Тоже его Игорем звали.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ (в зал) . Бывают люди вроде бы образованные, но совершенно без чувства такта.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. При чем здесь такт? Ну убили человека одного с тобой возраста. Тысячи случаев. Что теперь, всякий раз выходить из себя?.. Петр, ты с какого года?
ПЕТР ИВАНОВИЧ. С моего никого не убили.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Что у тебя с глазом?
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Ячмень.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Ячмень? Надо плюнуть. Надо, чтобы кто-нибудь неожиданно плюнул – как рукой снимет. Это народное средство. Не беспокойся, я тебя подкараулю, плюну.
ПЕТР ИВАНОВИЧ
(встает) . Товарищи!
Игорь Алексеевич дергает головой.
Братья и сестры! Надеюсь, все уже поняли, что здесь вас собрались дурачить. Они пришли рассказать вам про свою целебную слюну, мочу, перхоть. На самом деле это всё аферисты, создатели финансовых пирамид и дефолтов. Предлагаю мирно разойтись. Если это мероприятие платное, требуйте возврата денег, пока они с ними не смылись. Мужчина, вот вы с мужественным лицом, коммунист?.. Нет. Просто лицо хорошее. Уходите немедленно! (Садится.)
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ (смотрит на часы) . Где могут быть те, кто позвал нас?.. Кого кто позвал?.. Меня позвал лично директор театра Лазарь Моисеевич. Позвонил: «Я ваш поклонник, вы великий писатель…»
ПЕТР ИВАНОВИЧ. А меня позвал директор театра.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Лазарь Моисеевич?
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Нет, Леонид Матвеевич.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Директор этого театра?
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Этого.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. И не Лазарь Моисеевич?
ПЕТР ИВАНОВИЧ. И не Лазарь Моисеевич.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ (Владимиру Николаевичу) . А тебя позвал директор этого театра?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Этого.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. И не Леонид Матвеевич?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. И не Леонид Матвеевич.
Долгое молчание.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Лазарь по-русски не Леонид? ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Нет. И Моисей не Матвей.
Долгое молчание.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Мы сюда пришли-то?
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Нет. (Встает.) Все расходимся.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Один директор из параллельного мира.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Вот к нему туда и идите… Туда, не знаю куда. (Садится.) Параллельного мира не существует.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Успокойся.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Достоверно никто не знает, есть параллельный мир или его нету.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. У меня сосед, он, правда, пьяница, говорил, что ему утром как-то явился призрак.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. С похмелья?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Не знаю. Сказал, что он из параллельного мира, живет в его же квартире. Сказал, что миры между собой связаны. Странным образом, но связаны. Вот когда у нас всплеск воровства, у них дожди.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. У нас воровство – у них дожди?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Да. Всякий раз так.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Вот их заливает последние пятнадцать лет! И днем, и ночью.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Успокойся, Лазарь Моисеевич – генеральный директор, а Леонид Матвеевич – коммерческий.
ПЕТР ИВАНОВИЧ
(встает) . Товарищи!
Игорь Алексеевич дергает головой.
Братья и сестры! Всегда все можно объяснить с позиций материализма. Не будьте наивными, никакой нечистой силы на белом свете нет. Расходи́тесь! Напоминаю, что администрация за вещи, оставленные в гардеробе, ответственности не несет, тем более когда отсутствует. Может, поэтому она и отсутствует. Расходи́тесь! Вас заманили.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ (Игорю Алексеевичу) . Откуда ты знаешь про директоров?
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ (встает) . Мне по дороге сюда объяснил Сергей. (Заходит за спину Петру Ивановичу.)
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Я так плюну, что придется менять фото на паспорте.
Игорь Алексеевич возвращается на место.
Расходи́тесь, товарищи! Извините, что так получилось. Как говорится, не судьба. Еще не раз встретимся, уверен – по хорошему поводу, за умной беседой. (Смотрит на Игоря Алексеевича и Владимира Николаевича.) И уже с умными людьми. Давайте уважать друг друга, глупостей у нас хватает и без суеверий. (Садится.)
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ (Игорю Алексеевичу) . Кто он, этот Сергей?
