— Ну скромно потупить глазки, — не очень уверенно сказал я, — в ответ на благодарность промямлить: «Да что вы, спасибо — это слишком много»… А, понял, ты хочешь сказать, что на самом деле услуга, когда она уже оказана, не стоит ничего?
— Не так чтобы совсем ничего, но и не слишком много, — кивнул Гоша. — Поэтому идеальный вариант — это чтобы эффект был весьма заметный, но временный. Если портал и будет так работать, то замечательно, а если он вдруг возьмет да вылечит Вилли сразу и навсегда?
— Выход есть, — слегка подумав, предложил я. — В конце концов, что мешает клиенту, вылечившись от сухорукости, тут же приболеть чем-нибудь еще? Что только мы можем лечить, надо продумать более конкретно…
— Вот-вот, что-то подобное я и имел в виду. Но это пока так, для начала нужно действительно посмотреть, прикинуть… Пошли, что ли, за мышами?
При наличии денег мыши с нужными свойствами оказались не дефицитом, и скоро коттедж на Торбеевом озере обогатился тремя клетками с грызунами. Первая содержала несчастных, больных с рождения или достаточно давно. Обитательницам второй прямо при нас, уколов их куда надо, организовали паралич одной из лапок. В третьей же мыши были здоровые, на всякий случай.
Через неделю мы смогли набрать статистику. Выяснилось, что свежие поражения нервов портал способен заживлять за один раз — к концу недели пациентки хоть и прихрамывали, но бегали на четырех конечностях. Причем второй переход никакого дополнительного улучшения в картину не вносил. А вот на застарелые болезни он оказывал иное воздействие. Две мышки, протащенные через портал по разу, практически остались в прежнем состоянии. Две, которым обеспечили по три перехода, вроде уже чуть шевелили пораженными конечностями, а двум, пережившим семь смен миров, было явно лучше. Оставалось посмотреть, будет ли регресс со временем — мышиная жизнь коротка, долго ждать не придется…
— Идеально, — констатировал Гоша. — Процесс долгий, но результаты видны довольно ясно — лучше и не придумаешь.
— Да, — согласился я, — это хорошо, что пациента не придется в нагрузку к лечению СПИДом заражать, а то мне даже как-то не по себе было, опыта-то никакого, тут и напортачить недолго. Ну эта гора с плеч, а теперь надо подумать, в каких декорациях проводить процедуры и какими побочно полезными действиями их сопроводить. Вроде, как холерик, Вильгельм вполне может иметь повышенную внушаемость, не помешает попробовать гипноз…
— Ты что, еще и гипнотизер, ко всему прочему?! — вскинулся Гоша.
— Я инженер, — пояснил я высочеству, — что можно перевести как «умелый». Кстати, американского физика Вуда как-то спросили, умеет ли он играть на рояле. «Думаю, да, — ответил Вуд, — но точно сказать не могу, потому что ни разу не пробовал». Так вот, в отличие от него, я пробовал разок, и даже что-то получилось. И нам ведь не надо внушать ему радикальную смену мировоззрений. Достаточно будет того, что прибор, необходимый для закрепления исцеления, по ночам станет нежным шепотом сообщать спящему Вилли, что Жора с Гошей — очень хорошие люди и, совершенно искренне восхищаясь кайзером, желают ему только добра.
— Может, и выйдет, — с сомнением сказал Гоша, — правда, я думал, что так называемым закрепителем лечения станет тот самый напиток с незнакомым вкусом вроде твоей пепси-колы. Кстати, а зачем морочить голову, таскать ее из твоей Москвы, когда и здесь есть чем его удивить. Я уверен, что, например, квас с хреном кайзеру покажется еще экзотичней.
