– Я ухожу… умиротворенным, – еле слышно выдохнул он и тихо стукнул посохом об искореженный нагрудник, сложив на нем ладони в жесте аквилы. – Жертва уплачена!
– Воистину! Я свидетельствую твой подвиг! – и в этот момент я дерзнул, принимая важнейшее решение. Мои руки легли на грудь Пророка Пустыни, и я пустил внутрь его тела благодатный поток живительной силы. Нечто подобное я проделывал когда-то с Джейд Ранник и многими своими братьями. С тех пор я стал сильнее и искусней, но и раны Богомола выглядели чудовищно. К тому же я невероятно устал.
И все же я справился. Мне хватило сил, умений и времени. С влажными хлопками кости одна за другой вставали на место, а в покалеченные сердца, легкие и печень потекла энергия.
– Зачем? – с немалым изумлением спросил Ахазра Редф. Он был буквально шокирован.
– Затем, что твои силы еще помогут Человечеству, ты спасешь миллионы жизней, – просто сказал я.
– Моя жертва… Ее нет.
– Нет, она свершилась. Цена уплачена, я тому свидетель. И смерти нет почетней той, что ты готов принять, за кости пращуров своих, за свой родной очаг, – я процитировал то, что помнил по прошлой жизни.
– В этих словах мне видится… утешение, – он говорил медленно, мучительно выталкивая слова и держась, чтобы не соскользнуть в беспамятство. Я его не торопил и сам никуда не торопился. Это был один из важнейших моментов моей жизни. – Кто сложил столь… величественные строки?
– Поэт Древней Терры задолго до Великого Крестового Похода.
– Он умел видеть суть… Значит, мне предрешено жить… Такого я не видел… но ты прав, – он не мог встать, еще долго не сможет, но руку все же поднял и вцепился мне в наручь, пачкаясь в своей и моей крови. – Я с гордостью назову тебя своим… братом. У меня есть для тебя дар… – он говорил с трудом, преодолевая невероятную боль и балансируя на тонкой грани, отделяющей сознание от погружения в кому. – Отныне тебя будут почитать, как Мегалодона! Именем сим победишь!
И тут я почувствовал нечто новое, удивительное! Имя не являлось простым набором букв или случайным прозвищем. Нет, оно несло некий фундаментальный смысл, скрывая за грубой силой глубинную суть и искусное мастерство. Оно походило на хищника, поднимающегося из мрачных глубин к солнечной поверхности океана, дабы разогнать всякую мелочь и найти настоящего врага. Вцепиться в него и разорвать. И провозгласить свою волю.
С именем я обрел нечто, чего ранее был лишен. Моя психическая аура вздрогнула, принимая новое слово и новую суть, делая их частью личности. Вихрь псайкерской силы взметнулся, подобно зарождающемуся шторму. Я завороженно наблюдал, как на десятки метров во все стороны устремились материализующиеся прямо на глазах причудливые дорожки инея, потрескивающие и ветвящиеся. Воздух похолодел, в нем появилась морозная свежесть и абсолютная прозрачность. В надвигающейся пылевой бури вспыхнула и разрослась непередаваемых размеров молния. Чуть позже до нас докатился оглушительный гром.
Так, на залитом кровью песке, сражаясь с врагом, оказавшимся братом, я стал Мегалодоном!
Глава 9
Глава 9
После победы на Ахазрой Редфом Богомолы, как и обещали, сложили оружие. Они поклялись хранить мир до тех пор, пока суд не вынесет своего вердикта, и принять его, каким бы в итоге тот не отказался. Большая часть орденов Астартес, что сражались в нынешней войне, давно знали Богомолов и верили их слову. Ныне все они, те, кто выжил, находились на одном из кораблей Инквизиции и ждали того дня, когда закончится война и ими займутся.
Среди них был и ставший мне побратимом Ахазра Редф, воин удивительного благородства и невероятной силы. На полное восстановление ему потребовалось две недели. Именно благодаря ему имя Борея Мегалодона многим стало известно.
