– Вот з-здесь, – сказала Кедора, кивнув на красную дверь.
Дверь в ту самую комнату, где совсем недавно так нелюбезно обошлись с Илэйн и Найнив. Илэйн распахнула ее и вошла.
Реанне сидела перед очагом, украшенным резными изображениями Тринадцати Грехов, и вместе с ней еще двенадцать женщин, которых Илэйн прежде не видела. Они занимали все кресла, стоящие вдоль бледно-зеленых стен, истекая потом за плотно закрытыми окнами и задернутыми занавесками. Большинство были в платьях, типичных для жительниц Эбу Дар, хотя только у одной оказалась оливково-смуглая кожа; у многих время оставило свои следы и на лице, и в волосах. И все до единой могли направлять – в той или иной степени. У семерых были красные пояса. Илэйн вздохнула. Найнив оказалась права и несомненно будет напоминать об этом, пока Илэйн не взвоет.
Реанне вскочила с тем же яростным возмущением, которое вначале возникло на физиономии Кедоры. И даже ее первые слова были почти теми же самыми:
– Ты! Как ты посмела показаться на глаза?..
И возмущение, и слова тут же иссякли – по той же самой причине, что и у Кедоры, – когда вслед за Илэйн вошли Мерилилль и остальные. Светловолосая женщина с красным поясом и глубоким вырезом на платье слабо пискнула, глаза у нее закатились, и она, точно мягкая тряпичная кукла, соскользнула с кресла на пол. Никто не двинулся с места, чтобы помочь ей. Никто даже не взглянул на Бергитте, когда та прошла вместе с Кедорой в угол комнаты. Никто, казалось, даже не дышал. У Илэйн возникло огромное желание припугнуть их, крикнув: «У-у-у!» – или даже свистнуть, просто чтобы посмотреть, что произойдет.
Реанне побледнела и покачнулась, но тут же попыталась взять себя в руки, правда, почти безуспешно. Ей понадобилось ровно мгновение, чтобы обежать взглядом спокойные лица пяти Айз Седай, выстроившихся в ряд перед дверью, и понять, кто из них главная. Она неверной походкой приблизилась по выложенному плитками полу к Мерилилль, опустилась на колени и склонила голову.
– Простите нас, Айз Седай. – В голосе Реанне слышалось обожание, он дрожал, как и она сама. Она почти лепетала. – Мы – всего лишь близкие подруги. Мы не делаем ничего, абсолютно ничего такого, что может бросить тень на Айз Седай. Клянусь, что бы вам ни наговорила эта девчонка. Мы хотели рассказать вам о ней, но побоялись. Мы лишь иногда встречаемся, чтобы поболтать. У нее есть подруга, Айз Седай. Вы и ее поймали? Я могу описать ее вам, Айз Седай. Все, что пожелаете, мы все сделаем. Клянусь, мы...
Мерилилль громко откашлялась:
– Тебя зовут Реанне Корли, не так ли? – Реанне вздрогнула и прошептала: «Да, это так», все еще глядя на ноги Серой сестры. – Боюсь, тебе надо обращаться к Илэйн Седай, Реанне.
Реанне вскинула голову. Она посмотрела на Мерилилль, потом очень медленно перевела взгляд на Илэйн. Облизнула губы. Сделала глубокий, долгий вдох. Повернулась всем телом, продолжая оставаться на коленях, и, оказавшись лицом к лицу с Илэйн, снова наклонила голову.
– Умоляю простить меня, Айз Седай, – с трудом произнесла Реанне. – Я не знала. Я не могла... – Еще один долгий, безнадежный вздох. – Какое бы наказание вы нам ни назначили, мы все примем со смирением, но, пожалуйста, молю вас, поверьте, что...
– Ох, встань, – нетерпеливо перебила ее Илэйн. Она хотела, чтобы эта женщина, как Мирелле и все остальные, признала в ней полноправную Айз Седай, но унижение вызывало у нее отвращение. – Я серьезно говорю. Поднимись. – Она подождала, пока Реанне подчинится, обошла ее и уселась в ее кресло. Не для того, чтобы внушить раболепный страх, а просто чтобы не осталось никаких сомнений, кто тут главный. – Ты по-прежнему будешь утверждать, что ничего не знаешь о Чаше Ветров, Реанне?
Реанне развела руками.
– Айз Седай, – простодушно сказала она, – никто из нас никогда не пользовался тер’ангриалами, а уж тем более ангриалами или са’ангриалами.– Простодушие и настороженность – точно такое выражение бывает на морде лисы, нечаянно забежавшей в город. – Уверяю вас, мы не претендуем ни на что, имеющее хоть какое-то отношение к Айз Седай. Как видите, мы лишь подруги, связанные общими воспоминаниями о том, что когда-то нам позволили посетить Белую Башню. Только и всего.
– Просто подруги, – сухо сказала Илэйн, сложив пальцы домиком. – И Гарения, конечно. И Беровин, и Дерис, и Алис.
– Да, – с явной неохотой согласилась Реанне. – И они.
Илэйн очень медленно покачала головой:
– Реанне, Белая Башня знает о Родне. Всегда знала.
Смуглянка, похожая на тайренку, в шелковой бело-голубой жилетке с эмблемой гильдии ювелиров, придушенно вскрикнула и прижала пухлые ладони ко рту. Тощая седовласая салдэйка с красным поясом, вздохнув, сползла со своего кресла и упала рядом со светловолосой женщиной, по-прежнему бездыханно лежащей на полу; еще у двоих был такой вид, будто и они недалеки от этого.
Реанне поглядела на выстроившихся перед дверью Айз Седай, чтобы удостовериться, что Илэйн сказала правду, и, по-видимому, прочла на их лицах подтверждение. Лицо Мерилилль было холоднее осеннего неба, губы Сарейты скривились, она не сумела сдержаться. Вандене и Кареане стояли с плотно сжатыми губами, и даже Аделис внесла свою лепту, поворачивая голову и внимательно разглядывая сидящих вдоль стен женщин с таким выражением, будто это насекомые, которых она впервые видит. Конечно, то, что видела Реанне, и то, что на самом деле происходило в их душах, вовсе не одно и то же. Все они в конце концов согласились с решением Илэйн, но никакой поток этих «Да, Илэйн...» не мог внезапно привести их в восторг от необходимости действовать именно таким образом. Они были бы здесь уже два часа назад, не задержи их множество всяческих «Но, Илэйн...». Увы, иногда руководить означает подгонять палкой, точно пастух стадо.
Реанне не вздрогнула, но на ее лице явственно проступил страх, и она, словно защищаясь, подняла руки.
– Вы хотите уничтожить Родню? Почему только теперь, спустя столько лет? Что мы именно сейчас сделали такого, что с нами должно быть покончено?
– Никто не собирается вас уничтожать, – ответила Илэйн. – Кареане, поскольку никому не приходит в голову помочь этим двоим, может, ты это сделаешь?
Все сидящие вздрогнули и зарделись от смущения, и, прежде чем Кареане сдвинулась с места, над лежащими в обмороке склонились подруги, подняли их и поднесли ароматические соли к носу.
– Престол Амерлин желает привлечь к Башне всех женщин, способных направлять, – продолжала Илэйн. – Это предложение относится и к любой женщине из Родни, которая захочет его принять.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
