Это выступление Эйзенхауэра получило исключительно благоприятные отклики, что послужило причиной его благодушного настроения на следующее утро, когда он проводил свою 193-ю и последнюю пресс-конференцию в качестве президента. Переходный период, на его взгляд, протекал "великолепно", он выразил благодарность Конгрессу за сотрудничество, пожелал Кеннеди "успеха в его работе" и сказал, что его самое большое разочарование — это неудача в достижении мира; он объяснил, какой у него будет статус в отставке, и ответил на вопрос о том, какие конкретные меры мог бы рекомендовать, чтобы ограничить влияние военно-промышленного комплекса. Эйзенхауэр считал, что каждый гражданин должен быть хорошо информирован, потому что "только общество граждан, бдительных и информированных, может помешать злоупотреблениям". Он добавил, что "возможные злоупотребления властью и влияние со стороны производителей вооружений могут возникать не намеренно, а в силу самого характера производства". Любой журнал, какой ни возьмешь в руки, содержит рекламу ракеты "Титан", или ракеты "Атлас", или каких-либо других изделий подобного рода, и это по сути дела — "почти незаметное коварное внедрение в наше сознание, будто единственное дело, которым занята наша страна, это производство вооружений и ракет. Я вам скажу: мы просто не можем позволить допустить этого".
Роберт Спивак спросил Эйзенхауэра, справедливы ли были к нему, на его взгляд, журналисты в течение всех этих лет. Эйзенхауэр улыбнулся и отпарировал: "Ну, если подойти к самой сути, то я не усматриваю, что репортер мог нанести большой ущерб президенту, а вы как думаете?"
Уильям Найтон хотел услышать мнение Эйзенхауэра о поправке к Конституции, разрешающей пребывание на посту президента не более двух сроков. "Любопытная вещь, — сказал Эйзенхауэр, улыбнувшись опять, — сразу же после первого моего избрания республиканцы не перестают спрашивать меня об этом". После того как смех утих, он сказал, что пришел к заключению: эта поправка, "вероятно, очень хорошее предложение" *13.
На следующий день, 19 января, Эйзенхауэр пригласил Кеннеди в Белый дом на заключительный брифинг. Эйзенхауэр рассказал Кеннеди о человеке с ранцем. В этом ранце была коммуникационная аппаратура, которая связывала президента со стратегическим авиационным командованием и с командованием ракетных сил. Этот человек, сказал Эйзенхауэр, "ненавязчивый, и все время нахождения президента в офисе он является как бы его тенью". Для того чтобы показать Кеннеди, какими услугами он может пользоваться, Эйзенхауэр нажал кнопку и сказал: "Пришлите вертолет". Через шесть минут вертолет приземлился на лужайке напротив Овального кабинета.
Кеннеди хотел знать мнение Эйзенхауэра, "стоит ли Соединенным Штатам поддерживать операции партизан на Кубе, если даже о такой поддержке станет известно широкой публике". Эйзенхауэр ответил "да", такую поддержку необходимо будет оказывать, поскольку "мы не можем допустить, чтобы нынешнее правительство оставалось у власти и дальше". Он сказал Кеннеди, что члены Организации американских государств, которые на публике постоянно возражали против любой акции, направленной на устранение Кастро, в частных беседах очень просили Администрацию "сделать что-нибудь". Эйзенхауэр рассказал об операции Бисселла в Гватемале — это как раз тот случай, когда нельзя упустить "возможность держать язык за зубами". (Несколько дней спустя "Нью-Йорк Таймс" поместила заметку, в которой давалось описание организации и обучения в лагере кубинских беженцев.)
Затем Эйзенхауэр рассказал о своих попытках "найти человека, настроенного против Батисты и против Кастро" и способного возглавить правительство в изгнании. Он признал, что "очень трудно" найти такого человека, позиция которого удовлетворяла бы всех беженцев. Эйзенхауэр сказал, что "первоочередная задача Кеннеди будет заключаться в том, чтобы найти такого человека". И когда полувоенное формирование высадится на Кубе, "эта операция будет выглядеть более законно". Эйзенхауэр добавил, что пока еще нет никаких конкретных планов вторжения, они должны быть подготовлены сразу же после создания правительства в изгнании.
Кеннеди спросил, способна ли Америка вести ограниченные войны. Эйзенхауэр заверил его, что американская армия достаточно сильна, чтобы справиться с любой ситуацией. Затем он попытался убедить Кеннеди сократить затраты на оборону и двигаться к достижению сбалансированного бюджета (после этой встречи Эйзенхауэр заявил: "Я должен сказать, что мои слова не произвели впечатления на новоизбранного президента"). Эйзенхауэр вернулся к вопросу о Кубе и сказал Кеннеди, что его "обязанность — делать все то, что необходимо". Кларк Клиффорд, который вел запись беседы для Кеннеди, не почувствовал со стороны Эйзенхауэра "ни нежелания, ни колебания". Через пять дней Клиффорд направил Президенту Кеннеди меморандум с напоминанием слов Эйзенхауэра: "...политикой его правительства" было оказание "всемерной" помощи Кубе, и эти усилия должны быть "продолжены и ускорены" *14.
Наконец наступил день инаугурации. День, когда Эйзенхауэр покидал Белый дом, и покидал с неохотой. За несколько дней до 20 января в Овальный кабинет зашел Генри Уристон с докладом Комиссии по национальным целям, который был одобрен Эйзенхауэром за год до этого. В связи с переходом власти к новой Администрации этот доклад уже потерял свое значение и не представлял никакого интереса ни для кого. Но должна была быть соблюдена и сфотографирована церемония передачи доклада. Когда Эйзенхауэр принимал доклад, он услышал стук молотков — напротив Белого дома через авеню Пенсильвания сооружалась трибуна для приглашенных на торжество по случаю вступления нового президента в должность. "Посмотри, Генри, — сказал Эйзенхауэр, — это похоже на то, что ты, как бы находясь в смертной камере, наблюдаешь за сооружением эшафота" *15.
Утро 20 января запомнилось Джону Эйзенхауэру "мрачной" атмосферой в Белом доме. Вечером предыдущего дня выпало много снега, и поэтому многие из обслуживающего персонала были вынуждены провести ночь в подвальном помещении *. Военный министр Гейтс заверил Эйзенхауэра, что он пошлет всех до одного солдат убирать снег лопатами, чтобы церемония инаугурации прошла без каких-либо помех. Эйзенхауэр почти все утро провел, облокотившись на пустой сейф и предаваясь воспоминаниям с Энн Уитмен. Обслуживающий персонал выстроился в ряд, Эйзенхауэр и Мейми шли вдоль него, прощаясь с каждым. У многих были слезы на глазах. Прибыли семейства Кеннеди, Джонсонов и "небольшая свита" демократов с кратким визитом и выпить чашку кофе *16.
[* Видимо, из-за невозможности воспользоваться автомобилем, чтобы добраться до дома.]
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
