Псайкеры сражались, разделенные десятью метрами пустого пространства. Несмотря на массивные доспехи, движения обоих выглядели быстрыми и отточенными до миллиметра, едва ли не грациозными. Они воззвали к своим разумам, к силе дара и горячий песок вокруг покрыла изморозь. Воздух гудел от напряжения и проявления колдовских сил.
В какой-то момент противник применил что-то новое, что-то такое, что стало для Ахазры Редфа неприятным сюрпризом. Его обволоклапустая мертвая зыбь, наполненная зубастыми силуэтами и пугающими образами. Видение нахлынуло, подобно приливной волне, оно словно засасывало Пророка в свои глубины, замедляло, запутывало и подавляло, лишая части способностей. Морок оказался сильным. Но он был верховным библиарием и знал, как бороться с насланными видениями, даже такой силы. Он встряхнулся и выбрался из нескончаемое череды пугающих образов, а затем выпустил вовне свою духовную сущность, материализовавшуюся в виде скорпиона. Она бросилась на кодиция, но ее перехватила внушительная белая акула. Два эфирных зверя, ментальные проекции своих хозяев, принялись терзать и рвать друг друга, выводя противостояние на новый виток мощи.
* * *
Духовные проекции псайкеров при желании могут нанести существенный вред, воздействуя на разумы и ауры. Простые смертные, лишенные нашего дара-проклятья во многом защищены от подобного одним лишь фактом, что никак не видят подобных вещей. Но с нами дело обстояло иначе.
Еще до начала поединка я почувствовал невероятную мощь и опыт верховного библиария Ахазры Редфа, известного как Пророк Пустыни. Он не зря носил свой высокий титул, одним лишь видом показывая, насколько искусным и смертоносным может стать библиарий космодесанта.
Терминаторский доспех показывал себя лучше всяких похвал. Утулу успел поработать с ним, улучшая реактор, сервоприводы и прочие системы. Мои руки нанесли на него узор Пустоты и усилили изнутри неодолимыми сигилами. После Эндимион-Прайм я полностью освоился и чувствовал себя в нем великолепно. Сочетание атакующей мощи и надежной защиты, помноженное на скорость и ловкость, даруемые даром псайкера, выводило броню на удивительный уровень. Тот, о котором я когда-то лишь мечтал.
На Пророка я обрушил всю силу Эхо Пустоты, пытаясь сокрушить или хотя бы подавить его волю. Более слабого противника такая атака смела бы, как исполинская волна тайфуна сносит утлую лодочку. Ахазра устоял, откинул меня и перешел в атаку, выпустив проекцию богомола.
Я бросил навстречу акулу и две эфирные сущности принялись кромсать друг друга, в надежде добраться до хозяина. С моей левой ладони соскользнул поток биоэлектричества, известного как разрывающие заряды. Ахазра сместился в сторону и ловко парировал их щитом, обрушив на мой разум ментальный молот, от которого у меня носом пошла кровь.
Массивную, облаченную в терминаторский доспех, фигуру Богомола скрывал некий мираж, переплетение психической энергии теней и света, от чего воин буквально мерцал. Создавался удивительный эффект, при котором он то появлялся, то пропадал из реального пространство, что сбивало с толку и мешало концентрации. А еще я осознавал великую силу, заключенную в талисмане на его груди. Созданный из психокости эльдар, он впитывал в себя излишки энергии, позволяя избегать перегрева. Трофейные клыки корнифекса на моей броне имели схожий эффект, тем более, напитать их силой Пустоты помог мне Те Кахуранги. А он, полагаю, был все же сильнее Ахазры Редфа.
Расплавляющий луч, что мог сжечь меня вместе с доспехами, я отразил, но почувствовал, как психический капюшон на голове нагрелся настолько, что жар чувствовался даже сквозь шлем.
Со стороны наша схватка наверняка выглядела невероятно быстрой и скоротечной, мы оба глубоко вошли в состояние варп-скорости и все сильнее наращивали темп. Для нашего же личного восприятие время текло иначе, мы сражались уже более десяти минут.
