— Пусти, Герман, — ответила Мари сухо.
«…Как некстати он оказался возле моего дома. Наверху — Кернау! Дорога каждая минута, а Иозеф еще не знает ничего о спасении бюста…»
— Я понимаю, получилось все страшно глупо, но у меня не было другого выхода, Мари!
— Давай встретимся попозже, Герман. Я смертельно устала и хочу спать. Ты же знаешь, у меня утомительная работа. К тому же нас могут увидеть соседи. Что они подумают обо мне? Вернулась под утро с незнакомым офицером. Прощай, Герман. Ну, иди же… Я тебе потом позвоню.
— Хорошо, Мари, — сразу сникнув, ответил Бломберг. — Прощай!
Он подождал, пока Мари отперла дверь парадного и, щелкнув замком, скрылась в темном коридоре. Тогда Бломберг медленно побрел к центру города. Ему казалось, будто на него свалилась неимоверная тяжесть. Он так и не смог сказать Мари самого важного. А ведь теперь он чувствовал себя другим, совсем другим человеком…
Бломбергу сегодня решительно не везло. Сначала этот неприятный разговор в казино, похожий на допрос, потом такая нелепая встреча с Мари… Инженер шел как в тумане, спотыкаясь, словно пьяный, не замечая появившихся на улицах прохожих, удивленно оглядывавшихся ему вслед…
— Господин майор! Инженер Бломберг! Вот так неожиданная встреча…
Бломберг вздрогнул и обернулся, удивленно уставившись на подбегавшего к нему офицера. И только тут он заметил, что забыл надеть очки.
Обер-лейтенант Эйхенау шел слева от инженер-майора Бломберга, как это предписывал Дисциплинарный устав вермахта, и оживленно рассказывал о счастливой перемене в своей судьбе. Бломберг не вслушивался в торопливую речь обер-лейтенанта. Тот расхваливал своего нового шефа фон Зальца и свое успешное продвижение по службе в аппарате гауляйтера. И только когда Эйхенау упомянул имя генерала СС Дальбрюгге, инженеру вдруг показалось, что он понял, зачем обер-лейтенант примчался в Линц.
«…Может быть, следить за мной… Я, кажется, действительно скомпрометировал себя разговором о бюсте, и гестапо в чем-то меня подозревает».
Заметив свободное такси, Бломберг простился с Эйхенау и приказал шоферу отвезти его на виллу, которую он занимал в служебном пригородном поселке рядом с металлургическим заводом.
* * *
— С кем ты была внизу? Кто этот офицер?
Мари почувствовала, как вспыхнуло ее лицо. Вопросы прозвучали, словно пощечины! Но Кернау был вправе так ее спрашивать: он ничего не знал о Бломберге.
— Просто один мой хороший знакомый… Я давно рассказала о нем Вайсу. Столкнулась же я с ним возле дома совершенно случайно. Он только что вернулся из России…
— Ты меня извини, Мари, что я вмешиваюсь в твою личную жизнь. Но ты сама понимаешь..
— Да, да, конечно, Кернау, — оправившись от смущения, поспешила ответить Мари. — Ночью мне позвонил отец. Они уже везут бюст Ленина к нам, в Линц!
Кернау с неожиданной для его возраста силой подхватил Мари и закружил девушку в воздухе.
— Ура! — шепотом крикнули они оба, радостные и взволнованные удачным завершением первой фазы операции по спасению бюста Ленина.
Поезд, который вела паровозная бригада, целиком состоявшая из коммунистов-подпольщиков, приближался к Линцу. В тендере паровоза, под толстым навалом угля, Роберт Дубовский и Оскар Вайс надежно спрятали ящик с бюстом. Теперь отважную эстафету должны были продолжить подпольщики Линца.
— В котором часу тебе позвонил отец? Мы должны вовремя встретить товарищей.
— Вскоре после полуночи.
— Значит, в нашем распоряжении около полутора часов. Стефан должен прийти с минуты на минуту. Не забудь выставить условный сигнал.
