Вновь открылся вид на громадную установку за обзорным стеклом. По всей торчащей из воды поверхности конструкции пробегали схожие с грозовыми голубовато-белые зигзаги разрядов, а вода вокруг бурлила и пенилась. Вверх поднимался пар. Пышные шапки пены расходились в стороны и скапливались у стен и окна. Вован конвульсивно вздрогнул, отшатнулся и поспешил за командиром, успевшим удалиться на несколько метров. Страшно и гнетуще. Трагично и вместе с тем завораживающе. Подобные ощущения некоего восторга Баранов испытывал разве только тогда, когда на лекциях в техникуме с гордостью за народ и страну слушал рассказы о великих стройках пятилеток. БАМ, ДнепроГЭС, Саяно-Шушенская ГЭС, первый полет в космос соотечественника – Юрия Гагарина, даже высадка американских астронавтов на Луну, и многое другое. Но сейчас это чувство дополнялось тревогой теперь уже за собственные здоровье и даже жизнь. Поджилки тряслись как у сумасшедшего, челюсти свело судорогой, а где-то позади в свободном плавании перемещался труп лаборанта… Передернувшись еще раз, Вовка вплотную приблизился к Шелестову, и едва не дышал тому в затылок.
– Опять нервничаешь? – старший лейтенант остановился на мгновение, обернувшись. Через слегка затемненную желтоватую пленку забрала виднелось его улыбающееся лицо. – Эх, молодость… Ты всегда таким впечатлительным был?
– Никак нет, тов… командир. Я вообще-то всегда смело в неприятности влезал. Благо комплекция позволяет. Не то что Скребок. Это он у нас почти тепличный. И не дрался толком никогда. Но все же радиация, да и авария эта со смертями… Непривычно как-то…
– Понимаю, – Шелестов уже стоял перед стальной дверью арсенала с квадратным смотровым окошком. – Ты все равно молодец. Быстро соображаешь и действуешь. Видел? – кивнул он в сторону выхода. – Часы точно замкнули, и видимо, как раз в момент аварии. Так и показывают одно и то же. Хм… Надолго ли? Скоро затопит здесь все. Если только мы не избавимся побыстрее от того мерцающего пузыря. Не верится мне как-то, что он работает как временной портал. Фантастика это… Как думаешь?
– Не знаю. Я в жизни мало чему привык удивляться. По мне, так, как считает большинство…
– Что, тоже привык руку «за» тянуть наравне со всеми?
– Не всегда, конечно, но часто так и есть.
– Ну да, время нынче у нас такое. Часто в одиночку не прожить спокойно. Случается, что и просто не дают этого делать, давят большинством… Но ты еще молодой, не видишь всего, что вокруг творится. Уж поверь, – старший лейтенант сделал многозначительную паузу и подмигнул, – вскоре грядут в нашей жизни большие перемены. А в работе антидиверсионников, как, впрочем, и разведчиков, никогда нельзя думать как все. В этом случае поражение просто неизбежно. Мы должны шевелить своими извилинами, думать, анализировать, делать выводы из личных впечатлений. Мы первыми встречаем опасность и слышим о ней не из чужих уст, – слегка наклоненная фигура командира едва не скрывала пластиковое забрало под водой. Слышались негромкие щелчки ковыряющихся в замочных скважинах ключей. – Ну что, пробуем забраться в недра дырокола и огнестрела?
– Вам помочь? – Баранов на всякий пожарный попытался закрыть дверь в комнату охраны, но ему помешала вода. Плюс ко всему, лампы в помещении не горели, поэтому пришлось довольствоваться светом, проникающим из коридора.
– Да. Подсвети немного, я тут никак с нижним замком справиться не могу. Не проворачивается…
– А вы попробуйте покрутить с силой ключом туда-сюда.
– Откуда знаешь? Бывал здесь уже?! – раздался щелчок, створка двери слегка приоткрылась. Вован смутился.
– Нет, что вы… Не подозреваете же вы меня? У нас с отцом в гараже тоже постоянно замок заедал. Только раскачка и помогала.
– Да не оправдывайся! – Шелестов расхохотался. – Я ж шучу. Пошли? – он качнул головой и плавно, чтобы не поднимать волны, потянул дверь на себя.
Внутреннее убранство большой комнаты, разделенной хлипкими перегородками на несколько отсеков, на вошедших не произвело особого впечатления. Да и смотреть, если честно, было почти не на что. Из постоянно прибывающей воды торчали только острия копий, секир и палашей, обвернутые промасленной упаковочной бумагой, да возвышались на четверть оружейные пирамиды. К радости обоих, оружие, относящееся к временам Великой Отечественной войны нашлось сразу. А вот чтобы обнаружить нужные ящики с патронами в одном из больших сейфов, Шелестову и Баранову пришлось изрядно попотеть, да еще и нырять, нагибаясь почти до пола, чтобы их достать и рассмотреть маркировку.
