Бабка взяла на себя все заботы по содержанию и воспитанию своих пятерых внуков. Ради них она по-прежнему держала корову и другое хозяйство, ради них могла пойти на хищение государственной и частной собственности, используя при этом свой нехитрый, но действенный «криминальный талант». Вот лишь некоторые подвиги, которые она совершала.
Возведённый ею дом находился недалеко от полей большого частного питомника бывшего опытного хозяйства обанкротившегося сельскохозяйственного НИИ, где в советский период выводили новые сорта зерновых и других культур. Затем все земли и здания были приватизированы предприимчивыми «новыми русскими», которые стали выращивать различные саженцы, ягоды, овощи и прочие доходные растения. Бабка, не будь дурой, это дело пронюхала и стала разрабатывать план обезжиривания процветающего частного землевладения.
Поля охраняли крепкие парни, одетые в чёрную униформу, злые натренированные псы и высокий железный забор. С забором не худенькая, но юркая бабка успешно справилась при помощи отгибания железных прутьев принесённым с собой ломиком, для собак припасла гостинцев в виде косточек, купленных за бесценок с мясного рынка, ну, а охранников сама ночь помогала обманывать.
В ночь бабка уходила с лопатой и мешком. Под утро, усталая, но довольная, она приходила «с дела». Саженцы были добыты, уж не знаю, за каким таким делом они ей были нужны. Очевидно, продавала их дачникам. А вырученные деньги шли на внуков. Но совесть её всегда была чиста, адреналин бил в голову, и бабка чувствовала себя молодой, как в те военные и послевоенные годы, когда она ночами тайно срезала колоски для того, чтобы накормить своих многочисленных младших братьев и сестёр.
Её непутёвый дед Василий, пасущий по указанию своей бабки корову недалеко от питомника, не раз был допрошен с пристрастием неудачливыми охранниками:
Дед, а дед, а ты не слыхал о бабе такой – невидимке? Каждую ночь повадилась в поле ходить, саженцы воровать. Собаки за ней побегут, залают и, странное дело, исчезнут! Ни собак, ни бабы! А саженцев – нет! Чертовщина какая-то, ей-богу!
Нет, не видал такого чуда! – делал удивлённое лицо дед и лихо затягивался папироской.
А сам думал: «Ну, моя Катька даёт, баба-невидимка… Хех». Улыбался, и глаз его хитро загорался вспыхнувшим угольком, храня общую тайну.
Кирпичное дело
Послала как-то бабка деда Василия за кирпичами на соседнюю стройку. Мол, договорись-ка. Дед приходит и кричит на всю стройку:
– Ребятки! А где тут у вас можно кирпичиков бы по дешёвке прикупить?
– Ты что, дед, такое удумал? Тут нельзя, конечно, – отвечают строители, оглядываясь на прораба.
Ну, нельзя, так нельзя, – понурился дед и пошёл домой. Дома бабка набросилась на него:
Ах ты, окаянный, а ты как спросил-то?
Да так и спросил. Мол, как бы у вас тут прикупить со стройки-то.
– Дурак ты окаянный, ну, ей-богу, житья никакого с тобой нет. Ни украсть, ни покараулить! Самой хоть иди!
Поздно вечером бабка Катерина с бутылкой своей водки под мышкой пошла на стройку. На стройке никого уже не было, кроме сторожа. Бабка объяснила, что так, мол, и так, надо позарез всего два десятка кирпичей на ремонт печи в бане. Сторож, откупорив бабкин самогон, сразу захмелел и благосклонно разрешил воспользоваться его добротой. А дед с бабкой за ночь сумели кирпичей на целую баню натаскать. Вот она, бабкина тактика – самая надёжная. А главное – верная!
Ягода клубника
То, что бабка жила через забор со знакомыми с детства аграрными угодьями, ей всегда не давало покоя. Саженцы от бабки и её компании были уже у всех её родственников, яблочное и другое варенье ели все, дружно нахваливая «воровские» бабкины таланты. Один из таких талантов был связан с клубникой, которая созревала на буржуйских полях. Этого бабка пропустить никак не могла.
Разговор о предстоящем сборе она случайно подслушала у бригадиров. В голове её моментально созрел гениально простой план. Бабка сходила в магазин, купила себе белый халат, как у женщин, собирающих ягоды на частных плантациях, и через знакомую только ей дырку в заборе с ведром наперевес шагнула в «коллектив». Стоял яркий солнечный день, и спелые красные клубничины сами просились в бабкино ведро. Бабка ела сладкую ягоду и наслаждалась своей смекалкой. Как-то незаметно пришло время окончания работ. И тут бабку окликнул охранник:
А вы, собственно, откуда?
Я?
Да, вы, сударыня.
Так я тут… хм… ягоду собираю.
Ну, это я вижу… что собираете.
А что такое?
