут я понимаю две вещи. Во-первых, год брака с Майей Белецкой скучным явно не будет, а во-вторых, на мне до сих пор мятый и испачканный костюм от Бриони. Я моментально избавляюсь от надоевших шмоток и вновь возвращаюсь к Майе. Плутовка облизывает губы и осторожно, чуть касаясь меня подушечками пальцев, проводит руками по моим плечам и бокам, медленно, но настойчиво устремляясь к низу живота.
— Погоди, — рыкаю я, наваливаясь сверху и прижимая жену к постели. — Погоди… Дай утолить первый голод, — шепчу я, стараясь коснуться ее везде.
— Конечно, — вздыхает она, и от этого вздоха у меня окончательно съезжает крыша. — Майя, твою мать, какая же ты сладкая, — шепчу я, двигаясь с ней в унисон. А потом меня накрывает волна… И вынырнув обратно в реальность, я падаю на подушки рядом с Майей. Нежно и решительно прижимаю ее к себе. Я уже точно не помню, как оно было с Яной. Те первые свидания, когда нам обоим еще не исполнилось восемнадцати, казались чем-то запретным, а потому самым желанным. Я до сих пор помню свой восторг, когда, оставшись вдвоем в пустой квартире, мы с Янкой занимались любовью, каждую минуту прислушиваясь к любому шороху. Те еще спецы в конспирологии! И все годы, что мы жили с ней, я воспринимал секс как должное. Никогда я не ощущал упоительного восторга и не стонал от наслаждения как идиот. Да и ни с одной другой бабой, что косяком прошли через мою постель после Янки, я не испытывал подобного. Ни с одной. От Майи же сносит башку, и сердце, трепыхаясь как собачий хвост, колотится с удвоенной силой. Даже просто держа Майю в своих объятиях, я чувствую, как душа раскрывается ей навстречу. Снова и снова вдыхаю ее запах, ощущаю тепло мягкого податливого тела и все еще не могу насытиться этой женщиной.
«Наверное, она и есть твоя половина, — вдруг тренькает в башке. — Че-его? — возмущается внутренний голос. — Какого вообще?»
— Не каждая профессионалка с тобой сравнится, — насмешливо бурчу я, насильно отстраняясь от Майи.
— Если нужно провести мастер-класс, — холодно усмехается она, поднимаясь с кровати, — обращайся. Возьму не дорого.
И с гордо поднятой головой нагишом шагает в ванную.
— Я в душ. Не заходи, пожалуйста, — предупреждает у самой двери.
— Не беспокойся, — лениво отмахиваюсь я, так и не удосужившись понять, обиделась она или нет.
«Какая разница», — внутренне морщусь я и пытаюсь сообразить, как мне отомстить Феднищеву. Я не сразу понимаю, что Майи нет слишком долго. А когда наконец до меня доходит, подскакиваю с кровати и несусь следом.
На долю секунды я замираю на пороге, пытаясь понять, что все-таки происходит в моей помывочной. Но кроме шума льющейся в душе воды не различаю ничего. Ни всплесков, ни хлюпающих шагов. Ни-че-го…
— Майя, — зову я негромко и, не получив ответа, устремляюсь в душевую. В моей башке уже роятся самые ужасные мысли. Жена поскользнулась и упала. И теперь вода плещется по ее трупу. Или Майя перерезала себе вены… Или…
Я нахожу жену в душевой. Она сидит на мраморном полу и, положив голову на руки, распластанные по широкой полке из белого оникса, беззвучно рыдает. Я только вижу, как содрогаются ее плечи, как мокрые волосы паклей расползаются по спине.
— Майя, — снова зову я, но она не слышит меня. Приходится зайти в душевую и, выключив текущие со всех сторон водопады, стащить с крючка свежее полотенце. Укутав жену, я беру ее на руки и, возвратившись обратно в спальню, бережно укладываю на постель. — Что происходит, милая? — вкрадчиво интересуюсь я. Ни одна баба никогда не ревела в моем присутствии. Все знают, что слезами меня не проймешь. Но Майе Белецкой это удается. — Мне вызвать Валеру? — напряженно спрашиваю я. Только истерик мне не хватало.
