но не используют в родном языке.
— Образ свой поменял, — пояснил я. — Побрился, в штатское переоделся. А ты не отвлекайся, рассказывай, что там с поляком?
Поначалу Никита посматривал на меня с недоверием, но, разговорившись, привык к новому облику своего начальника и довольно связно доложил, что за товарищем Новаком, радистом с ледокола «Таймыр», установлено круглосуточное наблюдение, для чего он привлек не только выделенных сотрудников, но и добровольцев из числа портовых грузчиков, и за два дня удалось установить некоторые контакты, включая знакомство моряка с диспетчером железнодорожной станции Натальей Якимовской.
Заслышав фамилию, заканчивавшуюся на «ой», я уже сделал стойку, но вовремя вспомнил, что здесь, на севере — современных Архангельской и Вологодской областях немало фамилий, имевших окончание «ий». И женщина-диспетчер в Архангельске никого не удивит, как и женщина-водитель трамвая. Напротив, как показывала практика, с такой работой женщина справляется лучше.
— Мы вначале решили, что у Якимовской и Новака роман, но убедились, что нет. Они просто стояли и разговаривали, потом Новак ушел. Я поговорил с женщиной, но та не захотела идти на контакт. Мы не стали ее задерживать, решили посмотреть, что Якимовская предпримет дальше.
— И что же? — полюбопытствовал я.
— Сразу же бросилась к телефону, пыталась с кем-то связаться, но безуспешно. Я оставил наблюдение за Якимовской, выяснил, что диспетчер пыталась связаться со службой диспетчеров порта, искала Новака, но тот, скорее всего, еще ехал в порт.
Все-таки, иногда отсутствие сотовых телефонов — это благо. Вот у нас бы…
— Я решил провести встречу с Новаком, — продолжал Кузьменко. — Но он отказался со мной говорить. Сказал, что не имеет права делиться информацией с ВЧК. Тогда я просто задержал его и доставил к нам. Надеюсь, вы санкционируете его задержание?
Вместо ответа я вытащил из ящика стола два чистых бланка с печатями, подписал их и придвинул Никите.
— Заполнишь сам. Новак пусть сидит, созревает, дай команду задержать Якимовскую. Ее доставляй не к нам, а сразу в тюрьму. Скажешь директору, чтобы нашел ей одиночную камеру.
Если Новак и на самом деле шпион какой-то разведки, то диспетчер железнодорожной станции, откуда почти каждый день уходят составы с красноармейцами — источник, сопоставимый по ценности с начальником строевого отдела штаба дивизии. Якимовскую необходимо брать немедленно уже за то, что отказалась сотрудничать с чека. Надо только позвонить коллегам из Трансчека Архангельской железной дороги, предупредить, что «губчека» проводит свою операцию. Эти парни нормальные, в отличие от своих московских коллег, без «понтов», мы с ними сработались неплохо. Зачем обижать хороших людей?
Глава 9
Рука английского пролетариата
Сегодня угробил целый день, чтобы разобраться с диверсией в отношении авиапоезда. Мошинский, еще не утвержденный руководством в должности, но уже гордо представлявшийся «начальником особого отдела», развернул бурную деятельность, арестовав половину грузчиков в Бакарицах. Еще немного и кто-нибудь сознается, благо, что особисты умеют «уговаривать», а тезке первого императора ужасно хотелось стать начальником безо всяких «и.о.». А не сознаются, он остальных арестует, придется мне отдавать своих заключенных на погрузку-разгрузку каменного угля, добытого водолазами, а иначе сорвется экспедиция, запланированная в Сибирь. Моряки говорили, что не хватает еще добрых ста тонн. Значит, придется-таки самому раскрывать диверсию.
Я же решил пойти иным путем, нежели Мошинский. Сопоставив кое-какие факты, надумал проверить совершенно сумасбродную идею. Прихватив с собой пару сотрудников, а еще товарища Исакова, одолжил у начальника порта паровой катер и нанес визит водолазам, решив уточнить кое-какие детали. Узнал, например, что угольщик, считавшийся среди горожан утопленным немецкой подводной лодкой, на самом-то деле затонул весной девятнадцатого года, когда вражеских субмарин ни в Белом море, ни, тем более, в Двинской губе, быть не могло. Можно, разумеется, пофантазировать и решить, что какой-то капитан Кайзерлихмарине начал вести собственную подводную войну, но это сомнительно. Да и в Двинскую губу подводная лодка не рискнула бы заплывать, глубина не та. А главное, что водолазы, разбиравшиеся в таких вещах, уверенно говорили, что у угольщика котел взорвался изнутри. Факт, наводящий на размышления.
Работа сложная и трудоемкая. Водолазы поднимали уголь на свой бот, потом на пароходе «черное золото» перевозили на плавучий склад, переоборудованный из старой баржи. Откуда драгоценный груз станут распределять по судам, готовившимися к покорению Северного морского пути.
Вот и я после водолазной станции отправился на склад озадачивать народ странной работой. Грузчики, которых Мошинский еще не успел арестовать, поворчали, но принялись пересыпать уголь с места на место, буквально пересматривая каждый кусок. В идеале — перебрать бы весь уголь (кстати, узнал, что он именуется «кардифом» и считается лучшим в мире) по кусочку, но это уже из области фантастики. Хотя… стукни мне такая блажь в голову, сделал бы. Не сам, разумеется, а изыскал бы силы и средства. Но пока ограничился только поверхностным поиском. Чтобы что-нибудь отыскали — должно случиться чудо. И, как ни странно, часа через три оно случилось.
— Владимир Иванович! — окрикнул меня один из грузчиков. — Посмотрите-ка.
Грузчик — весь грязный, небритый, в лохмотьях и в угольной пыли, уже оставившей «шахтерские» отметины на лице, держал в руках черный кусок. Кажется, все то же самое, что у английского кардифа, только кусок не блестел на солнце и гораздо легче, нежели настоящий уголь.
— Это то, что вы искали? — поинтересовался грузчик.
А интересные грузчики здесь работают. Не иначе, из «бывших», прошедших фильтрацию на Соловках или в Холмогорах.
— Похоже, — осторожно взял я в руки кусок тротила, замаскированного под безобидное топливо, и передал его Исакову.
Петрович взвесил на ладони кусок «кардифа», хмыкнул, обнюхал и сообщил:
— Тринитротолуол.
К тому времени, когда мы отыскали взрывчатку, на склад прибыло и местное начальство — уполномоченный наркомата Черкасов и начальник архангельского порта Вавилов.
— Товарищ Аксенов, почему вы не сообщили о своем прибытии? — хмуро поинтересовался Черкасов.
— А зачем? — в тон ему отозвался я, хотя мог бы сказать, что начальник порта знал.
— А затем, товарищ начальник губернского чека, я отвечаю за все и вся!
— Так отвечайте, кто вам мешает? — равнодушно произнес я, пожимая плечами. — Александр Петрович, отдайте товарищу уполномоченному взрывчатку.
Исаков сделал вид, что кидает Черкасову