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Какой Сергей?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Который знает про директоров.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Кого ты спрашиваешь?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Тебя.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Интересно. Твой водитель.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Мой водитель?
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Да.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. У меня нет водителя.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Как это у тебя нет водителя?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Нет, и всё.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Высокий такой парень… черный… худой… с усами…
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. У меня нет водителя. У меня и машины нет.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. В кожаной куртке… Тогда кто меня подвез?
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Черт!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ (Петру Ивановичу) . Подожди. (Игорю Алексеевичу.) Сказал, что он мой водитель?
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Да. Высокий, с усами.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. С усами, с хвостом.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Фамилию мою назвал?
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Да. То есть нет, он сказал: «Я водитель Володи». Я подумал, что твой. Сказал, что отвезет меня в театр. Ждал у подъезда. Я только вышел, и он подходит: «Я водитель Володи».
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Спутал с кем-нибудь.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Что ты на меня так смотришь?
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Как?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Как будто я знаюсь с нечистой силой. Это с тобой случилось, а не со мной.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. А водитель твой.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. У меня нет водителя!
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Петр, будь осторожен с ним. Просит про нечистую силу не упоминать, намекает на то, что знается с ней.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Тебя самого-то кто сюда позвал?
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Что? Меня?
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Да. Лазарь Моисеевич или Леонид Матвеевич?
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Лола Викторовна… Мне телеграмма пришла: «Просим выступить «Параллельные миры. Нечистая сила. Суеверия». Гонорар гарантируем. Тридцать тысяч. Лола Викторовна».
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Телеграмма с собой?
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. С собой. Да я наизусть ее выучил. «Тридцать тысяч». (Достает телеграмму, протягивает Петру Ивановичу.)
ПЕТР ИВАНОВИЧ (читает) . «Спасибо за согласие выступить безвозмездно».
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ
(забирает телеграмму, читает) . «Спасибо за согласие выступить безвозмездно».
Долгое молчание.
(Берет Владимира Николаевича за локоть.) Володь, клянусь, было написано: «Тридцать тысяч»!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Не трогай меня! (Отодвигается к Петру Ивановичу.) Может, это как-то передается.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Что – это?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Есть люди, которые притягивают к себе беду.
Молчание.
(Петру Ивановичу.) Может, он деньги уже получил – позже всех пришел, а теперь перед нами дурака валяет.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ
(достает портмоне, раскрывает) . Вот портмоне… пустой… Странно всё: в фойе ни души, водитель этот, телеграмма… Как будто вредит кто-то. Да, Петр?
Петр Иванович молчит.
(Ёжится.) Сыростью потянуло.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Серой.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Что – серой?
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Серой потянуло.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Вот ты иронизируешь, и все мы посмеиваемся над суеверием, и правильно делаем, но все не так просто. Что-то есть.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Есть! Есть, Володь, конечно, есть. Никто не спорит.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Что? Где?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. В природе что-то есть. Во времени исчезают люди, потом появляются в том же месте через много лет, а для них прошли минуты. В пространстве исчезают самолеты, корабли. Летающие тарелки постоянно. Человека ударят по голове, он потом начитает говорить на незнакомом языке.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. На каком-нибудь древнем языке.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Может, и на древнем.
ПЕТР ИВАНОВИЧ
(встает) . Товарищи!
Игорь Алексеевич дергает головой.
Братья и сестры! Я предупреждал, что они начнут искать нечистую силу и найдут на свою голову. На свою, но не на вашу. Расходитесь, пока не поздно. Женщина-красавица, коммунистка?.. Просто лицо хорошее. Уходи немедленно. Все расходитесь! Расходитесь, товарищи!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Садись.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Кто был ничем, тот станет всем!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Садись.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. От каждого по способности, каждому по потребности!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Садись.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Суеверие – опиум для народа! (Садится.) Вот до чего довели страну.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Я не знаю, опиум или не опиум, но у меня соседка двадцать лет изо дня в день на ночь оставляет немного еды домовому.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Дура!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Доктор наук.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Образованная дура!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Что интересно! Утром тарелка пуста.
Игорь Алексеевич незаметно крестится.
