Он улыбается. У-Л-Ы-Б-А-Е-Т-С-Я. Надо же. Искренне, без яда, сарказма и даже не зловеще. От такой улыбки станет тепло даже в -30...
– А у тебя хорошее настроение..., – замечаю я. – У тебя...
Еще раз посмотрев на форму блинчиков, я выстреливаю наугад и...:
– появилась девушка...?
– Да-а, – растягивает слово, продолжая улыбаться.
...попадаю.
Мне становится неловко, да и вся ситуация – пышные блинчики-сердечки и кардинальная смена настроения Теона – вызывает странное чувство легкого недоверия. А вдруг это уловка, а в блинах мышьяк? Ну, или... слабительное. Кусок застревает в горле, и я его еле проглатываю – подобные мысли совсем не способствуют аппетиту. Но поесть надо, и я, не особо горя желанием, домучиваю блин, встаю и отворачиваюсь к холодильнику у стены. Но не спешу уходить. Надо же поблагодарить, наверное...
– Спа..., – решаю сделать это на ходу, и уже делаю шаг через планку, условно разделяющую зал и кухню, как путь мне преграждает рука.
Поворачиваюсь, и от неожиданности, что лицо Теона оказывается так близко, отступаю назад, натыкаясь спиной на холодильник. Его рука упирается в дверцу. Рядом с билетами на «П.А.С.». Сердце начинает судорожно колотиться от страха. Он в последнее время часто злится. Может, ему не нравится, что я встречаюсь с обычным человеком? Он ведь из высокородной семьи. Среди Кланов Семи были и такие, что обычных людей считали хуже грязи.
Отступлению в обход справа мешает вторая рука. Теон наклоняется – я зажмуриваюсь. Ну вот... Сейчас задушит или ткнет в глаз вилкой... Добром это явно не закончится...
– Куда собралась, – тон, почти сахарный, пугает еще больше, – а посуда?
– П-потом, – заикаясь, выбегаю из кухни.
Мешанина мыслей в голове вызывает панику. Я такого напридумывала, решив, что Теон задумал пакость, прямо чуть в обморок там не упала... А что же будет на свидании? Наговорю Киру какой-нибудь чепухи, и он решит, что мой поезд прибыл на станцию «Здравствуй, сумасшествие!»
Мрак... Чтобы окончательно не утонуть в безднах волнения, пытаюсь уцепиться за что-то постороннее, не связанное с сегодняшним вечером. В голове всплывает неуверенное «д-да» моего соседа на вопрос, появилась ли у него девушка. Поэтому остальное время дня – попутно готовясь к свиданию – я пытаюсь представить какая она, ЕГО девушка. Перебрав все варианты, включая девочек из 11А, я бросаю это бесполезное и провальное занятие. Абсолютно нет никаких предположений, кому мог понравиться такой резкий парень. Хотя... он может быть вполне ничего, если захочет.
Остается час до свидания и напоследок, прежде чем выйти, бросаю взгляд на отражение в зеркале. Сердце замирает от нетерпения и счастья, приправленного щепочкой гордости за себя. Я справилась: волосы ужасно непослушные, особенно после того как намокнут (а на следующий день и того хуже) лежат аккуратной волной, макияж сделал мой детский взгляд взрослее, но не вульгарнее, а глаза зазеленели на фоне простого, но очень сочного, светло-изумрудного платья с поясом.
У двери, надевая туфли, слышу шорох и поднимаю голову. В отражении трюмо вижу Теона, но он отворачивается раньше, чем я успеваю уловить выражение синих глаз.
– Тебе идет, – так и не повернувшись, говорит он. Его голос ровный, но мое сердце так стучит от волнения, что не могу понять – недоволен ли он.
– Заткнись, – слышу вслед шепот, прежде чем закрыть дверь.
Хотя, быть может, мне показалось.
Странно... Сегодня Теон совсем не язвил, не лез в мою голову, изливая на меня свой яд. В порядке ли он? Не злится ли…? И почему меня это волнует... Он мне не отец, чтобы ждать от него одобрения. И все же, почему-то хочется, чтобы он был на моей стороне и был... счастлив. Хочу, чтобы он понял и почувствовал то, что чувствую я, когда вижу Л... Кира...
