Штауфер и Герц вскочили. Первый стал ловить бумаги, второй бросился закрывать окно.
Самолеты ревели над городом, бомбы со свистом и воем врезались в землю, взрывы раздавались все чаще.
В кабинет вбежали два конвоира и остановились, тяжело переводя дыхание.
— В тюрьму! — пискливо крикнул Штауфер. — В шестую камеру!
«В солдатскую, в мужскую!» — мелькнула в мозгу Юли страшная догадка.
Конвоиры подхватили ее под руки и потащили в коридор.
Она теперь знала, что делать: бежать! Вырваться и бежать! Конвоиры непременно откроют по ней огонь. И все… Больше ничего не надо. Быстро и хорошо…
Юля рванулась, но тщетно. Эсэсовцы держали ее крепко. Она поджала ноги в надежде, что они ее уронят, но эсэсовцы легко подняли ее и понесли. Уже у входа из коридора она неожиданно встала на ноги и бросилась вперед, стремясь свалить с ног хотя бы одного из автоматчиков, но и это не удалось. Автоматчики крепко держались на ногах и выкрикивали злобные ругательства.
Во дворе Юля сделала последнюю попытку: ударила ногой конвоира, шедшего справа, тот споткнулся и, падая, потянул ее за собой. Возможно, что на этот раз план удался бы, но на помощь конвоирам подоспел водитель машины. Втроем они схватили Туманову, подняли и швырнули в кузов ближайшей арестантской машины. Дверь захлопнулась.
Стоя в темном коридоре, Штауфер наблюдал всю эту сцену через открытое окно.
Город был озарен ослепительно белым светом. В небе под облаками шипели развешанные летчиками осветительные «люстры». Воздух был испещрен бесчисленными цветными нитями трассирующих пуль. Из стороны в сторону метались белые столбы прожекторов.
Арестантские машины одна за другой выехали на площадь. Первая, в которой оказалась Туманова, пересекая площадь, чуть было не нырнула в огромную воронку, оставленную взрывом бомбы. Водитель, чертыхаясь, удержал машину на самом краю, осадил ее назад и, объехав воронку, с лязгом включил вторую скорость. Машина запрыгала по избитой булыжной мостовой и, сокращая путь, пошла почему-то не обычным маршрутом, а глухими переулками. В одном из них водитель так резко надавил на тормозную педаль, что конвоиры стукнулись головами в лобовое стекло: дорогу преградила легковая машина «опель-капитан».
Не видя объезда, водитель тюремной машины дал требовательный сигнал. Тогда из «опеля» показался человек, лицо которого разглядеть во мраке было невозможно. Он подошел вплотную к кабине, в руке его что-то мелькнуло, и один за другим прогремели шесть выстрелов.
В водительской кабинке воцарилась тишина.
Неизвестный подбежал к «опелю» и вернулся с коротким ломиком в руке. Сильным ударом он сбил замок с арестантской машины и, открыв дверку, крикнул по-русски:
— Выходить! Быстрее!
Ему ответила тишина.
— Выходите же, черт вас возьми!
После второй команды из машины выпрыгнули трое мужчин, а женщина нерешительно задержалась в дверном проеме.
— Бегите, вы спасены! — объявил неизвестный.
Трое бросились в переулок и скрылись в темноте.
Неизвестный подхватил Юлю на руки и направился к «опелю».
А бомбардировщики носились по небу, как разъяренные демоны, и удары бомб сотрясали землю.
50
Группа подпольщиков таилась в развалинах бывшего городского театра, устремив глаза в небо, по которому, подобно черным молниям, мелькали ревущие бомбовозы, делая заходы для очередного удара.
Неожиданно начавшаяся бомбардировка города была как нельзя кстати, но никому и в голову не пришло сейчас увязать ее с предпоследней радиограммой Кости Голованова и с появлением сегодня днем советского разведчика над Гореловом.
— Вот так дают! — глядя в небо, восхищенно заметил Калюжный. — И кто же мог думать, что они придут нам сегодня на помощь!
— Молодцы, хлопцы! — отозвался стоявший рядом Чернопятов. — А мы ломали головы…
— Глядите! — вскрикнул Заболотный.
Все повернули головы в сторону вокзала, где взметнулся огромный столб пламени. Он был так велик, что захватил край неба.
— Что это?
Словно в ответ раздался страшный взрыв.
Едва стих грохот, как опять стали слышны самолеты и уханье бомб. Наблюдая за небом, подпольщики не забывали дела, ради которого собрались.
Короткий и резкий свист вызвал их на улицу. Около разрушенного дома стоял человек и всматривался в темноту.
— Идет! — сообщил он приглушенным голосом.
— Какая? — спросил Чернопятов.
— Пятерка.
— Ее нам и надо.
Из подворотни выбежали еще трое и присоединились к группе Чернопятова. Теперь их было уже восемь человек.
— Быстро! — распорядился Чернопятов.
Все устремились к развалинам. Не прошло и минуты, как огромные глыбы кирпича, спаянного цементом, перегородили улицу.
— По местам! — скомандовал Чернопятов.
Группа рассыпалась, исчезнув в темноте.
Сперва послышался шум приближавшейся машины. Она подошла к препятствию и остановилась. Из кабины выскочил водитель, а вслед за ним один из конвоиров. Конвоир мигнул карманным фонарем и осветил груду кирпичей, перегородившую улицу. Водитель нагнулся, разглядывая препятствие.
В это время на него и на конвоира навалились сразу пятеро.
Трое подбежали к кабине и вытащили оттуда ничего не понимающего растерянного эсэсовца. Борьба была короткой и почти беззвучной.
Более сложным оказалось открыть дверь кузова. На это ушло добрых пять минут. Наконец, с помощью железного бруска удалось сорвать замок вместе с петлей. Дверь открылась, и арестованные, уже сообразившие в чем дело, один за другим выскочили из машины.
— Все? — с нарастающим беспокойством спросил Чернопятов.
— Все, — ответил кто-то.
— А девушка где? — не удержался Заболотный.
— Нет девушки, — ответил тот же голос. — Когда ехали в тюрьму, она была с нами, а на обратном пути ее посадили в другую машину.
Подпольщики остолбенели.
51
Автомобиль «опель-капитан» вылетел на одну из окраинных улиц города, прижался к узенькому тротуару и остановился возле небольшого дома.
Мужчина вышел первым. Обойдя машину, он открыл переднюю дверцу и выпустил Юлю. Она быстро осмотрелась.
Кирпичный дом с облупившейся штукатуркой, наглухо забитыми окнами и разрушенными ступеньками крыльца выглядел отчужденно и неприветливо. Темная улица была пустынна.
Провожатый мигнул фонариком, и его луч осветил не только входную дверь в дом, но и железную дощечку с надписью: «Улица Кирпичная, 38».