Мари схватила цветочный горшок с красной геранью и поставила его на подоконник к крайнему окну комнаты, выходившей на улицу.
Вскоре они услышали стук в дверь. Это, должно быть, пришел Стефан, молодой слесарь из железнодорожного депо, выполнявший самые ответственные и трудные поручения руководства подпольщиков-железнодорожников Линца.
Мари приоткрыла дверь, не снимая цепочку. Стефан был бледен и чем-то взволнован.
— Только что сообщили из Вены: гестапо вчера поздно вечером арестовало ефрейтора Вока и его невесту Эльзу, — с трудом выговаривая слова, хрипло произнес Стефан, войдя в комнату. — Возможно, они напали и на наш след.
— Наши спасли бюст Ленина, — быстро сказала Мари Стефану. — Он скоро будет здесь… Неужели нам не удастся его укрыть от гестапо!
— Успокойся, Мари! — сказал Кернау. — Будем встречать бюст согласно разработанному плану. Никакой паники! Мы знали о том, что гестапо следит за Воком и Эльзой, и пытались их об этом предупредить. По-видимому, они не успели скрыться! Наша операция должна быть проведена во что бы то ни стало. Гестапо, возможно, действительно нащупало какое-то новое звено — от Вока ко всем нам. Поэтому нам надо срочно изменить план операции. Необходима смелая, решительная, я бы сказал, дерзновенная импровизация, которая бы сбила фашистов со следа нашей организации, если они действительно на него напали.
— Я, кажется, могу предложить вам один вариант. — Мари немного поколебалась. — Нам поможет обмануть гитлеровцев один человек…
ПОЕДИНОК С ГЕСТАПО
…Кальтенбруннер уже полчаса читал сообщения о настроении населения, суммированные гестапо по доносам его агентов и шпиков, сообщения об активных действиях антифашистского Сопротивления, побегах заключенных из концентрационных лагерей, арестах, подпольщиков, совершенных в тюрьмах казнях.
В папке лежала еще одна шифровка, помеченная грифом «Секретно»: «…Донесение штурмбаннфюрера Вольта. Проверкой установлено: в перечне стратегического сырья, доставленного на металлургический завод в Брегенц (бронзовые скульптуры, заказ концерна Германа Геринга) и заприходованного канцелярией дирекции завода, значится на одну единицу больше, чем было фактически выгружено с прибывшего вагона. Исчезнувшая в пути скульптура — бронзовый бюст Ленина. Подозреваю, что бюст был похищен из эшелона на одной из промежуточных станций между Веной и Брегенцем…»
— Прошу прощения, эксцеленс! Только что получена новая экстренная телефонограмма от помощника начальника венского гестапо фон Зальца по делу железнодорожной диверсии.
Адъютант, неслышно появившийся в кабинете, подошел к шефу имперской безопасности и протянул ему перепечатанный текст расшифрованного донесения.
«По запросу штурмбаннфюрера Вольта, — быстро прочел Кальтенбруннер, — в венском архиве гестапо проведен повторный анализ дел арестованных членов нелегальных организаций Сопротивления. В показаниях студента Венского университета Клаусмана, давшего согласие на сотрудничество с нами, упоминается некая Мари Клекнер. Студентка факультета славистики. Год рождения 1923-й. Отец — почтмейстер на станции Вергль, в НСДАП[6] не состоит, старый профсоюзный функционер. По свидетельству сослуживцев, до аншлюса придерживался левых взглядов, высказывался с симпатией о большевистской России. Его дочь Мари Клекнер дружила со студентами, арестованными гестапо по подозрению в подрывной деятельности, направленной против рейха и вермахта. Проведенным немедленно дополнительным расследованием установлено, что Мари Клекнер в организациях «Гитлерюгенд» не состояла. Собранных сведений достаточно, чтобы подозревать: фрейлейн Клекнер могла примкнуть к какой-либо, нелегальной подрывной организации».
