Линдсей никогда не нарушала обещаний, а обещания, данные сыну, всегда свято выполняла. Зная это, Том сразу успокоился, и Катя, уловившая в воздухе запах ссоры, тоже расслабилась. Линдсей немного угомонилась, и следующие полчаса прошли в приятной всеобщей гармонии.
Все было так хорошо, потом говорила себе Катя, до тех пор, пока за окном не послышался рев мотора и, выглянув из окна, она не увидела внизу красный спортивный автомобиль чудовищной длины.
6
– Это «Астон-Мартин», – сказал Том с благоговением. – Бог ты мой, да это «ДБ-5». Классическая модель. Пойду их впущу.
Дверь за ним захлопнулась.
– Не знала, что Роуленд ездит на «Астон-Мартин», – заметила Катя.
– А он и не ездит.
– Сейчас он сидит за рулем. Наверное, это машина вашего жениха.
– Не надо, Катя. – Линдсей устало улыбнулась и тоже подошла к окну. Обе женщины смотрели на высокого темноволосого Роуленда, выбиравшегося с низкого сиденья. Одежда Макгира производила впечатление несколько поношенной. Сейчас на нем был старомодный твидовый пиджак, зеленоватый свитер и старые вельветовые бриджи. Роуленду Макгиру всегда было безразлично, как он одет. Катя считала, что это из-за того, что он сознательно не стремился произвести выгодное впечатление. Когда Роуленд появлялся где-то, то неизменно на его лице было надменное пренебрежение к тому, как его примут. Это некоторых восхищало, других злило.
Роуленд, по-видимому, пребывал не в самом радужном расположении духа. Он нетерпеливо оглянулся по сторонам, потом взглянул наверх. Линдсей отпрянула от окна. Потом Роуленд с помощью Тома открыл дверцу машины и стал извлекать наружу пассажира «Астона». На это потребовалось некоторое время. Человек появлялся из машины, как упрямая пробка из бутылки. Он издавал невнятные звуки протеста, лицо его имело зеленоватый оттенок, а неяркое ноябрьское солнце, как видно, резало ему глаза, потому что на нем были черные очки. Потом он с преувеличенной осторожностью направился к дому и поморщился, когда Роуленд громко хлопнул дверцей.
– Кажется, ваш жених страдает похмельем.
– И на что он похож, мой жених?
– Ну, он не так высок, как Роуленд. Стройный, пожалуй, даже элегантный… О, он садится на ограду. Нет, встал. Теперь он, кажется, разговаривает с живой изгородью. Ничего себе жених!
– Да, мне повезло. Не просто пьяница, а настоящий алкоголик. А волосы? Какие у моего жениха волосы? Черные? Светлые? Он лысый?
– Нет, нет, волосы у него очень красивые. Золотистые. Прическа в стиле Байрона – это если быть снисходительным, а если нет, то ему давно пора постричься. Боже, у него совершенно потрясающие брови. С дьявольским изломом.
– Катя, не сочиняй. Как ты можешь отсюда видеть, какие у него брови?
– Я вижу. Он только что посмотрел наверх. О, он улыбается. Пожимает руку Тому. У него очень хорошая улыбка. Просто ангельская. Но, видно, ему не по себе – бледен как мел. Так, теперь он садится на ступеньку. Похоже, собирается вздремнуть. Роуленд злится – у него лицо мрачнее тучи. Сейчас грянет гром.
Линдсей тихонько застонала.
– Какой храбрец! Он сказал Роуленду, чтобы тот заткнулся. Он снова принял вертикальное положение. Они вошли. Приготовьтесь.
Катя поняла, что Линдсей уже ее не слушает. Обернувшись, она увидела, что та лихорадочно приводит себя в порядок. Линдсей всегда носила короткие юбки, невзирая на возражения Тома. Все черное и все очень модное, подумала Катя, разглядывая черные туфельки на плоской подошве, черные чулки, короткую юбку и облегающий свитер. Катя в который раз позавидовала мальчишескому сложению Линдсей, сама она обладала более округлыми формами – слишком «юнонистыми», как она говорила в минуты самоуничижения. Она одернула мешковатый свитер и скрестила руки на груди. Женщины понимающе переглянулись. Линдсей вдруг затеребила серьги, изящные капельки жадеита.
– Зачем я так оделась? У меня такой вид, словно я собираюсь на похороны.
– Линдсей, вы замечательно выглядите. А серьги просто очаровательные. Это подарок Женевьевы?
– Да. Джини подарила их мне на прощание – перед отъездом в Нью-Йорк. Я… у меня от них болят уши. Может быть, лучше снять?
К удивлению Кати, Линдсей так и поступила. Она торопливо, нервным движением сорвала серьги и спрятала их в карман. На лестнице уже были слышны шаги. Линдсей села, потом снова встала.
– Ненавижу знакомиться с новыми людьми. Я всегда так нервничаю.
Итак, Линдсей снова отвлекает внимание, поняла Катя. Она нервничает не из-за того, что предстоит встреча с незнакомым человеком, а из-за Роуленда. К тому времени, как дверь открылась и зазвучали приветствия, Линдсей уже возилась с новой бутылкой шампанского, проявляя типично женскую неловкость. Поэтому Том и Колин Лассел сразу же затеяли спор, и Колин стал доказывать, что лучше всего потрясти бутылку, а Том стал утверждать, что в таком случае половина шампанского пропадет, и в это время Роуленд поцеловал Линдсей в щеку, спокойно взял у нее из рук бутылку и без шума и суеты открыл шампанское.
– Мне кажется, кофе был бы более уместен, – сказал он, покосившись на Колина. – Черный кофе, и покрепче.
– Нет, нет, нет. Худшее, что можно придумать. – Колин уже устроился на диване. Он снял черные очки и оглядывал всех присутствующих с искренним восторгом.
– Том, у вас бывает похмелье? А у вас, милая девушка? Когда я здесь учился, я три года страдал похмельем. Алка-Зельцер, степная устрица – все это нисколько не помогает. Лучшее лекарство – розовый джин, хотя бокал шампанского тоже замечательно. Спасибо, Линдсей. Шампанское успокаивает желудок, прочищает мозги и напоминает ногам, как надо ходить. – Он неуверенно взглянул на Линдсей поверх бокала.
– Мы с вами говорили по телефону вчера?
– Да, прошлой ночью.
– Ну, да, я так и думал. Просто… видите ли, мне надо было отпраздновать одно событие. А потом Роуленд на рассвете начал барабанить в дверь, вытащил меня из постели, заставил собирать вещи. Я все спрашивал его, почему такая спешка. Еще два часа сна, и я был бы свеж, как роза. А так я все еще чувствую последствия – в голове какой-то туман, память пошаливает. Поэтому я не был уверен… – Брови у него поднялись, и он устремил на Линдсей беспокойный взгляд невинных голубых глаз. – Надеюсь, я говорил достаточно разумно? Роуленд меня потом допрашивал, зачем вы звонили да что передавали.
– На самом деле я не передавала ничего важного. Я просто хотела узнать, когда Роуленд возвращается. Не беспокойтесь, пожалуйста. Я сама накануне была на приеме и знаю, каково вам теперь.
– На приеме? – Роуленд протянул Линдсей бокал с шампанским. – Тебе понравилось?
