сейчас, без каких-либо дальнейших усилий с его стороны. Однако следующим звуком, который он услышал, были тихие, но безошибочные рыдания.
— Послушай, — начал он, совершенно не представляя, на что он собирается сказать ей посмотреть, но Мэдлин сказала,
— Как я могла быть настолько глупой, чтобы влюбиться в тебя? Люди говорили мне, они предупреждали меня…
Он не собирался попасть в ловушку и спросить, кто эти люди, потому что был уверен, что человек только один: она, чей распадающийся брак в настоящее время угрожает его средствам к существованию.
— Но ты вовсе не казался таким…
— Если ты имеешь в виду, что я сплю с Робин, то это не так, — сказал он, потянувшись за своей электронной сигаретой, но обнаружил, что она разрядилась. — Ты была единственной, с кем я спал за все время, что мы были вместе.
— В прошедшем времени, — всхлипнула она. — Я была единственным человеком.
— Мы говорим о прошлом, не так ли?
— Ты хочешь этого, Корм? — потребовала она, ее голос был выше, чем обычно, она подавляла слезы. — Ты действительно хочешь быть со мной?
— Ты замечательная, — сказал он, внутренне сокрушаясь о необходимости этих пустых, шаблонных слов, которые никого не щадят, но дают говорящему утешительную уверенность в собственной доброте, — и это было здорово, но я думаю, что мы хотим разного.
Он ожидал, что она будет спорить, возможно, кричать на него, потому что сцена на ее презентации показала совершенную готовность ранить, когда больно. Вместо этого, после еще нескольких рыданий, она повесила трубку.
Глава 80
Я не знаю, что может облегчить мои страдания,
И чего я желаю;
Страсть в сердце натянула струны
Как тигр на поводке.
Эми Леви
О, это любовь?
Вырванный из глубокого сна парой стуков в дверь спальни, Страйк пару секунд ошарашенно смотрел на покатый деревянный потолок, соображая, где он находится, а вспомнив, что это отель в Уитстейбле, взглянул на небо за окном и догадался, что сейчас ранний вечер.
— Страйк? — раздался голос Робин из-за двери. — Ты в порядке?
— Да, — ответил он хриплым голосом. — Дай мне минутку.
Спазмы в ноге утихли. Он допрыгнул до двери, что было не так сложно, как могло бы быть, потому что там был удобно расположенный комод и латунный конец кровати.
— Извини, — было его первым словом, когда он открыл дверь. — Заснул. Заходи.
Робин знала, что он не снял бы свой протез, если бы не испытывал сильную боль, потому что всегда ненавидел комментарии и расспросы, которые это вызывало. Он неловко допрыгнул до кровати и опустился на нее.
— Что происходит с твоей ногой?
— Продолжает двигаться по собственному желанию, черт возьми.
— Что? — сказала Робин, взглянув на протез, прислоненный к стене, что заставило Страйка хрюкнуть от смеха.
— Не это. Моя культя. Спазмы. Они были у меня после того, как ее ампутировали, и вернулись пару дней назад.
— Черт, — сказала Робин. — Хочешь сходить к врачу?
— Нет смысла, — сказал Страйк. — Садись, — добавил он, жестом указывая на плетеное кресло. — Похоже, у тебя есть новости.
— У меня есть, — сказала Робин, садясь. — Арест Ормонда только что показали по телевизору. Очевидно, полиция подала ходатайство о его задержании еще на двадцать четыре часа.
— Значит, он еще не докатился до убийства.
— Не мог. Но есть кое-что еще…
— Ты не возражаешь, — сказал все еще сонный Страйк, — если я покурю, прежде чем мы перейдем к остальному? Он провел рукой по своим густым вьющимся волосам, оставив их без изменений. — Мне придется снова надеть ногу. И я чертовски проголодался… не так уж много было сэндвичей за обедом, не так ли?
— Тебе помочь спуститься?
— Нет, нет, — сказал Страйк, отмахиваясь от нее. — Я сам справлюсь.
— Может, мне пойти и заказать нам столик в столовой?
— Да, это было бы здорово. Встретимся внизу.
Робин направилась на первый этаж, беспокоясь о Страйке, но в то же время полная едва подавляемого возбуждения. Она была настолько поглощена расследованием, которое внезапно открылось перед ней после разговора с Фиенди1 , что едва заметила, как пролетела вторая половина дня, и только в десять минут шестого до нее дошло, что Страйк не пришел.
Услужливая молодая сотрудница направила Робин в столовую, стены которой были выкрашены в цвет сланца, окна-носы выходили на море, а на каминных полках красовались куски гофрированного белого коралла. Официант показал ей столик на двоих, и Робин, заказав себе бокал Риохи, выбрала место напротив моря, что, по ее мнению, было справедливо, учитывая, что она отдала Страйку номер с видом на море. Затем она положила на стол свой iPad, на котором все еще шла игра.
Аноми по-прежнему отсутствовал, что начинало интриговать Робин. Если она не пропустила появление Аноми во время их поездки в Уитстейбл, то это было самое долгое его отсутствие в игре с тех пор, как она присоединилась к ней, и она не могла не подумать о том, что Филипп Ормонд сейчас находится под стражей и, несомненно, не может пользоваться никакими электронными устройствами.
Тем временем Пез Пирс написал Джессике Робинс еще несколько сообщений с тех пор, как Робин ответила на его рисунок. Робин придумала вечер с родителями, чтобы унять ожидание Пэза от регулярных сообщений, но это не помешало ему отправить сообщения, последним из которых было: “Ну и когда мы снова увидимся? — на что Джессика уклончиво ответила: “Я проверю свое свободное время. Да, ладно, мой отец жалуется, что я слишком много сижу в телефоне.
Официант принес вино, и пока Робин потягивала его, ее мысли устремились к ее бывшему мужу, Мэтью. Она бы никогда не сидела здесь, если бы все еще была замужем. Сама мысль о том, что она может написать Мэтью сообщение: “Офис взорвали, Страйк едет пожить на диване”, была плохой шуткой: Мэтью с самого начала был против Страйка, и она могла только представить, что бы он сказал, если бы Робин позвонила домой и сообщила: “Мы с Кормораном собираемся провести ночь в отеле в Уитстейбле вместе”. Несколько секунд она наслаждалась ощущением свободы, которое это ей давало, но потом ее мысли сразу же перескочили на Мэдлин и ложь Страйка об обслуживании номеров: она