Имя мне нравилось, оно делало меня сильнее, но еще больше доставляло радости то, что более четырехсот Богомолов остались живы. К сожалению, малозначимые эпизоды Бадабской войны я помнил смутно, может Богомолы и выжили в этих событиях, а может, и нет. В любом случае, они остались в строю и после суда наверняка отправятся в Искупительный Крестовый поход. Их лишат планет и владений, но оставят корабли и дадут шанс на возрождение, значит, они еще помогут Империуму. Немаловажным было и то, что у Кархародонов наконец-то появился проверенный союзник, а такие отношения нужны всем. Орден начал обрастать полезными связями, кроме инквизитора Джейд Ранник у нас теперь появились и братья-Астартес. Невозможно бороться против всех ужасов Галактики в одиночку. Когда-то нас эпизодически поддерживали Пепельные Когти, но те времена прошли, и мы вновь сражались в одиночку. Сами Богомолы не считали нас врагами, более того, испытывали немалую признательность тем, как все в итоге закончилось.
Особенно сильно на их итоговое отношение повлиял факт того, что мы вернули им больше сорока живых воинов, взятых в плен за последние годы. Магистр Неотера и верховный библиарий Редф записали их в число невосполнимых потерь. Они даже предположить не могли, что мы сохраним им жизни. Впечатление оказалось так велико, что Хойсан Неотера выразил официальную благодарность Тиберосу Алому Потоку и мне лично.
Период с середины 911 по середину 912 запомнился как Безмолвная война, поскольку состоял из сотен незначительных мелких стычек, дуэлей между одинокими кораблями и кровавых, хотя и скоротечных боев по всему региону, о большинстве которых не сохранилось официальных записей.
В результате долгой и кровавой операции была захвачена Пиреусская системы на границе Бадабского сектора, а сепаратисты потеряли древний величественный «Серафим Правосудия», флагман Астральных Когтей. Затем Империум вернул себе такие планеты, как Исин и Декабаллус.
Из войны выбили союзников Гурона, ордена Палачей и Плакальщиков. Последние в основном сражались в регионе Бледных Звезд и действовали безжалостно. В финальном бою, случившемся в Оптерской системе, Плакальщики сошлись с Минотаврами. Оба ордена имели своеобразную и спорную репутацию, одних считали проклятыми, а других – злобными цепными псами. Потери оказались велики с обеих сторон, но численное преимущество Минотавров все же сыграло свою роль. Выжившие Плакальщики в числе трехсот братьев сложили оружие и капитулировали. Их поместили в орбитальную тюрьму на Сагане II, а победители забрали несколько кораблей, технику и снаряжение павших.
Палачи в течении нескольких лет действовали более независимо, подчеркивая, что они не подчиненные, а союзники Гурона. Долгое время не удавалось выяснить, где находится их оперативная база, благодаря чему сепаратисты обладали преимуществом в виде мобильности и секретности. Из войны они вышли сами, поняв, как и Богомолы, что их обманули самым гнусным образом. В результате они набросились на своих недавних союзников и вырезали несколько отделений Астральных Когтей, понимая, что раскаяние надо подтверждать не только словом, но и делом.
Многие хотели полного уничтожения Палачей, окончательно добив орден, но нашлись и те, кто заступился за предателей. Саламандры выступили гарантом покорности и содействия бывших сепаратистов.
Астральные Когти остались в одиночестве. Уже давно стало ясно, что предатели превышают любой другой орден в численности и имеют в своем распоряжении от четырех до пяти тысяч полноценных Астартес. Сам Тиран озвучил громкий манифест, в котором говорилось, что «Астральные Когти и их слуги отныне не являются частью Империума, а созданное им независимое государство имеет цель выживание к вящей славы Человечества». Слова прозвучали внушительно, но за ними скрывалась одна лишь ложь.
Вскоре после этого во владениях Гурона была уничтожена вся символика имперской власти и веры. В ревущем огне фанатичного иконоборчества сгорели бесценные культурные объекты, статуи, литературные труды, философские трактаты и многое другое. На протяжении недель без перерыва проходили казни священников и чиновников Бадаб-Прайма. Даже последний глупец начал понимать, куда привело восстание, но сепаратисты настолько терроризировали собственные планеты, что ни о каком сопротивлении даже речи не шло.
