я посмотрю, — продолжала его начальница. — А дельных предложений от вас с гулькин… нос. Пока что больше всего инициативу проявляет Чаёк — человек посторонний. Если вы будете и дальше так работать, как я уже говорила, отправлю укреплять периферийные кадры, а вот Данилова возьму в свою группу.
Ухмылки сползли с физиономий. Со всех — кроме моей. Я-то не собирался поступать на службу в КГБ.
— Набросок плана на данный момент выглядит так, — снова заговорила Ольга. — Чаёк выходит на Королеву, сообщает ей, что готов помочь ей раздобыть Пакет, при условии, что она заплатит ему солидную сумму. Так как у Королевы иного выхода нет, она согласится. Наша задача состоит в следующем — прикрытие всех гражданских участников операции на всем ее протяжении, обеспечение якобы случайной встречи Чайка и Королевы, ну и дальше — сопровождение Королевы, во всех ее передвижениях, вплоть до передачи Пакета Сутулому. Плюс — задержание обоих с поличным. Приступайте к детальной разработке. К семи утра план должен быть у меня. Всё, работайте! Спицын, задержись.
Всех присутствующих, кроме толстяка, как ветром сдуло.
— Сейчас, Саша, тебя отвезут домой. Хорошенько выспись. Никуда не отлучайся. Я позвоню.
Я кивнул.
— Петя, — обратилась Телегина к Спицыну, — отвези товарища ко мне на квартиру и сразу назад.
И она швырнула толстяку ключи. Тот кивнул мне, я встал со стула и мы пошли на выход. Через пять минут я снова оказался во дворе большого дома на Лубянке, уселся в салон «Волги». Толстяк втиснулся за руль, завел движок, и мы подкатили к воротам. Видать, охрана была предупреждена, так что меня беспрепятственно выпустили, как и впустили. Редкостная честь, если учитывать уровень обеспечения безопасности сего учреждения. Однако мне сюда возвращаться больше не хотелось — ни с пропуском, ни без оного. Как-нибудь обойдусь без такой чести.
А вот спать хотелось. Я задремал в машине и проснулся только, когда Петя растолкал меня. Оказалось, что мы уже во дворе дома. Попрощавшись со Спицыным, я выбрался из салона и пошлепал к подъезду. Войдя в квартиру, я поскидал обувку и одежку, и завалился спать. Проснулся почти в полдень. Умылся, почистил зубы, отправился на кухню искать жрачку. Забацал себе яичницу с докторской колбасой, нарезал сырокопченой колбаски на бутера, набуровил большую кружку чаю. Едва я позавтракал, как раздался телефонный звонок. Снял трубку.
— Да⁈
— Саша, добрый день! — услышал я бодрый голос Телегиной. — Не разбудила?
— Нет. Я успел даже позавтракать.
— Отлично! Готов?
— Всегда готов.
— Одевайся и выходи. У ворот будет стоять такси. Это наша машина. За рулем человек, которого ты знаешь. Дальнейшие инструкции получишь от него.
Началось. Вперед, как говорится, и с песней… Я стал собираться. Минут через пять был уже на проходной. Здесь опять сидел старикан. Увидев меня, он потребовал паспорт. Вот же, блин. У меня на Лубянке ксиву не спрашивали. А здесь у них что? Фабрика Гознак? Алмазный фонд? Схватив мой серпастый-молоткастый, вахтер принялся елозить пальцем по журналу. Не найдя записи о моем вчерашнем проходе на охраняемую им территорию, старик печально покачал головой:
— А вы вчера не проходили, молодой человек, — проскрипел старик. — Как вы оказались во дворе?
— По прямому приказу генерала-лейтенанта Севрюгова, начальника второго главного управления, — сказал я. — Если что-то не устраивает, обращайся к нему, товарищ.
Вахтер переменился в лице.
— Виноват, товарищ Данилов! Больше не повторится!
Он выдернул штырек и вытянулся по стойке смирно.
— Служу трудовому народу!
— Вольно. Бдительность прежде всего.
Приободренный таким образом старикан стал еще прямее, словно аршин проглотил. Я вышел наружу и сразу увидел желтую «Волгу» с шашечками. За рулем оказался блондин Сергиевский. Едва я уселся, он рванул с места.
— Я высажу вас на Чернышевского. Там вы встретитесь с Вершковой. Далее пешком дойдете до Большого Комсомольского переулка. К моменту вашего появления там, Королева выйдет из подъезда. Когда выйдете на прямой контакт, включите диктофон. Возьмите его в бардачке.
Я открыл бардачок и взял из него коробку миниатюрного диктофона.
— Вот на эту клавишу нажмете, — пояснил блондин и показал пальцем. — Ею же отключите, когда контакт завершится. Кстати, после его завершения идите в направлении площади Дзержинского. Там я вас и встречу, на этой же машине.
— Давай уже на «ты», — предложил я. — Тебя как зовут?
— Игорем.
— А меня — Саней!
Я пожал ему руку.
— Ты не волнуйся, Игорек, я сделаю все, как надо.
— Я и не волнуюсь. Ольга Михайловна за тебя ручается.
— Красивая она баба, — сказал я, чтобы уйти от темы. — Да вот только одинокая.
— Ее муж погиб при выполнении особо важного задания, — ответил Сергиевский.
— Это я знаю, но ведь мертвого не воскресить… Не вечно же ей вдовой куковать…
— Давай о чем-нибудь другом, ладно?
— Лады!
Мы помолчали, а потом он вдруг спросил:
— «Пираты ХХ века» смотрел?
— Да вот на днях как раз…
— А хорошая в этой киношке у наших моряков спецподготовочка, не находишь?
— Ну так… Поднатаскали актеров, — пробормотал я. — Меня другое удивляет. Как это наши сырье для наркоты отправили без сопровождения?
— Ну по идее в нейтральных водах их должны были встретить, — пожал плечами гэбэшник, — но ведь в кино такого не покажешь… О, а мы уже и приехали. Давай, Санек, помни об инструкции.
Я вылез из салона и сразу же увидел Машуню, которая топталась на тротуаре. На лице ее блуждала растерянная улыбка. Такси двинулось дальше по улице Чернышевского, которую в девяностые обратно переименуют в Покровку.
— Здравствуй, Саша! — почти крикнула Вершкова. — Что все это значит⁈
— Тише ты! — прошипел я. — Ты про что вообще?
— Утром, ни свет, ни заря, звонок в дверь, — сбавив тон, принялась рассказывать она. — Тетя Маша открыла. Стоит какой-то парень. Меня спрашивает. Тетя его выставить хотела, а он ей удостоверение сотрудника КГБ показывает… Она — чуть ли не в обморок. А этот молодчик говорит, что к тринадцати часам я должна быть здесь. Дело государственной важности. Вот я тут и торчу на морозе!
— Долго торчишь? — спросил я, мимолетно взглянув на часы. — Без пяти час только.
— Так я заранее приехала! Раз дело такое…
— Ну и кто тебе виноват?
—