— Я могла умереть, — шепчет Майя, устраиваясь в моих руках, как в колыбели. — Меня чуть не убили сегодня. А у меня Мелисса… Мне нельзя умирать, понимаешь? А если бы я не выкинула цветы? Я бы погибла, и моя дочка до конца своих дней считала бы, что я ее бросила…
— А ты не бросала? — уточняю я от нечего делать и сам себя ругаю, что не смог удержать язык за зубами.
— Ни за что, — мотает головой Майя. — После развода Алекс украл ее и запретил нам видеться…
— Урод, — бурчу я негромко, чуть касаясь мокрой головы жены. — Подожди-ка, — стараясь лишний раз не обидеть Майю, говорю я. — Подожди, я сейчас тебе полотенце принесу. Башку замотать, а то простудишься.
Когда я возвращаюсь обратно с белоснежной тряпкой, Майя уже сидит в постели, накрывшись одеялом. А на голове у нее возвышается кипенно-белый тюрбан.
— Ты как махараджа, — хмыкаю я и, натянув на голое тело банный халат, устраиваюсь рядом. — Не реви, — бурчу ворчливо. — Мы живы, и это главное. Я всех найду, не беспокойся. Организаторов, исполнителей, посредников. Мне не впервой, Майя, — ухмыляюсь я криво. — Кое-кого сдам ментам, а тех, кто по незнанию влез, просто разорю. А если цепочка потянется к Фигнищеву, то решу проблему кардинально…
— Убьешь? — поднимает она зареванные глаза.
— Нет, — мотаю головой я и вру безбожно: — Лишу бизнеса и выкину из города.
— А такое возможно? — удивляется она. — Как?
— Дам двадцать четыре часа и попрошу убраться подобру-поздорову, — пожимаю плечами я и, скосив глаза на часы, понимаю, что мы вот-вот опоздаем. — Точность — вежливость королей, — тихо замечаю я. — Пойдем, чижик, люди ждут.
— Мне не хочется, — вздыхает она, но тут же поднимается и выходит в гардеробную, благо прислуга перенесла туда вещи жены и наши вчерашние покупки.
Нацепив джинсы и голубую рубашку, приготовленные Ольгой заранее, я тупо пялюсь в окно, пытаясь понять, на что именно взъелся Феднищев.
«Из-за земли? Вряд ли… Ну не запасы нефти и газа там после сделки обнаружили! Зачем ему нужен именно этот участок? — печально думаю я, представляя большой заброшенный сад и дом, скорее похожий на барскую усадьбу. И все это в самом центре города! Отличное расположение, — хмыкаю я про себя и тут же ловлю за хвост совершенно невероятную мысль. — Нужно обнести участок забором и поставить охрану. И в обстановке полной секретности провести небольшое расследование… Но это потом», — морщусь я, поворачиваясь на звук шагов, и замираю на месте.
Майя, высушив волосы, заколола их на затылке. Нарисовала темные размытые стрелки, напрочь спрятавшие заплаканные глаза, и надела светлое шифоновое платье в пол.
— Я готова, — шепчет она. — Можем идти…
— Надень те длинные серьги, пожалуйста, — прошу я. — Они тебе очень идут.
— Хорошо, — быстро соглашается Майя и, достав из футляра жемчужно-бриллиантовое великолепие, вдевает их в уши.
«Вот, — мысленно замечаю я. — Нахапала бабок у наивной публики и на цацки все спустила». Но сделав над собой усилие, предпочитаю вслух сказать совершенно другое.
— Я хотел бы завтра вместе с тобой посмотреть новый участок. Может, посоветуешь, что на нем построить…
— А это обязательно? — обретя прежнюю уверенность, отмахивается Майя. — Не люблю перед аэропортом куда-то заезжать. Любое отклонение от курса чревато…
— Это по пути, — небрежно бросаю я.
— Я собиралась заехать к себе на квартиру, — недовольно складывает губки бантиком Майя. — Мне нужно брата предупредить…
— Отправь ему эсэмэску, — командую я. — А за вещами заедем после возвращения. Да и зачем тебе старые тряпки, чижик, если в Лондоне мы устроим необузданный шопинг. Выдам тебе безлимитную карту на целый день и разрешу самой прогуляться по Оксфорд-стрит.