В какой-то момент я начал наслаждаться поединком. И вновь поймал себя на мысли, что не чувствую агрессии или злобы ни к нынешнему сопернику, ни к ордену Богомолов. Наоборот, чем дольше мы с ними сражались, тем сильнее я начинал их уважать. Они являлись прекрасными стойкими космодесантниками, а сам Пророк Пустыни выглядел эталоном воина-библиария.
Недавно Богомолы организовали очередную ловушку, используя ложные цели и заманивая нас в засаду. Кархародон Астра потеряли много славных воинов, но мы умели уважать чужую силу и коварство. На войне от врага стоит ждать любой подлости или провокации, это аксиома, не стоит недооценивать тех, кто поставил на кон собственную жизнь.
Акула и богомол сражались яростно. Мою проекцию располосовали глубокие раны, а один из плавников оказался практически оторванным, но и богомол пострадал сильно, лишившись левой лапы, а из разорванного брюха вытекала психическая энергия.
Эти раны отражались и на нас самих. Я чувствовал, что слабею, капилляры в глазах и носу уже несколько раз лопались, заливая лицо кровью. Мозг кипел, пытаясь справиться со все возрастающими нагрузками. Жар начал проникать в кости и внутренние органы. Уверен, Пророку Пустыни пришлось не легче.
И все же я знал, что выиграю. Видения Те Кахуранги и Атеа отчетливо говорили, что победа будет за мною. Вдобавок, у меня отсутствовал во рту привкус пепла и алюминия, верное свидетельство смертельной опасности. Правда, мне начало казаться, что противник сражается не на всю силу. Он словно сдерживал себя пару раз, когда мог ударить с большей силой. Могло ли так быть или это всего лишь ложные образы? Какую игру затеял Пророк Пустыни?
Я не желал нечестного боя и не хотел испытывать сомнений после него. Следовало заканчивать эту схватку, она и так затянулась.
Мы сражались молча, я по традиции всех Кархародонов, а Пророк по причине того, что все слова уже были сказаны. Мы уважали друг друга и не хотели ни словом, ни жестом оскорблять Поединка Жертвы, как он назывался у Богомолов. Я знал его суть и понимал, что в итоге хочет получить Ахазра.
Ахазра едва не сбил меня с ног, используя телекинез, а потом чуть не ободрал до костей, применив психический вихрь. И все же я прорвался сквозь его атаки, сократил дистанцию и преобразовав руку в живой металл, ударил в нагрудник библиария.
На миг мне вновь показалось, что он мог избежать атаки. С другой стороны, абсолютной уверенности я не чувствовал, зайдя так глубоко в варп-скорость, что мое движение обрело нереальную быстроту, подобную вспышки молнии.
Железная рука сокрушила щит Богомола и с невероятной мощью соприкоснулась с нагрудником, сминая адамантий, кости и разрывая внутренности благородного воина.
За шлемом я не видел лица Ахазры, и так и не услышал и намека на ту чудовищную боль, что он испытал. Его тело, несмотря на массивный доспех, откинуло метров на пять и еще столько же протащило спиной по каменным плитам с оглушающим грохотом, но свой причудливый посох он из рук так и не выпустил.
Я сразу же вышел из варп-скорости, понимая, что после такого пропущенного удара выжить нереально. Поединок закончен, даже совершенному телу библиария в одиночку не преодолеть настолько чудовищные повреждения. Тут нужен апотекарий, причем не из последних.
Не знаю, как реагировали на увиденное Кархародоны и Богомолы. Полагаю, они испытывали нешуточные эмоции, но сканировать их у меня не было ни сил, ни желания. Я просто подошел к поверженному Пророку Пустыни.
– Хороший бой… – прохрипел он. Невероятно, но он все еще был жив! – Ты засвидетельствуешь… – он закашлялся и едва не впал в кому, невероятным усилием оставшись в сознании. – Засвидетельствуешь, что я выплати долг крови?
– Засвидетельствую! – я медленно нагнулся и бережно снял с него шлем. С залитого кровью смуглого лица на меня с невероятной надеждой смотрели карие глаза. Жизнь воина отмеряла последние секунды, его грудная клетка превратилась в месиво из костей и плоти, а кровь все продолжала и продолжала течь. Он не мог или не хотел ее останавливать.
