Мой фантом стал мучительно плотным. Запах двух съеденных Эпини ягод чувствовался в ее дыхании. Мне хотелось поглотить каждую, что оставалась на кусте.
— Но ты же говорил, что ягоды отдадут меня во власть магии, — возразила Эпини. — Разве они не сделают этого же с тобой?
— Я уже во власти магии. Если ты сумеешь передать ягоды мне в тюрьму, я, возможно, восстановлю часть своих сил и смогу спастись. И тогда тебе не нужно будет…
— Но…
— Я дал слово Лисане. Собери для меня ягоды, Эпини.
Она довольно долго это обдумывала. Затем расстелила платок на мху и принялась одной рукой срывать ягоды и укладывать их туда. Когда собралась немалая кучка, она взяла платок за четыре уголка и подняла его.
— Дорогу домой? — вновь спросила она.
Я принял решение.
— Возвращаться той же дорогой слишком далеко. Иди вдоль ручья. Он течет вниз по склону и приведет тебя к концу дороги. Там, я думаю, ты сможешь попросить о помощи у рабочих команд. Они посадят тебя на повозку и доставят домой.
Для нее это было долгой и утомительной прогулкой. Ягоды, как она мне сказала, успокоили ее страх и добавили сил. Тем не менее сердце у меня сжималось от боли за нее. Она сообразила надеть ботинки, перед тем как красть лошадь и повозку, но тяжелые юбки были не самой удобной одеждой для долгих прогулок. Я очень боялся, что ночь застанет Эпини в лесу. До тех пор пока до нас не долетел приглушенный стук топоров и аромат дыма, я опасался, что перепутал дорогу.
— Мы почти пришли, — тихо сообщил я. — Теперь тебе нужно просто идти на звук. Люди, которые здесь работают, тебе помогут.
— Она привела меня к обрыву и заставила посмотреть вниз, на то, что мы сделали с ее лесом, — прошептала Эпини. — Я не совсем поняла, что означают для нее эти деревья. Но тогда я вдруг почувствовала то, что чувствует она, Невар. И хотя мы такие разные, я поняла, что она всего лишь хочет оставить все так, как есть, и защитить свой народ.
— Но мы оба знаем, что все меняется, Эпини. Это уже безнадежно.
— Может быть. Но я сказала, что не дам уничтожать деревьев предков. Ты знаешь, что они такое?
— Я думаю, что после смерти великого спеки отдают его тело дереву. И дерево поглощает его, и человек каким-то образом продолжает жить в дереве.
— Такова древесная женщина? Лисана?
— Думаю, да. Мы никогда прямо этого не обсуждали. Есть множество вещей, которые, как ей кажется, мне известны…
— Но это ужасно! Мы в буквальном смысле убиваем их старейшин, когда срубаем деревья! Во имя доброго бога! Не удивительно, что они считают нас чудовищами! Невар, тебе следовало рассказать об этом полковнику Гарену! Если бы он только знал!
— Эпини, я знаю, ты читала мой дневник. Утром, перед танцем Пыли, я ходил к полковнику Гарену. Я рассказал ему о значении этих деревьев для спеков и предупредил его, что, если мы не прекратим их рубить, нам грозит настоящая война. Он отмахнулся от моих слов и сказал, что стал хуже обо мне думать. Он уже слышал эти рассуждения. Он считал их дурацкими суевериями и был уверен, после того как деревья будут срублены и со спеками не произойдет ничего плохого, они поймут, что вели себя глупо, и станут думать так же, как мы. Казалось, он верит, что стоит лишить спеков их культуры, как они тут же превратятся в гернийцев. С чего он решил, что наше видение мира единственно правильное? Неужели кто-то будет думать так же, как мы, едва у него появится такая возможность? Я не смог его переубедить. Даже если бы я сказал, что деревья действительно являются предками спеков, он бы мне не поверил. Но нам давно уже известно, что эти деревья для них священны. Мы, несомненно, знали об этом много лет. И все же продолжаем прокладывать сквозь них свою дорогу.
— Мы были глупцами! Неужели никто не мог поверить, что спеки знают тайны своего леса лучше, чем мы? Мы сами навлекли на себя все это! Страх, отчаяние и чуму! Все это наших рук дело.
— Я бы не стал заходить так далеко… — начал я, но Эпини меня перебила.
— И что же ты предпринял, чтобы остановить их?
— Я, ну, собственно, это и сделал — что еще? Я рассказал об том полковнику и попросил его прекратить работы. Он отказался.
— Значит, ты должен был сделать что-то еще!
— Возможно, я так бы и поступил, если бы у меня было время. Однако по пути домой меня подстрелили люди твоего приятеля Хостера.
— Он думал, что ты убийца, — напомнила Эпини.
Она была рассержена и смущена одновременно.
— Я до сих пор не понимаю, как ты могла доверять этому человеку! — резко ответил я.
Эпини остановилась и посмотрела на меня, ее глаза внезапно наполнились слезами.
— Просто скажи это вслух и покончим с этим, Невар. Это моя вина, что ты ждешь смерти в этой камере. Я тебя предала. Мне так жаль, так жаль!
— О, Эпини, я не имел этого в виду! Ты меня не предавала. Ты лишь поступила так, как считала должным, выполнив обещание, данное тому, кому ты доверяла. И возможно, по-своему он был хорошим человеком. Если он верил, что я чудовище и угроза для всех женщин Геттиса, то, наверное, он был прав, когда посылал за мной солдат. Все зависит от того, во что мы верим, не так ли? Не только гернийцы и спеки, но и отдельные люди, как ты и Хостер. Мы поступаем так, как считаем правильным, наши действия определяются тем, что мы знаем — или думаем, что знаем.
— Тем не менее я знаю, что это моя вина. Вот почему я должна была сегодня пойти в лес. Чтобы сделать все возможное и любой ценой освободить тебя из этой камеры.
Она больше не смотрела мне в глаза и вновь зашагала вперед. Подлесок стал гуще, и теперь ей приходилось продираться сквозь него.
— Эпини, тебе больше ничего не нужно делать.
Звон топоров стал громче. Я уже видел, как солнце пробивается на просеку, и чуял дым горящей древесины. Мы подошли совсем близко к концу дороги.
— Просто благополучно вернись домой. И если ты сумеешь как-нибудь передать мне ягоды, пожалуйста, сделай это. И постарайся держаться подальше от последующих событий — ты сделала все, что было в твоих силах.
— Ты отступился бы от своего слова, Невар?
Ее волосы запутались в кустах. Эпини остановилась и с раздраженным ворчанием освободила их.
— Конечно нет!
— Так как ты можешь предполагать, что я это сделаю? Я обещала Лисане, что постараюсь спасти деревья предков. И я намерена держать свое слово.
— Эпини, не думаю, что майор Хелфорд выслушает тебя с большим вниманием, чем меня полковник Гарен. Скорее, с меньшим — ты же женщина.
— Какие утешительные вещи ты мне говоришь, Невар!
Я ощущал, как в Эпини вскипает гнев, но ничего не мог с этим поделать. И еще я опасался, что, когда он вырвется наружу, ошпарить может нас всех.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
