Даже оплетя каждую потоком Воздуха, она не смогла бы заморозить их более основательно. И если бы она крепко сжала их этим потоком, и то вряд ли глаза у них выкатились бы сильнее. Одна из женщин, лежавших в обмороке, неожиданно тяжело задышала и закашлялась, оттолкнув крошечный пузырек с ароматической солью. Это маленькое происшествие разрушило всеобщее оцепенение, и тут же раздались взволнованные голоса.
– Мы что, сможем стать Айз Седай? – возбужденно спросила тайренка в жилетке ювелиров.
Круглолицая женщина с красным поясом буквально взорвалась криком:
– Нам позволят учиться? Нас снова станут учить?
Со всех сторон хлынул поток голосов, в которых смешались боль и страстное желание:
– Мы на самом деле сможем?.. Нам позволят?..
Реанне тут же яростно накинулась на них:
– Ивара, Сумеко, все вы! Прекратите! Не забывайтесь! Вы разговариваете с Айз Седай! Вы... разговариваете... с Айз Седай!
Она прикрыла лицо дрожащей рукой. Все в смущении замолчали, опустили глаза и покраснели еще сильнее. Несмотря на седые или почти седые волосы, все они, со своими вытянувшимися физиономиями, напомнили Илэйн послушниц, дерущихся подушками после того, как отзвонил вечерний колокол, и внезапно застигнутых на месте преступления Наставницей.
Реанне сквозь пальцы нерешительно взглянула на Илэйн.
– Нам в самом деле позволят вернуться в Башню? – пробормотала она, продолжая прикрываться ладонью.
Илэйн кивнула:
– Те, кто способен учиться, чтобы стать Айз Седай, получат такую возможность, но это относится не только к вам. К любой женщине, которая может направлять Силу.
Невыплаканные слезы засияли в глазах Реанне. Илэйн не была уверена, но ей послышалось, что женщина прошептала что-то вроде:
– Я смогу стать Зеленой.
Как трудно было тут же не вскочить и не обнять ее!
Никто из Айз Седай по-прежнему не проявлял никаких эмоций, а Мерилилль выглядела суровее всех.
– Можно мне задать вопрос, Илэйн? – спросила она. – Реанне, сколько из... вас захотят присоединиться к нам? – Без сомнения, эта пауза включала в себя что-то вроде «сколько дичков и женщин, которые прежде не прошли испытания».
Если Реанне и заподозрила в словах Мерилилль скрытый смысл, она не придала этому значения.
– Я даже мысли не допускаю, что кто-то откажется от такого предложения, – сказала она, почти задыхаясь. – Потребуется время, чтобы известить всех. Мы стараемся не собираться все в одном месте, поэтому... – она засмеялась, почти на грани истерики или слез, – ...поэтому Айз Седай и не замечают нас. Сейчас в наших списках числится тысяча семьсот восемьдесят три имени.
Большинство Айз Седай владели искусством скрывать потрясение за показным спокойствием, и лишь Сарейта широко распахнула глаза. Ее губы беззвучно зашевелились, но Илэйн знала ее достаточно хорошо, чтобы прочесть по ним сказанное: «Две тысячи дичков! Помоги нам Свет!»
Илэйн с преувеличенной тщательностью расправила юбки, изо всех сил стараясь сохранить спокойное выражение лица. Помощь Света и впрямь не помешает.
Реанне неправильно поняла затянувшееся молчание:
– Вы рассчитывали на большее? Каждый год происходят несчастные случаи, или кто-то умирает своей смертью, как и прочие люди, и нас становится все меньше. Боюсь, Родня ненамного увеличилась за последнюю тысячу лет. Возможно, привлекая женщин, покидающих Белую Башню, мы действовали излишне осторожно, но мы всегда опасались, что кто-то из них проговорится, и тогда... тогда...
– Мы вовсе не разочарованы тем, что вас... не так уж много, – заверила ее Илэйн, сделав успокаивающий жест. Разочарованы? Да она готова была нервно захихикать. Женщин, входящих в Родню, оказалось почти вдвое больше, чем самих Айз Седай! Эгвейн никогда не просила разыскивать женщин, способных направлять. Но если Родня отказывала некоторым дичкам... Но надо держаться ближе к делу; привлечение Родни в Башню – не главная задача. – Реанне, – мягко сказала Илэйн, – может быть, теперь ты постараешься вспомнить что-нибудь о Чаше Ветров?
Реанне залилась краской, точно небо на рассвете.
– Мы никогда даже не дотрагивались до них, Илэйн Седай. Понятия не имею, кто и зачем их вообще собрал. Никогда не слышала об этой Чаше Ветров, но у нас есть подходящая под ваше описание кладовая...
Этажом ниже какая-то женщина коротко направила Силу. Послышался крик ужаса.
Илэйн, как и остальные, мгновенно оказалась на ногах. Бергитте выхватила из складок своего платья кинжал.
– Это, наверно, Дерис, – сказала Реанне. – Здесь только ее нет.
Реанне шагнула к двери, но Илэйн опередила ее и схватила за руку.
– Ты еще не Зеленая сестра, – пробормотала она. И была вознаграждена за эти слова ямочками на щеках и прекрасной улыбкой, удивленной, благодарной и Свет знает какой еще. – Мы сами справимся с этим, Реанне.
Мерилилль и остальные были уже наготове, но Бергитте оказалась у двери раньше всех и с усмешкой дотронулась до щеколды. Илэйн проглотила ком в горле, но не сказала ни слова. Таково право Стражей, поэтому их и называют Гайдинами – первыми входят, последними уходят. Но все же она призвала саидар, готовая сокрушить все, что угрожает ее Стражу.
Дверь распахнулась прежде, чем ее толкнула Бергитте. Ленивой походкой вошел Мэт, толкая перед собой стройную служанку, которая запомнилась Илэйн по прошлому посещению.
– Я подумал, что вы, наверно, здесь, когда увидел такую уйму Стражей, выпивающих в той таверне, от которой меня уже просто тошнит. – Мэт нахально усмехнулся, не обращая внимания на сердитый взгляд Дерис. – Я только что вернулся из Рахада, куда отправился вслед за вышедшей отсюда женщиной. Точнее, она была на верхнем этаже дома, в котором никто не живет. Я забрался туда после того, как она ушла, но там такая пылища, что я сразу понял, в какую комнату она заходила. На двери висит огромный ржавый замок, но ставлю тысячу крон против пинка в зад, что ваша Чаша именно там. – Дерис явно собралась лягнуть его, но Мэт отпихнул ее и вытащил из-за пояса маленький нож. – Может, хоть кто-то из вас объяснит этой дикой кошке, на чьей я стороне? За последние дни мне смертельно надоели женщины с ножами.
– Нам уже все известно, Мэт, – сказала Илэйн. Ну, по правде говоря, не совсем все.
Мэт был просто ошеломлен и... так выглядит человек, который понял, что трудился зря. Благодаря своим узам Илэйн ощутила внезапный всплеск чувств, исходящих от Бергитте. Лицо ее Стража почти не изменило выражения, но в глубине сознания Илэйн вспыхнули неожиданные эмоции, больше всего похожие на неодобрение. Авиенде, наверно, не понадобилось бы столько времени, чтобы сообразить, что к чему. Открыть рот сейчас было одним из самых трудных поступков, которые Илэйн когда-либо совершала в своей жизни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
