В зоне боевых действий расклеивали объявления: «В каждом населенном пункте будут взяты евреи-заложники‚ отвечающие жизнью за враждебные акты‚ совершенные их соплеменниками». В заложники брали обычно раввинов и уважаемых граждан; к лету 1915 года около 400 заложников сидели в тюрьмах Полтавы‚ Екатеринослава и Могилева‚ порой их вешали за обвинения‚ предъявленные к неизвестным им «соплеменникам». Казнили и подозреваемых в шпионаже‚ а те – из-за незнания русского языка – порой даже не понимали‚ в чем их вина. Военно-полевые суды рассматривали дела без защитников‚ и адвокат О. Грузенберг – по рассказам – «метался от главных военных прокуроров в штабы армий‚ не щадя ни себя‚ ни своих сил‚ ни здоровья». Иногда ему удавалось спасти приговоренного к смерти‚ снять обвинение с оклеветанного‚ – он записал на закате дней: «Разрезать веревку на шее совершенно чужого тебе человека: разве есть на свете радость глубже и прекраснее?..»
В воинских частях публиковали приказы: «Следить за солдатами-евреями‚ охотно ли они сдаются в плен‚ и вообще за их поведением…» – «При встречах войск на пути следования с евреями и немецкими колонистами принимать меры к тому‚ чтобы эти лица не могли пересчитать количества войск и обозов или узнать названия частей…» – «Согласно распоряжению командующего армией… подлежат немедленному выселению из районов военных действий и пунктов расположения войск поголовно все без исключения евреи…» Указывали даже приметы шпионов для их опознания: «Еврейские девушки, занимающиеся шпионажем в пользу противника, снабжены шифрованными документами австрийского штаба, по большей части зашитыми в подвязку, и носят шелковые чулки со стрелками…» – «Замечено, что австрийские шпионы… в переписке именуют Россию «тетей Рузей», а Австрию «сестрой Эстер». Указывая, где наши войска и сколько их, они пишут: «тетя Рузя живет теперь там-то, живется ей хорошо» – если сил много, или «здоровье ее плоховато» – если сил мало».
С. Дубнов записывал в дневнике: «Часто думаешь: откуда это безумие юдофобии в такой момент? Психологически это объяснимо. Палач по-своему боится своей жертвы. Юдофобам… совесть подсказывает‚ что евреи должны мстить своим гонителям‚ и это должное превращается в умах палачей в сущее». Когда русские войска отступали из Галиции‚ выслали в двадцать четыре часа из прифронтовых районов – для предотвращения «предательства» – почти всё еврейское население городов и местечек. Некоторые из них попали в Сибирь‚ под конвоем их гнали пешком по глубокому снегу‚ в летней одежде и легкой обуви. «Меня потрясло это зрелище‚ – вспоминал очевидец. – Я понимал‚ что живыми до Баргузина доберутся немногие‚ да и те наверняка отморозят руки и ноги».
Во время отступления из Польши изгоняли целые еврейские общины‚ и десятки тысяч человек‚ под угрозой смертной казни‚ уходили в дожди и слякоть «в места‚ удаленные от боевых действий». Депутат В. Дзюбинский говорил с трибуны Думы‚ «с какой непомерной жестокостью производилось выселение евреев… в течение нескольких ночных часов… под угрозой‚ что если кто-нибудь останется к рассвету‚ то все будут повешены… Стариков‚ больных‚ расслабленных‚ параличных приходилось нести на руках…»
К осени 1915 года около двух миллионов евреев оказались на территориях‚ занятых германскими и австрийскими войсками. Реквизиции хлеба и других припасов довели население до крайней нищеты; этому способствовала отправка мужчин на принудительные работы в Германию. Так началось физическое уничтожение старых гнезд еврейской жизни с их традиционным укладом. В зоне боевых действий артиллерия разрушала до основания сотни маленьких городков и местечек Украины‚ Польши‚ Литвы и Белоруссии‚ вслед за артиллерией разгром довершала пехота.
Читатель написал в еженедельник «Рассвет» в разгар войны: «Умер еврейский городок… Умер маленький мирок нашей жизни. Жили люди‚ был городок‚ и нет его больше. Война поглотила его… Там‚ где прошли огонь и меч‚ выкосив всё добро‚ нельзя свить нового гнезда. Там‚ где не на чем и нечего сеять‚ ничего не вырастет. В тех местах‚ где навет изгнал евреев‚ теперь, как вороны‚ слетевшиеся на поле битвы‚ начинают оседать чужие‚ продавая еврейские товары‚ оставленные изгнанниками. Они победили. Был городок и нет его больше…»
6
В апреле 1915 года газета «Наш вестник» при главном штабе Северо-Западного фронта опубликовала сенсационное сообщение о «возмутительном предательском поведении» евреев местечка Кужи Ковенской губернии. Они якобы спрятали немецких солдат в подвалах своих домов‚ ночью подожгли по сигналу местечко‚ и немцы из засады напали на русских солдат‚ расположившихся там на ночлег.