Да просто ваши-то все давно ушли… работницы.
Да, ушли? Ой, а я заработалась совсем. Ну, надо же… – и бабка виртуозно завиляла задом с полным ведром ягоды.
Ой, а куда же вы? – закричал ошарашенный охранник, увидев бабку, убегающую в совершенно другом направлении.
Куда-куда? На кудыкину гору! – засмеялась чисто по-женски, кокетливым молодым смешком, бабка Катерина.
Яблоки во рву
Собрала бабка «на дело» команду из трёх человек: себя, тётки Людки и деда своего Василия. Дело было «яблочное»: напромышлять на известном уже частном поле яблок. Собрались, взяли каждый по два ведра, мешок из-под картошки на всякий случай и пошли. Яблок набрали по два ведра на каждого, но было мало. Решили деда нагрузить мешком в придачу. Не может же русский человек уйти с поля, так сказать, налегке, надо с поля ползти, да и груз припереть с хату размером, чтобы на весь свой оставшийся век хватило.
Всё бы ничего, но поле разделял ров, специально сделанный от нападения ежей и воров. Яблоки-то, чай, любят все. И ежи лесные, и люди озорные и вороватые. Деда угораздило туда попасть, в ров-то тот, мешок с яблоками его перевесил. Людка с бабкой давай тягать деда изо рва. Слышат – собаки лают и бегут охранники.
– Хрен с тобой, чёрт ты белоглазый (так бабка зовёт деда за белую голову и голубые глаза)! Давай яблоки хоть сюда! А сам там оставайся, если тебе там так нравится! И живи там теперь!
Перспектива жить во рву деду Василию не понравилась, дед мобилизовал все силы и рванул изо рва! Мешок взял с собой, а то бы бабка не пустила в хату. Без мешка-то нельзя.
Месть
Отомстил дед бабке за все её придирки и вечное ворчание. Пошли они как-то резать свою годовалую свинью. Поймали её, нещадно визжащую и остро чувствующую свою кончину. И дед сказал:
– Держи её, бабка. Я нож забыл. Сейчас сбегаю. Крепко только держи, не упусти!
Бабка держала свинью пять, пятнадцать, тридцать минут… На сороковой минуте бабка, уже изнемогая и матерясь, отпустила обречённую и помчалась в хату. Деда там не обнаружилось. Ох, и напугалась она. Куда исчез её старый хрыч? Что с ним случилось? Обежала весь двор, как угорелая, про свинью уже забыла и про все дедовские грехи. Даже всплакнула. И тут до неё стало доходить: что-то она не посмотрела в первую очередь… И бабка рванула в погреб!
В погребе, конечно, сидел её драгоценный белоглазый и спокойно, с наслаждением переливал из большой фляги для воды самогон-первач к себе в бутылки, заранее им заготовленные. Думал, сейчас, пока бабка свинью держит, он их в свою потайную заначку и затарит. Да вот пробу стал снимать и по ходу увлекательнейшего дела и забыл обо всём на свете.
– Ах ты, гад такой… – набросилась бабка с кулаками на деда. Но тому уже было хорошо, и ничто не могло ему испортить состояние наступившей эйфории…
– Клёво, пап, спасибо!
Папа взял заслуженную сигаретку и пошёл на балкон покурить. Смотрю так на него сзади и думаю, какой он у меня всё-таки красивый. Большой такой, как глыба, но обезжиренный, не как эти все пузатые пивные тараканчики.
А хочешь, я тебе об одном воспитательном моменте расскажу?
Да занудно, поди?
Ну, раз занудно, то не буду, – обиделся папа.
Ну, пап, расскажи, может, я зря так… Извини.
Ладно, расскажу, но тогда ты отдашь все свои сигаретки.
Да не мои они.
Отдашь?
Да! Этим начались наши следующие рассказы.
Как Макаренко
Воспитание происходит всегда, даже тогда, когда вас нет дома. Отказаться от риска – значит отказаться от творчества.
Я был полон сил и энергии. Мне было 40 лет. Красив, умён и силён. На моей книжной полке стояли томики известного педагога Макаренко, я верил в светлое будущее подрастающих поколений, в себя и свою удачу. Я был молодым и первым директором только что построенной школы, которую обожал. Она была новенькая, пахла свежими красками, известью и чем-то обнадёживающим.
Мы с неподдельным энтузиазмом сажали на пришкольном участке небольшие саженцы лип, елей, рябин, формировали из них аллеи, разбивали цветники, и мне верилось, что здесь вырастут прекрасные деревья. Ещё я думал, что так будет и с моими учениками. Но человеческая жизнь и судьба – штука непредсказуемая.
У меня пропал ученик. Плохой ученик. Неблагополучный. Второгодник-переросток. Опекаемый бабушкой. Таких не удаётся дотянуть даже до окончания 8 классов.
