— Ну-ка, кастрюля, открывай! — скомандовала она.
— Не могу, она меня бьет!
А хозяйка и впрямь — бац! — палкой стукнула по кастрюле.
Марцоля звала по очереди всю кухонную утварь, и только деревянная кружка ей подчинилась: кружке удары палкой были нипочем. Зилеле вошли в дом, развели огонь в печке, достали бадью для замешивания теста и посадили в нее ребенка. Хозяйка выбежала наружу, заглянула в окно, а потом возьми да и закричи:
— Спасайся кто может, загорелись горы Канагальские!
И зилеле поспешно покинули ее дом.
Отметим, что никаких Канагальских гор в Румынии нет и никогда не было; эта деталь в сказке библейская и отсылает она к Кане Галилейской — месту, где Иисус Христос совершила первое из своих чудес.
А еще есть такая история, которую рассказывают в уезде Текуч про Марцолю, что живет в горах Гэргэуца. Жила-была одна очень бедная девушка-сирота. Она сама заботилась о доме и вот как-то раз не успела с пряжей, осталась у нее конопляная кудель, и потому она решила прясть когда получится, не обращая внимания на все женские праздники. Эти самые праздники сжалились над сиротой, кроме Марцоли, которая никак не желала оставить бедняжку в покое.
![]()
Фотография из альбома Курта Хильшера «Румыния. Пейзаж, постройки, народный быт» (1933)
Kurt Hielscher. Rumänien; landschaft, bauten, volksleben. Publisher: Leipzig, F. A. Brockhaus, 1933 / Wikimedia Commons
И вот однажды, в ночь со вторника на среду, увидев сироту с ручной прялкой за поясом, Марцоля вихрем промчалась по сельской дороге и вошла в дом.
— Добрый вечер, хозяюшка!
У сироты от неожиданности глаза сделались размером с тележные колеса. А баба Марцоля, не дожидаясь ответа, продолжила:
— Пришла я с того света, радость моя, чтобы помочь тебе прясть. Ну-ка, тащи мою прялку с чердака! Что? Не признала меня? Эй, вот мало я тебя лупила! Я же мать твоя родная!
Сирота принесла прялку, и Марцоля взялась за дело. Пряла она с такой скоростью, что сирота еле-еле успевала цеплять кудель. Когда с прядением было покончено, Марцоля заявила:
— А теперь ставь на огонь самый большой казан, будем кипятить пряжу — уж я-то знаю все обязанности хозяйские!
— Но, матушка, казан прохудился, а другого у меня нету!
— Так иди скорее по селу и ищи, кто даст взаймы!
Сирота убежала, а Марцоля осталась довольная: думала она, что скоро будет достаточно кипятка, чтобы ошпарить негодницу, что осмелилась трудиться перед наступлением среды. Девушка в это время все рассказала соседям, и те за голову схватились:
— Ох, лихо-то какое приключилось… Где это видано, чтобы покойник с того света вернулся? Эта баба, деточка, не твоя мама!
— Нет, она моя мама, — возразила сирота, — потому что точно знает, где в доме что лежит!
Собрались остальные соседки, посудили-порядили, и самая сообразительная из них в конце концов сказала:
— Это, деточка моя дорогая, Марцоля из гор Гэргэуца к тебе пришла, чтобы погубить. Беги-ка ты домой и кричи во все горло, что горят ее хоромы. А когда она уйдет, в доме все переверни и сдвинь с места, потому что эта злобная баба вернется, как только поймет, что ее обманули.
Так оно и вышло. Когда Марцоля, словно вихрь, умчалась прочь, сирота все в доме сдвинула с места и перевернула, даже иконы перевесила образами к стенке, а затем дверь подперла колесом и к колесу привязала черную корову.
Когда Марцоля поняла, что ее обвели вокруг пальца, от уязвленной гордости покраснела она, словно рак, и как ураган понеслась назад, к дому сироты. Но там узрела она колесо да черную корову, поняла, что внутри все перевернуто и с места сдвинуто; прикусила губу и поплелась в безлюдные горы Гэргэуца, где и живет до сих пор.