Жителей местечка Кужи предали военно-полевому суду «за измену отечеству и предательские действия против нашей армии»; в отместку за это выслали около 200 000 евреев из прифронтовых районов Курляндской‚ Ковенской‚ Сувалкской и Гродненской губерний. Из Ковно в течение двух суток изгнали 20 000 человек‚ включая рожениц‚ раненых солдат-евреев‚ стариков и старух‚ тяжелобольных и обитателей сумасшедших домов. Фабрики‚ магазины‚ имущество – всё было брошено на произвол судьбы‚ десятки тысяч жителей тех губерний повезли в товарных вагонах на юг черты оседлости‚ на многих вагонах было написано мелом – «шпионы».
Корреспонденты русских газет телеграфировали: «Минск – проследовало 8000 евреев. Витебск – за последние три дня проследовало свыше 20 000 евреев. Вильно – сегодня прошли через город 13 поездов с евреями…» В суматохе выселения жены теряли мужей‚ родители своих детей‚ в газетах появились обращения такого содержания: «Брук Леа ищет своего мужа Давида… Бекер Соня ищет своего отца Иосифа Бекера и мать Фейгу… Меламдович Меер ищет свою дочь Хаю Фридкин (солдатку) с пятью девочками… Винник Давид с семьей ищет сына Лейбу с четырьмя детьми…» С. Дубнов записывал в дневнике: «Кошмар усиливается. Творится безумное и преступное… Мой народ истекает кровью‚ порабощенный вчера‚ истребляемый сегодня‚ угрожаемый завтра…»
П. Курлов, военный генерал-губернатор прибалтийских губерний, из воспоминаний: «Я получил приказание Верховного Главнокомандующего выселить из названной (Курляндской) губернии всех евреев без различия пола, возраста и занимаемого ими положения… Снабжение госпиталей и других военных учреждений, а равно и вся торговля были в руках евреев. В местных лазаретах работало значительное количество еврейских врачей. Поголовное выселение вызвало приостановку жизни в губернии… Скопление народа на дорогах препятствовало проходу воинских частей».
Тот же Курлов отметил: «Огульное обвинение евреев в шпионаже не имело под собой серьезных оснований. Таких данных не давали мне шпионские дела контрразведывательного отделения…» Однако известие о «вероломном предательстве» евреев местечка Кужи перепечатал «Правительственный вестник», затем столичные и провинциальные газеты‚ и это произвело огромное впечатление на российское общество. «Черносотенцы ликовали и открыто говорили о необходимости еврейских погромов‚ простые русские люди сокрушенно качали головами‚ а евреи… были явно пришиблены этим сообщением».
Но вскоре предводитель дворянства одного из уездов Ковенской губернии сообщил в газету‚ что в домах местечка Кужи нет таких подвалов‚ в которых можно спрятать десятки немецких солдат; скорее всего‚ предположил он‚ русский отряд не выставил на ночь охранения‚ был захвачен врасплох‚ а для оправдания выдумали версию о еврейском предательстве. В Кужи поехала комиссия во главе с депутатом Думы А. Керенским, который заявил затем с думской трибуны: «Такого случая не было и по местным условиям быть не могло»; при проверке выяснилось – лишь в одном еврейском доме оказался крохотный погреб ниже человеческого роста. Однако высланные уже ехали в неизвестном им направлении‚ и даже начальство не всегда знало конечный пункт назначения.
Путешествия длились неделями‚ а то и месяцами; составы подолгу стояли на станциях‚ пропуская военные эшелоны; в вагонной тесноте лежали вповалку больные скарлатиной и сыпным тифом; люди голодали‚ болели и умирали в пути. Порой местные власти не принимали высланных и отправляли назад; один из эшелонов возвратили из Полтавы обратно в Ковно‚ а оттуда его снова послали в Полтаву. «Евреев пересылали в товарных вагонах‚ как скот‚ по накладным‚ – говорил в Думе депутат Н. Фридман. – Писали накладную: товар – четыреста пятьдесят евреев‚ пересылается туда-то… Я видел выселенцев Ковенской губернии: люди‚ которые еще вчера были состоятельными‚ стали в один день нищими. Я видел среди выселенцев дам и девушек‚ которые вместе с русскими дамами шили белье‚ собирали пожертвования‚ а теперь лежали на полотне железной дороги. Я видел семьи мобилизованных‚ я видел среди выселенцев раненых солдат с Георгиевскими крестами…»
