– Guten Abend [Добрый вечер (нем.)], – подает голос красавица с алебастровой кожей.
Голос у нее словно перезвон колокольчиков, без намека на грубые или визгливые нотки.
– Она – немка, – поясняет Теон, говоря медленно, с толикой неуверенности.
– Guten Abend, ich bin Anya, [Добрый вечер, Я – Аня (нем.)] – добавляю я, спустя пару секунд.
Почти 80 лет не говорила на немецком...
– Sehr angenehm, Anya, [Приятно познакомиться, Аня (нем.)] – говорит та в ответ, улыбнувшись.
Легкий акцент не делает из нее мошенницу, но все-таки она меня настораживает. И ее внезапное появление в жизни Теона и необычная внешность тут не причем. Что-то... в ней не то...
– Мы пойдем, – Теон тянет свою новую подругу за изящное запястье.
Замечаю тонкий золотой браслет с подвеской в форме полумесяца. Хм... У меня точно такой же есть...
Уровень подозрительности увеличивается: пытаюсь разглядеть, в чем она одета, ведь я так сразу и не обратила на это внимание – но пара уже юркнула на тускло освещенную аллею и уселась как раз под неработающим фонарем.
– Странная девчонка, – вздрагиваю от звука мужского голоса. На пару минут я даже забыла про самую важную часть сегодняшнего вечера. Волна злости обдает, подобно ушату холодной воды. Это все он! Привел невесть кого, и, похоже, мой браслет ей отдал! Да пошел он! К черту! Не буду больше о нем думать.
Сделав глубокий вдох-выдох, поворачиваюсь к парню, чтобы насладиться тем, как искусственный свет играет на его коже, отражаясь в голубых глазах, каждый раз напоминающих мне о беззаботном утре и летнем озере.
– Скоро начнут, – Кир берет меня за руку и по телу галопом скачут мурашки.
Я иду следом, и страсть как хочу спросить у него хоть что-нибудь, чтобы просто услышать его голос. И в этот момент по ушам бьет рок-волна – мы оказываемся ближе к сцене, чем в первый раз. Я пару раз открываю и закрываю рот, но тут же понимаю, что это ни к чему не приведет – с такими мощными динамиками мы будем, как два глухих, будто бы орать друг на друга. Выдохнув несостоявшуюся фразу, застрявшую в горле, и прильнув к парню, позволяю себе расслабиться: дав будоражащей музыке и запаху мужского одеколона наполнить себя.
Через пару песен, решив, что я жмусь к нему, чтобы сохранить в целости барабанные перепонки, он предлагает мне прогуляться и поесть мороженого, пока киоски не закрылись. И, отделившись от потока слушателей, мы направляемся по полутемной тропинке вглубь парка. Хочу обнять его и уткнуться в крепкую мужскую грудь, потершись носом об куртку, пахнущую кожей, апельсином с примесью чего-то смолистого и пряного.
– Громковато для тебя, да? – спрашивает Кир.
– Эмм, – немного теряюсь, не расслышав вопрос.
– Прости, надо было сначала узнать, любишь ли ты рок.
– Иногда я его слушаю... Эта группа неплохо играет, и стихи красивые... Как там было... «Опадают листья...
– … Опадают листья
шелухою тлена...
Мне бы извинится,
Но это не измена»
– Ого. Так ты их фанат, – удивляюсь тому, как он быстро воспроизвел строчки из песни.
– Не особо. Хмурый... Дэн – парень моей сестры.
– А твоя сестра тоже в группе состоит?
– Почти, – коротко ухмыляется Кир, – она помогает песни писать и название тоже придумала. Как думаешь, что значит «А.С.П.»?
– Не знаю, инициалы солиста? Или что-то вроде ОРВИ? – я делаю сразу несколько предположений.
Кир смеется.
– Вообще не попала! «А.С.П.» – тот самый Александр Сергеевич Пуш...! Ой, прости...
Когда мы садимся на ближайшую скамейку под старым ветвистым деревом, Кир неловко проводит ладонью по моей ноге, задирая платье. Это, к сожалению, вышло случайно: он потерял равновесие, запнувшись о вздутый, потрескавшийся асфальт.