Размышляя, не замечаю, как оказываюсь у большой арки с коваными воротами и белыми вазонами, венчавшими столбы. В парке светло – солнце еще не до конца село – а гирлянды и фонари, украшавшие главную аллею, делают ее ярче, срывая вечерние маски людей, появляющихся словно из неоткуда – узкие дорожки среди деревьев почти не заметны. Сажусь на единственную свободную лавку, спиной к сцене, у самого фонтана. Достаю телефон. Сначала хочу позвонить, но потом решаю написать СМС, чтобы волнение меня не выдало. Отправив сообщение Киру, в котором я написала, где меня найти, с облегчением вздыхаю. Дрожь из коленок перемещается выше. Уже скоро. И тут меня накрывает волна легкой паники. Что мне ему говорить? Он наверняка спросит что-нибудь про любимого кота, маму, папу и...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Выдохнув, расслабляю пояс на своем горчичном пальто, захваченным перед самым выходом, а одетым уже в лифте. В тот момент, не хотелось разговаривать с Теоном, а еще лучше – не пересекаться с ним. Но это было безуспешно. До сих пор кажется, что если бы я задержалась, точно услышала бы гадости, которые подпортили бы мне настроение. На улице тепло, что удивительно, ведь сейчас почти середина октября. Бабье лето все еще балует Янлинск перед началом холодов.
Раздумывая снять ли пальто, тереблю воротник желтовато-коричневого цвета.
– Аня? – слышу голос со знакомыми бодрыми нотками.
– Ты пришел… – рот расплывается в идиотской улыбке.
– Ну конечно. Странно было бы не прийти, я же тебя сам пригласил...
Неловко потерев шею, он протягивает мне руку.
Ноги подкашиваются, и я крепче хватаюсь за нее. Такую родную и сильную... Мысли путаются, а в легких начинает не хватать воздуха.
– Каблуки… – почти выдыхаю я.
– Ясно, пойдем, уже почти шесть, они скоро начнут... Кстати, выглядишь бомбически, я поэтому тебя не сразу узнал.
Кир улыбнулся той своей улыбкой с ямочками, затрагивающей самые тонкие струны души.
– Спасибо...
Сердце в груди ухает, а легкое головокружение окутывает пеленой. Я планировала поразить его харизмой и красотой, а теперь чувствую себя словно сырое тесто – совершенно размякшей.
– А зачем ты мне дал второй билет и сказал, что у тебя еще есть? Я не поняла, что с ним делать и дома оставила... – говорю неуверенно, потому что вполне могла что-то перепутать. Ведь когда Кир сказал: «Пойдешь со мной на концерт?», в голове зазвучали такие фанфары, что остальное я помню расплывчато.
Парень останавливается чуть поодаль от сцены, где небритый гитарист с небрежно завязанными волосами подключает свой инструмент к усилителю.
– Я помог Андрюхе синтезатор настроить. Клавиша не работала. Контакты почистить надо было, – он кивает на коротко стриженого парня у клавишного инструмента, – а он мне 5 билетов на концерт. Зачем мне так много? Второй билет могла бы брату отдать. Я, вроде бы, говорил тебе... О, смотри!
Кир переключается на толпу у боковой аллеи, где под самым фонарем у молодого клена стоит... Теон. А рядом с ним девушка с белоснежными волосами.
– Пойдем, поздороваемся, – мне жутко хочется воочию увидеть ЕГО девушку.
– О-о’кей, – явно нехотя соглашается Кир, когда я тяну его за рукав бомбера. Видимо, ему не хочется оставлять место с наилучшим обзором и не убойной слышимостью. Все-таки «А.С.П.» – рок-группа.
– Привет, – натянуто здороваюсь, стараясь не смотреть на парня в черной олимпийке, который повернул голову в нашу сторону, еще когда мы с Киром только обогнули фонтан с правой стороны – там, где меньше народа – чтобы подойти к паре.
И тут глаза, будто намагниченные, приклеиваются к его спутнице, так что странное выражение лица Теона, которое я секунду назад заметила, меня совершенно не смущает. Она такая... сказочная! Я и раньше видела альбиносов, но большинство из них выглядели болезненно нездоровыми. Ее большие серо-лиловые глаза, в ловушке белых густых ресниц, манят подобно глубинам океана.
– Это Кая, – голос Теона смывает нахлынувшее наваждение, и я тут же перевожу взгляд на Кира, который стоит с таким выражением лица, будто еле сдерживается, чтобы не раскрыть от удивления рот. Мое восхищение сменяется беспокойством вперемешку с раздражением.