![]()
Румынские запоясные прялки (годные для того, чтобы прясть в любых условиях, даже на ходу)
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
http://clasate.cimec.ro / CC BY-SA 4.0
Третью историю рассказывают в Ардяле, и она такова.
Жили-были старик со старухой, и были у них две дочки: одна старикова, другая старухина. Старикова дочь была красивее старухиной, и к ней женихи приходили свататься так, что хоть дверь не закрывай. Старуха была на падчерицу в ярости и все пыталась придумать, как бы ее извести.
Однажды вечером во вторник старуха нацепила падчерице на запоясную прялку побольше кудели, замотала в платок кусок остывшей мамалыги со шкварками и отправила в отцовский дом в дальнем конце села — ибо старик-то пришел жить в дом к старухе, когда они сошлись, — да и велела не возвращаться, покуда вся кудель не превратится в нить. Дочь старика взяла то и другое, а чтобы не было скучно, прихватила с собой еще и кошечку. Пока шла к дому, собрала хворост и сорвала два-три больших листа хрена; в доме развела огонь в печи, разделила мамалыгу на кусочки, завернула в листья да согрела на углях — сама поела, кошечку угостила и взялась за прялку. Кошка села ей на колени — помогать.
Уже почти настала полночь, как кто-то постучался в дверь. Девушка — она была трусовата, водится такой грешок за девицами — тихонько спросила:
— Кто там?
— А это я, Марцоля, пришла вытрясти из тебя душу.
Бедняжка от ужаса растерялась, и тут кошка на коленях, которая была совсем непростым зверьком, негромко сказала:
— Хозяйка, не открывай ей дверь. Скажи, пусть сначала принесет тебе жакетку, целиком золотыми нитями расшитую.
Девушка так и поступила. Марцоля ушла и вернулась с жакеткой. Пока ее не было, кошка научила хозяйку всякий раз просить какой-нибудь еще более замысловатый подарок. Так и вышло, что к утру у дочери деда было полным-полно готовых мотков, словно она их и спряла, а к моткам самые распрекрасные одежды, которые притащила Марцоля, вынужденная в итоге убраться несолоно хлебавши.
![]()
Женский национальный костюм
Metropolitan Museum of Art
Пришла домой старикова дочь веселая, с мотками да подарками, и все рассказала. Как наступил следующий вторник, старуха послала собственную дочь в стариков дом, дала ей кудель и мамалыгу — в общем, все случилось вроде бы по-старому, только вот кошечке вместо угощения достались тумаки, да такие, что летала она по дому, словно мяч для игры в ойну (румынскую лапту). После ужина начала старухина дочь прясть и к полуночи уж пригорюнилась — как вдруг раздался стук в дверь!
— Кто там? — спросила дочь старухи.
— Это я, Марцоля, пришла вытрясти из тебя душу да показать кузькину мать, будешь знать, как работать вечером во вторник!
Старухиной дочери нечем было на это ответить — она же неученая была. Ворвалась Марцоля в дом, схватила девушку за руку и принялась крутить. Так крутила, словно бедняжка попала во власть урагана, сотворенного иеле-вынтоаселе, а после, как надоело, схватила за волосы и так тряхнула, что сразу дух вон. Труп Марцоля сунула в окошко и была такова.
Утром, когда дочь старухи не вернулась домой, та в страхе побежала к дому старика. Как увидела издалека дочь в окне, начала ее звать, но разве могла мертвая ответить? Оказавшись поблизости, старуха все поняла и завыла от горя, а затем узрела на дереве неподалеку кошечку, про которую от падчерицы знала, что непростой она зверек.
Ну, кошка обо всем поведала, а потом прибавила:
— Если бы она просто меня не угостила мамалыгой со шкварками, оно и ладно, я бы все равно ее научила, как себя вести. Но она же меня ногой ударила — да так сильно, что я думала, до утра не доживу.
— Будь ты проклята, кошачье отродье! — продолжала плакать и кричать старуха. — Пусть тебя Господь накажет за то, сколько ты мне боли причинила!
