— Но ей должно быть известно, что я не ищу никаких серьезных отношений.
— А кто говорит о серьезных отношениях? — Уголки губ Бена приподнялись в лукавой усмешке. — Вы рассуждаете так, будто вам сто лет, а не как подобает молодой преуспевающей женщине, идущей в ногу со временем. Вот ведь и я не тот, кто стремится к серьезным отношениям, сыт ими по горло. Но это не значит, что не должен отказывать себе в желании встречаться с женщиной, которая нравится мне, более того, которая окончательно и бесповоротно пленила меня. — Он посмотрел на нее сверху вниз, легкая морщинка свела его брови. — Единственное, что занимает меня, — это ваши отношения с мужем. Была ли ваша совместная жизнь так прекрасна, что ни один другой мужчина не может сравниться с ним, или… так ужасна, что навсегда отбила у вас всякую охоту…
Элли слегка вздрогнула, отгоняя малейшую возможность спорить с ним на эту тему. Она постаралась скрыть невольные слезы, набежавшие на глаза, отвернувшись к раковине и бесцельно то открывая, то закрывая кран.
— Вы правы, я уже давно отбросила всякие мысли о будущем, — задумчиво сказала она, глядя на тонкую струйку воды. — Просто потеряла вкус к подобным вещам…
— И остановили свой выбор на Дэвиде, так как отношения с ним вам ничем не грозят?
— Я бы сказала, эти отношения меня устраивают, хотя даже они, как я знаю по опыту, предполагают больше боли, нежели радости.
— И все же… — сказал он. — И все же это не повод бояться жизни.
— Бояться? — Элли недоумевая уставилась на него. — Я не сказала, что боюсь, просто научилась обходиться без этого, предпочитая идти своей собственной дорогой, без осложнений, которые близкие отношения неизбежно влекут за собой. И все решать так, как хочется мне самой, не ссылаясь на кого-то другого.
Он не отрываясь смотрел на нее.
— Кто вас так сильно обидел, Элли, что вас просто трясет от любого сорта человеческих обязательств?
Боль была такой резкой, что на какую-то долю секунды Элли лишилась сил для продолжения разговора, не в состоянии сделать больше, чем просто смотреть на него, виновника того, что с ней случилось. В кошмарном сне ей не могла привидеться сцена, в которой этот мужчина мог озадачить ее таким вопросом.
И Бен Конгрив, глядя в эти чудесные полупрозрачные глаза, чувствовал ее боль, будто боль была его собственной. Судя по реакции, вопрос был мучительным для нее, и он устыдился, что задал его.
Внешняя привлекательность Элли Осборн была неотразимой, но то, что он чувствовал к ней, было гораздо серьезнее увлечения, это касалось чего-то глубокого, неуловимого, что при всем желании он не мог бы определить словами. И виной тому был не ее поразительный взгляд, перед которым не устояло бы большинство мужчин, и не очарование, идущее от дивного очертания ее рта…
Она была женщиной, созданной для любви. Для его любви. Женщина его мечты. С той минуты, как он увидел ее, он боролся со странным ощущением, которое смутно всплывало в каких-то далеких закоулках его памяти. А что, если перенесенная травма…
Ее голос прервал его размышления.
— Я думаю проблема в том, что вы не привыкли к женским отказам. Вам обязательно нужно докопаться до причины или, на худой конец, придумать ее, но только, не дай Бог, не позволить задеть ваше самолюбие!
Возможно, она права, подумал Бен, но не настолько, как ей кажется. Он слегка пожал плечами.
— Это ваша теория Элли, извините, но не могу согласиться с вами. Я, признаться, и раньше получал отказы, но уверяю вас, моя гордость не была этим ущемлена ни в малейшей степени.
Это прозвучало слишком невероятно для нее, чтобы ограничиться скептическим взглядом. Но в то же время, опасаясь, что постепенно ее сопротивление будет сломлено, Элли могла только отвернуться, защищая таким образом свои позиции. И о какой борьбе можно было говорить, когда с умопомрачительной смесью обезоруживающей мягкости и непреклонной решимости он приподнял ее подбородок, так что они неизбежно должны были посмотреть в глаза друг другу. Большой палец прошелся по очертанию ее рта хорошо знакомым жестом, губы невольно приоткрылись, дыхание участилось. Бен не мог не заметить, как взволнованно поднимается и опускается совсем близко от него женская грудь. Он обнял ее, чтобы окончательно убедиться в ее реакции.
— Вот видите… — мягко, почти шепотом сказал он. — Я чувствую тоже самое, что и вы.
И в ту же секунду их губы слились в поцелуе.
Ее сопротивление было таким долгим, что сейчас, позволив себе этот единственный поцелуй, она почувствовала облегчение. Но Элли просчиталась. Она забыла, как обманчив может быть первый шаг по этой дорожке, особенно когда твое сердце, все твое существо захвачено этим чувством.
Потом, отказывая ему в монополии на инициативу, она ответила. Как же иначе, когда все ее чувства были разбужены, жадно стремились к близости, к большему интимному контакту? Она запустила пальцы в его волосы, не отпускала его губы, и отдалась этому мгновенью, зная, что оно больше никогда не повторится.
И тут — как раз вовремя, как позже с неуловимой горечью признавалась она себе, — спасая ее от нее самой, за дверью послышался шум, и дочь с громким смехом влетела в холл, направляясь прямо на кухню.
Девочка внезапно замерла в дверях, при виде матери в объятьях незнакомого мужчины.
— Мама!.. — Она сделала несколько неуверенных шагов и в нерешительности остановилась. Высокая для своих шести лет девочка, в голубом свитере и вельветовых брючках, на шее небрежно повязан клетчатый шарф. — Мама! — При виде незнакомца ее природный энтузиазм несколько поубавился, сменяясь робостью, которую она порой испытывала в обществе людей, которых не знала.
Ее высокий рост — наследие обоих родителей, грустно отметила Элли. Но пышные волосы, вьющиеся от природы, были темнее, чем у матери, и на свету отливали темным каштаном. Заплетены в косы и уложены на голове в виде короны — ее излюбленный стиль. Огромные серые глаза были такими же выразительными, как у матери. Нет никакого намека, ничего, что бы могло заронить в душу Бена подозрение. Элли спокойно вздохнула.
Когда отхлынула первая волна паники, она смогла изобразить на своем лице улыбку, сделать несколько шагов, и присев на корточки перед дочкой, расцеловалась с ней. Затем, заслышав шаги, вопросительно повернулась к двери. Венди, явно чем-то взволнованная, вошла на кухню.
— Элли, прошу простить, что нам пришлось приехать раньше. Видите ли, Линда… Я говорила, что она проведет с нами уик-энд, так вот, как только она приехала, я сразу же заметила, что-то неладное. Она вся покрылась красными пятнами. Я отвезла ее к Дэвиду, и он почти уверен, что это ветрянка. Вот я и решила не рисковать, и поскорее увезти Чарли домой. Надеюсь, что еще не поздно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