— Одно другому не мешает, — махнул рукой я. — Представь себе, ночью прибор поет про нас серенады, а утром Вилли натощак принимает стакан драгоценного, с огромным трудом нами синтезированного и буквально от сердца оторванного кваса с хреном…
— Бедный Вилли, — вздохнул, посмеявшись, Гоша, — ведь он и не подозревает о скорой волшебной перемене в своей судьбе! Вот только по поводу «Бисмарка» — не боишься, что он начнет вопросы задавать и, главное, правильные выводы делать? Насчет турбин придется его просветить, пропорции корабля опять же, состав артиллерии, линейно-возвышенное расположение башен…
— Да если он заинтересуется, ему надо всю документацию на «Бисмарк» подарить, какую найдем! Кроме радио и зениток, разумеется. Если начнет строить — это какой праздник души будет… Ведь такой корабль, появись он у Германии, опасен только для Англии со Штатами, а у России же нет жизненно важных океанских торговых путей. А использовать его против береговых укреплений — это как гвозди забивать микроскопом. К тому же рейх не завтра его построит, разве что лет через десять. Так у нас к тому времени как минимум будут самолеты класса Ю-87, а то и Ту-2! Долго этот мамонт просуществует в зоне действия такой авиации? К тому же никакие ресурсы небезграничны, и начни немцы строить такого монстра, на танки у них точно ничего не останется! А в отличие от линкоров, танки могут очень прилично осложнить наше существование…
— Интересненько получается, надо подумать, что будет дальше… — Высочество почесало в затылке. — Пожалуй, даже решение о постройке такого кораблика немцам скрыть не удастся — англичане пронюхают. А ведь перед закладкой еще соответствующий док придется организовать, тут уж и вовсе информация потечет могучим потоком! И глядишь, в сверхдорогостоящую гонку морских вооружений таки втянется Англия…
— Сама не втянется — мы поспособствуем, — предположил я.
— А может, сразу чертежами «Ямато» с Вилли поделиться? — вошло во вкус высочество.
— Надо подумать… Не нравится он мне что-то, твой «Ямато», немецкие линкоры были как-то гармоничнее. Во, придумал! Пусть эскизы «Ямато» будут якобы первым вариантом «Бисмарка»! Потом сделаем вид, будто мы, умницы, дотумкали, что такого мамонтопотама нам точно не потянуть, и малость урезали осетра до размеров «Бисмарка». А бриттам надо организовать утечку именно по «Ямато», пусть, например, один из сбежавших в Америку Бениных мальчиков с собой чемоданчик чертежей прихватит.
— Ладно, это уже детали, давай прикинем, что нам это даст в разных вариантах, — предложил Гоша. — Сначала рассмотрим тот, который был у вас. Германия в союзе с Австрией и Турцией воюет против Англии, Франции и нас… Но тут у немцев появляется возможность хорошо накостылять британскому Гранд-Флиту. Морские поставки нам резко сокращаются, что нехорошо…
— А зачем они нам будут нужны, если мы не попрем с голым задом да сразу в наступление? Построить линию Сталина имени тебя, и пусть немцы об нее лбом колотятся, методики прорыва укрепленной полосы только-только к концу Первой мировой начали появляться…
— Союзники взвоют, — предположил Гоша.
— И пусть воют, — пожал плечами я. — Что нам лучше — терпеть поражения из-за неподготовленных наступлений по требованиям союзников, или тихо, с минимальными потерями перемалывать наступающие немецкие дивизии своими силами? Под звуковое сопровождение союзников оно будет даже интереснее. То есть сидим и с интересом смотрим, как немцы дают прикурить лимонникам, потом те очухиваются и впендюривают бюргерам, ну и так далее. А потом, когда степень истощения всех воюющих сторон дойдет до уровня нашего восемнадцатого года, мы вдруг вопросим: «Да кто это тут у нас на границах скандалит и в морях хрен знает чем занимается?! У нас тут из-за вас медведи попрятались и красная рыба разбежалась! Немедленно прекратить, пока мы не рассердились! С этих — контрибуция, а с вон тех — компенсация за помощь, ну-ка быстро все карманы вывернули!»
— Ладно, теперь следующий вариант. Мы в союзе с немцами воюем против Англии, Австрии и Франции. Немцы, не отвлекаясь на восточный фронт и получая неограниченную поддержку сырьем, в два месяца делают из Франции бифштекс, потом вламывают Англии на море, а мы пока разбираемся с Австрией…
— Делать нам больше нечего? Тихо сидим за линией Молотова имени меня и ждем, когда кайзер созреет для аншлюса, нам-то эта Австрия зачем? — возразил я. — И к концу войны получаем всего две державы в Европе: мощная, но все же ослабленная войной Германия и мы. А Штаты, между прочим, никаких особых потерь не понесут! Немцы же не совсем дураки, чтоб сразу после такой мясорубки лезть на свежих нас, так что будет пауза. Да и американцы угрожают больше им, чем нам… По-моему, не такой уж плохой расклад.
