бы решаясь, куда идти в первую очередь и тут же вспомнила два освещенных окна на втором этаже.
«Наверное, король там».
Она быстро вбежала по ступеням на второй этаж, на несколько мгновений застыла перед дверью, затаив дыхание, а затем, уже окончательно решившись, положила руку на ручку двери и толкнула ее.
Король Пьемонта Витторио сидел в глубокой задумчивости, склонившись над шахматной доской. Он уже сбился со счета, какую партию играет сам с собой. Дверь открылась неслышно, но потянуло сквозняком и язычки огня на свечах затрепетали.
Король медленно повернул голову и его глаза расширились: в двери стояла Констанция в шелковом ночном халате. Ее каштановые волосы были мокрыми и от этого казались черными, как крыло ворона. Ее глаза сверкали, пухлые губы подрагивали.
— Это я, — выдохнула Констанция, прижимая руку к бешено колотящемуся сердцу.
Король довольно долго сидел, глядя на графиню де Бодуэн, не в силах прийти в себя, собраться с мыслями. Он что-то хотел сказать, потом передумал. Его губы двигались, будто бы он бормотал какие-то слова. Улыбка сменялась гримасой удивления, разочарования, изумления. Глаза короля были широко открыты и в них трепетало отражение свечей. — Я… — наконец-то произнес король Пьемонта Витторио, медленно поднимаясь из-за низкого столика с черно-белыми костяными фигурами. — Вы голодны? — вдруг растерянно улыбнулся король Витторио и виновато поклонился Констанции. — Все готово, — он скосил глазами, указывая на небольшой столик, сервированный к позднему ужину.
Затем вдруг, будто бы к нему снова вернулось самообладание, король подошел к столику и принялся открывать крышки на кастрюлях. Но все это время он не отрываясь смотрел на Констанцию. Король Витторио смотрел на нее так, будто все еще не верил в то, что Констанция реально присутствует в его доме, что онастоит всего в нескольких шагах от него.
Король даже несколько раз растерянно моргнул глазами, как бы прогоняя или проверяя, не видение ли перед ним, ни его ли изнуренный ожиданием рассудок рисует такие странные видения.
— Суп из крабов, — растерянно улыбаясь, проговорил он, гремя серебряной крышкой.
— Суп? — повторила за королем Констанция, явно не понимая, что здесь происходит.
— Да-да, графиня, суп из крабов, а еще утка с трюфелями. У меня все готово к вашему приходу. «Все готово»— как эхо в ущелье звучал голос короля, повторившего дважды одну и ту же фразу. — Вы, графиня, думаете, я все забыл?
— Не надо говорить, — вдруг обронила Констанция, — только не сейчас, — она покачала головой.
Король Витторио улыбнулся, наконец-то он поверил в то, что Констанция реально существует, что она действительно сама добровольно пришла к нему, чтобы стать его возлюбленной, чтобы утолить его печаль.
Констанция стояла на пороге, не решаясь войти в комнату. Тогда король, словно его толкнули, сорвался с места и подбежал к столику, на котором стояли стеклянные кувшины с тонкими горлышками, наполненные разными винами, схватил первый попавшийся под руку и быстро наполнил высокий бокал. Вино было ярко-красное, словно кровь.
Как только король наполнил второй высокий бокал, он вздрогнул, услышав грохот. Он медленно повернул голову и увидел: Констанция вошла в комнату и захлопнула за собой дверь. Она была действительно прекрасна. Ее грудь вздымалась, губы подрагивали, а глаза сверкали. На бледных щеках горел румянец, а темные волнистые волосы были растрепаны.
Констанция, увидев бокал с вином в руках короля, быстро подошла и буквально вырвала, едва не расплескав напиток на пол. Она тут же, ничего не говоря и глядя прямо в глаза королю Витторио, жадно осушила бокал, выпив все вино на одном дыхании. А король Витторио лишь пригубил свой бокал.
— Место, где мы будем жить, вы, графиня, наверное, осмотрите несколько позже.
Констанция ничего не ответила, она судорожно сглотнула, чувствуя, что ей душно. А потом взяла бокал из рук короля и допила вино.
— Для вас, графиня, все было готово уже давным-давно, — каким-то будничным и спокойным голосом сказал король Витторио.
Констанция тяжело перевела дыхание и приложив руку к груди, замерла.
«Боже, — вдруг мелькнула догадка, — Боже, а где же мой фамильный медальон? Где он? Ах, да, он остался во дворце, в маленькой шкатулке. Может быть, хорошо, что его нет со мной, ведь это фамильная вещь и лучше пусть жемчужина не увидит моего позора и унижения». — Я верю вам, — наконец Констанция ответила на слова короля.
— Я знал, что вы мне поверите.
Мужчина и женщина посмотрели в глаза друг другу. Король Витторио, явно не зная, что делать, опустил глаза, а затем резко обернувшись, подошел к высокой белой двери, украшенной золоченой резьбой, немного помедлил, а затем положил руку на прохладное дерево и толкнул дверь от себя.
Констанция поставила бокал на столик и двинулась в соседнюю комнату. Она застыла на пороге, с изумлением оглядывая интерьер. Жарко пылал камин, вся мебель была подобрана с безупречным вкусом — кресла, диван, столики, картины на стенах, старые портьеры. Но больше всего Констанцию удивило огромное ложе под красным шелковым балдахином, который держался на четырех черных витых столбах. У изголовья в золотых канделябрах горело по семь свечей.
— Я никогда не собиралась этого делать, — прошептала Констанция, глядя на ложе.
— Я знаю, — сказал король Витторио и робко, будто юноша, не искушенный в любви, прикоснулся к плечу Констанции. Та нервно дернулась и отошла от короля. Она остановилась у жарко пылающего камина, обхватив плечи руками. Король смотрел на свою возлюбленную. Констанцию знобило, ее бросало то в жар, то в холод, она никак не могла прийти в себя после принятого решения. Но назад уже отступать было поздно, да и неимело смысла, ведь все, кто был ей дорог, все, на кого она рассчитывала, ее предали. И даже она сама предала себя, так что теперь ее судьба была предрешена.
Констанция зябко повела плечами, глядя в колышущиеся языки пламени и почему-то вспомнила ту ночь, когда король Витторио тайно пробрался в ее дворец, вспомнила, как она от страха урониласветильник и такие же языки пламени плясали рядом с ее ногами.
«Гореть мне в аду, гореть моей грешной душе в аду, — вдруг подумала Констанция и на ее губах появилась странная улыбка. — Что ж, если я это заслужила, то буду гореть. Но каяться в содеянном яне буду. Видит бог, я не хотела совершать этот поступок, не хотела, меня вынудили».
— Констанция, — вдруг послышался голос короля, — вы не хотели бы переодеться?
Констанция медленно обернулась, и король Витторио вздрогнул: по щекам его возлюбленной текли слезы. — Ваше величество, в этом нет необходимости, — надменно улыбнувшись, произнесла Констанция и подняв руки, стала снимать застежку.
Она