– Н-не... – невнятно пытаюсь возразить, но Кир продолжает:
– Знаешь, эту дальнюю дорожку называют «Аллей парочек»… Здесь давно не делали ремонт, и фонари постоянно гаснут... Я хотел спокойно с тобой пообщаться. А не орать, пытаясь перекрикивать музыку... Но если тебе некомфортно, можем пойти в другое место... Погулять по Ленина или...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Мне и здесь хорошо, – улыбаюсь я, накрыв его ладонь своею.
Он заметно расслабляется.
– Фух... А я боялся, что ты не захочешь... ну... со мной...
Парень мнется, явно показывая, что для него о таком говорить тяжело или же неловко.
– Ты мне тоже нравишься, – чувствую, как сердце сжимает ностальгическое чувство... В прошлом я так же первая призналась в своих чувствах...
– Просто... Ты первая девушка, которую я сам куда-то пригласил... Не подумай! Я мутил уже с девчонками... Но они как-то сами на меня… проявляли инициативу...
– Ясно, – коротко отвечаю я, стараясь не выдать недовольство. Не хотелось представлять его с другими девушками.
– Ладно, сиди тут, а я куплю мороженное, оно здесь обалденное!
Кир словно растворяется в воздухе – в этой плохо освещенной части парка все кажется эфемерным и нереальным... Откидываюсь на спинку скамьи и поднимаю глаза. Концерт затих, а звезды потихоньку загораются на небосклоне. Сразу бросается в глаза изогнутое жало созвездия скорпиона. Скорпионы – самые проблемные люди, как по мне...
Закрываю глаза и опускаю голову на подголовник, остывший ветер сдувает волосы с лица. Не проходит и пары минут, как я слышу шаги: неуверенные, но при этом очень звучные... Кир...
Старясь не улыбаться, не шевелюсь и не открываю глаза. Может, так он решится поцеловать меня... Теплая рука касается моей щеки. Горячее дыхание обжигает... Еще мгновение и...
– Аня! – громкий возглас встряхивает напряженные нервы. – Я купил шоколадное! Пойдет?
Резко открываю глаза – рядом никого, а Кир стоит на другом конце «аллеи для парочек». Наверное, мне все привиделось...
Глава 7. Предел отчаяния
Солнце лениво поднимается над горизонтом, оранжево-красным глазом безразлично смотря на холодную спящую землю. Я стою на балконе с дымящейся чашкой в руках – в последнее время кофе практически заменил мне любую другую еду. Глубоко вдыхая утренний воздух, пытаюсь заставить руки не дрожать. Кошмар все не уходит из головы.
– У тебя нет сердца! – яростно крича, оттолкнул девушку. Она упала на землю, а я приблизился и опустился на колени рядом, – нет сердца… Я докажу…
Правой рукой пробил грудную клетку и вырвал сердце из девичьей груди. В секунду, когда оно перестало биться, лишенное связи с остальным телом, бледная рука Деи коснулась моей щеки, оставив кровавый след…
Очнувшись, я не смог заставить себя открыть глаза – страх переполнил сознание, а руки были холодные и влажные. Понадобилась минута на осознание того, что это не кровь.…
Еще не до конца проснувшееся солнце все равно режет глаза. Я отворачиваюсь.
Один порыв, одна слабость... и все полетело к чертям.
– Не легче просто во всем признаться? – окта снова перешла на русский.
– Вспомнила великий и могучий? – припомнил ей финт с немецким.
– Это ты к звуку моего голоса не восприимчив, почему-то, – пробурчала беловолосая. – А паренек – вряд ли. Потом ходил бы за мной как этот... Как это слово? Зомби. А я хочу насладиться прогулкой.
– Могла бы прикинуться немой, – собственный спокойный голос сейчас даже не волновал. Непривычно как-то.
– А зачем? Другой язык людьми воспринимается тяжелее. Достаточно просто заговорить на иностранном, и человек начинает вслушиваться в слова, а не в сам звук голоса. Хотя... иногда бывает и наоборот. В этот раз повезло.
– Повезло… – эхом повторил я, почти ее не слушая.
– Ты ушел от темы, – сняв туфли, она растянулась на лавке, нагло положив свою голову мне на колени. – Почему ты ей ничего не скажешь? Того, что чувствуешь? Обычно, когда я высасываю из людей негатив, у них не только просыпаются положительные эмоции, но и... эгоизм. Представь себе, в правильных дозах он очень полезен. Ты должен был схватить ее за руку и утащить за собой, крича: «Она – моя!». Не хотелось?
