после того, как прошел сквозь зеркальный портал резко побелел. В подтверждение моей догадки, птица медленно моргнула своими круглыми голубыми глазами. Странно, что из-под хвоста птицы не торчала ни одна белая роза — ведь его напыщенный хозяин так любит этот цветок!
— Кто такой этот Нарцисс? — тихо спросила я Дина, благо, его пушистая мордашка всегда была рядом. — Почему его зовут как какое-то растение… цветок?
— Он — просто самовлюбленный болван! Ты что, не читал легенду о Нарциссе? О парне, который влюбился в свое отражение? Целыми днями глазел в озеро, пока боги не сделали его цветком? — зло прошептал Дин, скрипя своими острыми зубами. — А если честно, то этот Нарцисс — счастливчик. Он — чистокровный, его родители входят в дюжину самых сильных магиров… смертные зовут их феями, или высшими силами, или даже богами. Считай, что он — сын богини любви и бога красоты… Все девчонки по нему сохнут. Влюбляются с первого взгляда даже в одну половину лица. Говорят, на него нельзя смотреть без маски — можно сойти с ума, забыть обо всем на свете. Так что нам повезло, что мы с тобой парни!
— Так вот зачем ему маска? Она защищает не его, а окружающих от его красоты? Такое вообще возможно? — рассуждала я вслух. — Неужели можно быть таким красивым и настолько опасным?
Я содрогнулась от одной мысли — безумно влюбиться в этого надменного красавца и навсегда потерять свободу и рассудок. Как он это делает?
Секрет был очень прост! Над его стройными плечами парило аж три незримых Купидона, подаренных ему его матерью, богиней любви, при рождении. Они поочередно натягивали тугие тетивы своих серебряных луков и метко палили золотыми стрелами по сердцам тех, кто попадался на его пути. Так в него оказались влюблены сотни и даже тысячи…
Вот и сейчас его верные Купидоны натянули свои луки, желая пронзить своими стрелами и мою перепачканную в пепле грудь. Но прямо перед моим сердцем в воздухе завис невидимый защитник — тот самый Купидон, которого я спасла от жуткой смерти в когтях черного ворона. Златовласый мальчишка твердо держал свое слово, защищая собой мое гордое сердце. Так что очень скоро остальные Купидоны разочарованно опустили свои блестящие луки, оставив меня в покое.
— Он очень опасный, потому что черствый и жестокий, — тихо прошептал Дин. — А жестокий, потому что очень несчастный. Не бывает счастливых и злых, бывают лишь несчастные и жестокие. Чем сильнее боль внутри, тем ужаснее поступки. Он словно стремится поделиться своей жуткой болью с окружающими, отдавая каждому частицу своего личного кошмара…
— Но что с ним не так? — с ужасом спросила я. — Он влюблен в самого себя?
— Не думаю, что очень сильно! Иначе бы его уже давно не было! — прищурил свои большие зеленые глаза Дин. — Понимаешь, Нарцисс, каким бы красивым ни был, очень несчастен, потому что навечно проклят. Пусть в него влюблены тысячи, но если он ответит кому-то взаимностью, тот погибает самой жуткой смертью. И потому он и не отвечает никому. Это невыносимо больно — потерять того, кого ты любишь. Каждый раз, когда он разбивает чье-то сердце, в его руках, бережно предохраняемых белыми перчатками от острых шипов, появляется очередная белоснежная роза. Эти цветы — символ боли, утраты и смерти.
— Но… кто же его проклял-то? За что?
— Ты вообще слушаешь, что говорит Мастер Глория на ее уроках по истории волшебных народов? — нахмурился Дин. — Слышал про Светлое и Темное королевства? Благой двор и Неблагой двор фей? Ну чего ты трясешь башкой? Хотя бы книги с легендами читал в школе смертных?
— Я читаю учебник по маркетингу и всем советую! — огрызнулась я. — У меня нет ни времени, ни денег на ваши глупые легенды!
Дин тяжело вздохнул, но его неизменное беличье чутье подсказало троллю, что только лишь последняя часть этого предложения правда.
— У тебя нет денег даже на простые детские сказки?! — покачал он своей пушистой головой. — В сказках бы ты хоть как-то смог прочитать о вражде между Темным и Светлым Королевствами фей. Кажется, так их теперь называют смертные — Благой двор и Неблагой двор. Всегда, когда в одном из королевств рождается ребенок, устраивается большой пир, родители дарят ему множество сверхъестественных способностей и вся родня осыпает дарами. Но нет-нет, да и попадется среди гостей кто-то из Темного королевства, и вместо дара наложит на ребенка проклятие. Самый подлый закон природы! Чем могущественнее силы, подаренные малышу, тем страшнее проклятие, их ограничивающее.
И я вдруг поняла, почему факультет Проклятых имеет такое страшное название.
— То есть, там все прокляты?! — выдохнула я, — чему же они учатся в этой своей академии магиров?
— Жить со своими проклятиями, конечно, — тихо ответил Дин.
Я тяжело вздохнула, с ужасом глядя на прекрасного и холодного Нарцисса:
— И как именно его прокляли? Видимо все ведьмы хором, раз такое сильное проклятье!
— О! Его родители подарили сыну необычайную красоту и власть над самой любовью, остальная родня одарила самыми необычными дарами и талантами — музыкальным слухом, грацией, хитростью! — воодушевленно зашептал Дин на сверхновой скорости. — Но на пир по случаю рождения малыша прокралась какая-то незваная дальняя тетка из Темного Королевства и не упустила момент наложить на него одно страшное проклятие. Как я уже тебе сто раз повторил, все, кому Нарцис ответит взаимной любовью — умрут жуткой смертью!
— Ей его родители после такого костыль в одно место не засунули?
— Э, нет! — замотал своей головой Дин, грустно улыбаясь. — И самое страшное, что между Темным и Светлым королевствами подобное — в порядке вещей! Проклятье — это своего рода ограничитель. Так феи ограничивают бесконечную власть друг друга, невольно заставляя мучиться вечность. Вон, например, видишь красивую рыжеволосую девчонку рядом с Нарциссом? Это Сирена. Нет, она — не его девушка, хотя скорее всего и тайно в него влюблена. Ее голос — самый прекрасный на этом свете. Только если, конечно, она на тебя не орет! Сирена может заставить любого, особенно парня, сделать все что угодно, даже с крыши спрыгнуть. Единственное, что ей нужно сделать — спеть свой приказ.
«Отличная функция!» — подумала я, тут же мечтательно представляя, как я пою Косте: «Свали в туман!», и он действительно оставляет меня в покое.
— И какое у нее проклятье? Ну, побочный эффект?! — спросила я.
— Ее поцелуй обращает юношей в золото!
— О, тоже неплохо! — пожала я плечами.
— Сначала Сирена могла обратить любого в золото взглядом, как Медуза Горгона в камень, и так сделала статуями своих нескольких лучших подруг.