Пока старший лейтенант выбирал нужное, Вован переносил все в комнату охраны и укладывал на столе. После этого, набив заплечные ранцы, с ящиками в руках, оба поспешили к оставшимся наверху. Вынужденно проверенные под водой костюмы уже не страшили затоплением, дышалось относительно легко. Мешали только запотевшие от перепада теплого и холодного воздуха лицевые забрала. Но в этом случае Баранов только радовался, что искаженно видит творящееся вокруг, особенно растерзанные тела погибших людей. Уже в комнате, разоблачаясь, он встрепенулся вдруг, уточняя у ученого:
– Вениамин Константинович, а холодильники производственные у вас здесь есть?
– Это зачем? – опешил тот, помогая вскрывать принесенные цинки с патронами.
– Так мы же можем туда пока убрать трупы.
– Точно! – Шелестов подхватил мысль. – С глаз подальше, да и вообще…
– Ааа… Конечно-конечно! – засуетился инженер. На каждом этаже такие установки имеются. Лаборатории все же. Разных препаратов хватает, да и аппаратуре порой, знаете ли, требуется определенная температура. Это когда нужен эксперимент с изменением пропорциональных…
– Вениамин Константинович! – оборвал Шелестов поток красноречия ученого. – Перестаньте уже! Краткость – забыли?
– Да-да… – торопливо согласился Синцов.
– Так скажите вы уже, где этот холодильник находится?!
– А… через два кабинета отсюда. Направо.
– Вот это дело. Скребок! Меняй Степана на дверях и следи за ними внимательно. Степа, помоги Пра раздеться, и займитесь уборкой тел.
– А с лаборантом как быть, что внизу? – вспомнил Баранов.
– Нет, его пока оставим там. Некогда уже заново одеваться. Время к утру, снаружи неизвестно что творится, а у нас до сих пор задача не выполнена. Если только потом… Степан, закончите с телами, сразу сюда. Буду вас учить, как с этим раритетом обращаться, – старший лейтенант уже разобрал один автомат, протирая его от смазки взятым из шкафа лаборатории и бесцеремонно разорванным на куски белым халатом.
– Понял, командир! Пра, за мной!
– Хех… – Вован заулыбался, натягивая респиратор, хотя впереди его ждала неприятная процедура перетаскивания мертвых людей. – А что? Звучит! Хотя, лучше бы было «товарищ прапорщик»…
– Вот как отучишься и получишь это звание, так и начнем звать, – раздался в ответ голос удаляющегося Кицелюка.
– А мне и учиться не надо! – выдал с гордостью Баранов. – У меня техникум за плечами! Главное – остаться на сверхсрочную и попасть на должность.
– И все-то вы, молодые, знаете… Без году неделя в армии… Ты думаешь, что одного техникума для нашей работы будет достаточно? И учебки, которую вы со Скребком прошли, тоже маловато. Тут, брат, попотеть придется…
– Так я же и не отказываюсь от этого. Я как раз за!
* * *
– ППШ-41 – пистолет-пулемет системы Шпагина, поступивший в войска в тысяча девятьсот сорок первом году. Крышка ствольной коробки вместе со стволом и его кожухом легко открывается на шарнире вверх для удобства чистки оружия и устранения задержек при стрельбе. Внимательно следите за моими действиями! Ударник как отдельная деталь отсутствует, вместо него сделан неподвижно закрепленный в чашечке затвора боек. Такое устройство несколько осложняло эксплуатацию, поскольку автомат требовал постоянного ухода. Набивающаяся в чашечку грязь часто препятствовала стрельбе, не давая капсюлю накалываться на боек. Поэтому очень советую не ослаблять внимания и беречь оружие от загрязнения. Большинство деталей автомата – штампованные, точной обработки требовали только ствол и некоторые части ударно-спускового механизма. В результате такого упрощения производство автомата мог наладить практически любой машиностроительный завод. А это в тяжелые для страны времена было очень удобно и выгодно. За станками тогда в большинстве стояли женщины и дети. Почти все мужское население находилось на фронте… – Шелестов тяжело вздохнул. – Принцип действия автоматики я вам рассказывать не буду. Коснусь только самого важного в данный момент. А позже постараюсь провести занятия со всем подразделением, – на недоуменный взгляд Скобленко, находящегося к нему вполоборота, чтобы не упускать из виду створки дверей в центральный зал, между которыми продолжала литься, но уже отчего-то меньше, попадающая в комнату через пузырь вода, старший лейтенант пояснил: – Нам это сейчас понадобилось? Поэтому, чтобы не попадать позже впросак, не дай, конечно, бог, лучше знать обо всем хоть немного.
