смотрели на Нину. Перед нами стояла изумительно сложенная, стройная, высокая женщина. Её глаза лучились счастьем и заботой. Девчонки с криком «мама» бросились ей навстречу. Она их расцеловала. Сказала всем: «Здравствуйте!» Приняла маленький свёрточек с малышом на руки и прижала к себе.
– Не пытайтесь взять его у меня. Помощь мне не требуется. Смотреть новорожденного до месяца никому постороннему не положено, если хочешь, чтобы он был здоров. Валентина, не обижайся. Ты не чужая. Но посмотришь дома. Я очень благодарна всем вам за то, что приехали забрать нас. Не думала, что встречу здесь столько добрых и хороших друзей. Очень рада, очень приятно, что появление на свет нового человека вас тоже волнует. Меня здесь очень хорошо приняли. Люди внимательные.
– Пойдёмте в машину, – позвал Игорь.
– Минуточку, я должна попрощаться.
Медсестра и врач стояли у стенки. Нина повернулась к ним:
– Спасибо вам большое. Вы были очень внимательны и добры, – Нина поклонилась им. – Желаю, чтобы у вас было больше подопечных.
Она двинулась к выходу. Мы все гурьбой пошли за ней. Около выходной двери она остановилась, Игорь поспешил распахнуть дверь и быстро сбежал по ступеням.
– Нина, ты с малышом садись в кабинку.
– Нет, в кабинку сядет Михаил Михайлович. А мы всей семьёй сядем вместе. В кабинку мы не вместимся. Я очень скучала по своим девочкам. Валентина меня навещала. А их я не видела.
– Ну, если ты так хочешь, пожалуйста. Я буду вести машину осторожно.
Через сорок минут мы были у дома. Это было в два раза больше по времени, чем требуется. Валентина пригласила всех. Она готовилась к этому дню, и ей хотелось всех угостить. Мы зашли и остановились у порога, не зная, куда проходить. В квартире произошли перемены, о которых я не знал. Большая комната была разгорожена на две. Оказывается, Игорь предложил Валентине отгородить место для малыша и матери. Он сделал накануне из струганых досок деревянную стенку, маленький закуточек для мамы и малыша.
– Боже мой, кто так здорово сделал этот уголок? – воскликнула Нина удивлённо.
– Это Игорь предложил и сделал, – пояснила Валентина. – Правда, здорово?
– Я бегу сразу туда. Мне есть, где уложить малыша. Он сейчас спит. Я переоденусь, и мы отметим событие.
Все прошли за стол. Когда Нина вышла из своего закуточка, на столе стояла еда, фужеры взрослых были наполнены вином. Обстановка – торжественная.
– Нина, мы тебя не угощаем вином, ты мама. Но сами приветствуем приход в этот мир нового человека, – сказал я. – Ты такая красивая!
Застолье было коротким. Несмотря на приглашение Валентины, мы с Игорем поспешили ретироваться. Игорь сразу же пошёл домой. Он был озабочен и слегка растерян.
– Боже мой, Михаил, какая красивая женщина! Я по-настоящему влюбился. Ещё сильнее влюбился. И мне страшно. Её красоты страшно. Её прошлого страшно. Я ничего о ней не знаю. Она мне ещё ничего не ответила.
Он ушёл в смятении и тревоге.
Я тоже был взволнован, но не понимал, почему. Я понимал Игоря. На посёлке Кадыкчан, да и, пожалуй, во всём Аркагалинском районе, не было такой красивой женщины. Она целиком была занята своими детьми. Это понятно и естественно. К этому времени я знал, что её муж был генералом. Бежала она от него вместе с Валентиной, которая была прислугой в их доме, из Тирасполя. Вот почему она называла её по имени-отчеству. О причине бегства Валентина не говорила. Я считал себя не в праве её расспрашивать. О том, что муж Нины был генералом, просил Валентину не говорить Игорю. Он – простой шофёр. Вряд ли это известие добавит ему уверенности.
Валентина говорила, что Нина не хотела больше иметь мужа, вообще не хотела иметь отношения с мужчинами. А Валентина мечтала, чтобы Игорь женился на Нине. Парень ей понравился. Простой шофёр своей душевностью, любовью к детям и Нине, даже своей привлекательной внешностью, вызывал сочувствие, симпатию. О генерале она вообще не хотела вспоминать.
Миром правит любовь
Это время стало очень важным в моей жизни. Я ожил – выбросил из головы войну и все беды. На Колыме стояло лето, когда земля празднует и трудится. Всё вокруг растет, цветёт, чирикает, сообщает всем о рождении деток, пуховичков в птичьих гнёздах, зверюшек в лесных норах.
Лето на севере тем и хорошо, что солнце на небе почти круглые сутки, но не жарит, а светит с нежностью и любовью. Горные реки прозрачны, холодны, текут быстро. В них обитает прекрасная рыба хариус. Она любит только чистую проточную воду. Ловить хариуса надо на удочку ранним утром. Около Кадыкчана, недалеко от посёлка, протекала небольшая речка, в которой мы с Игорем купались. Это купание длилось три, максимум пять минут. Раздевались за кустами, стояли на солнышке, ветерок обдувал, солнышко оглаживало своими нежаркими лучами. Потом со всего маху бросались в воду. Речка узкая, но в месте нашего купания относительно глубокая. Ощущение, как у Иванушки в сказке «Конёк-Горбунок», когда он прыгал в кипяток, а потом в холодную воду. Вода настолько холодна, что я ощущал ожог. Через минуту привыкал, мы быстро двигались, плескались, крякали, выскакивали, как ошпаренные, из ледяной воды. Полотенцем растирали докрасна всё тело. Ощущение необыкновенное, как будто тебя зарядили и ты можешь горы свернуть. Вот за эту бодрость, остающуюся на весь день, мы и любили эти купания.
Игорь становился всё молчаливее, задумчивее. Даже сумрачнее, если бы временами на него не накатывала бурная волна радости. Тогда он искрился, шутил, вёл себя, как малый ребёнок. Ясно было, что его настроение напрямую связано с тем, виделся ли он с Ниной, как она на него взглянула, что сказала.
А Нина будто забыла о разговоре, который произошёл у них перед родами. Вела себя просто, естественно, как с другом, но не как с любимым человеком.
Я поговорил с Поповиченко насчёт ее семьи.
– Да я сам думал, куда мне их пристроить, – ответил он на мою просьбу. – В одной комнате в общежитии, безусловно, неудобно жить. Есть один вариант. Дом рядом с нашим, видишь? Он на двух хозяев. В одной половине живёт Иван Иванович, а в другой – Черепова, грязная баба с пьяницей-мужем и кучей кур. Они в этом месяце переезжают жить в Аркагалу. Он там устроился работать взрывником на шахту. Вот в этот дом я их переселю. Всё-таки трое детей и две женщины. Договорились?
– Я знал, что вы поможете. Спасибо.
– А ты, случаем, не положил глаз на одну из женщин? Я думаю, что они долго не задержатся в одиночестве. Особенно эта, с тремя детьми, красавица. Как это её муж отпустил?
– Нет. Я не положил на них глаз. А красавицу муж не отпускал, она от него сбежала. Старшая, Валентина, работает у меня медсестрой.
– Ты сам определись как-то. Живёшь, как сыч, один. Уже не первый год здесь.
Я смутился, сам не
