глаза быть такими мертвыми. Я должна была верить, что мы выберемся отсюда, потому что на карту было поставлено слишком много.
Моровен прижалась к Дамиану и подняла лицо ему навстречу для поцелуя. Его глаза вновь ожили, снова стали его, и он, конечно же, отпрянул от нее.
— Поцелуй меня, Дамиан! — приказала она, и он наклонился к ней, но его взгляд оставался осознанным. Он не хотел целовать ее, и этого оказалось достаточно, чтобы частично он вышел из-под контроля, даже когда она сама и зверь ее зова касались его.
— Дамиан, не целуй ее, — велела я.
Дамиан выпрямил спину — слишком высокий, чтобы она могла до него дотянуться. Она с шипением обернулась ко мне, ее глаза горели голубым пламенем.
— Он принадлежит мне!
— Ты отправила его к Жан-Клоду. Когда-то ты покончила с ним, Моровен. Почему же сейчас он тебе так нужен?
— Потому что он мой! — Крикнула она, и сияние ее глаз потухло.
— Если ты хотела, чтобы твой любовник вернулся, надо было выслать письмо, — сказала я.
Она отстранилась от Рорка и Дамиана. Я думала, что его взгляд вновь станет пустым, но этого не произошло. Что-то в том, как мы с ней чередовались, помогало ему бороться. Если бы я только могла понять, что именно ему помогло, и продолжать делать это.
— Письмо не привело бы ко мне тебя, Анита, а именно этого я и хотела. То, что ты привела ко мне Дамиана — это прекрасный подарок, и я больше никогда его не отдам.
— Зачем тогда ты отдала его Жан-Клоду в тот раз? — поинтересовалась я, ведь больше информации может помочь, верно?
— Твой господин и Мастер написал мне, что мечтал о бледной плоти Дамиана на протяжении веков, и что сделает его своим катамитом[23]. Это одна из тех вещей, которая вселяет в нашего красноволосого вампира… смертельный ужас, — и она рассмеялась от собственной игры слов. Большинство ее людей в комнате рассмеялись. Родина и Хэмиш этого не сделали. Возможно, с их точки зрения бледная королева-сука была слишком чокнутой.
— У тебя здесь полно мужиков, — продолжила я. — Нет необходимости оправлять Дамиана в Америку ради небольшой содомии.
Она состроила несчастное лицо:
— Что хорошего для меня, когда мужчина предпочитает мужчин? Я не собираю подобных. Я отдала его на растерзание призовому ученику Бель Морт только для того, чтобы после его возвращения обнаружить, что Дамиан стал сам предпочитать мужчин. Должно быть, Жан-Клод обладает какими-то чарами, о которых мне не известно.
Я с трудом сохраняла нейтральную мину, потому что знала: это были вовсе на чары Жан-Клода. Натэниэл был дважды исключением из правил, будучи единственным любовником у двух гетеросексуальных мужчин. Я была почти уверена, что у Жан-Клода и Ашера в запасе было больше народа, но никого из них я не знала.
Моровен попыталась обойти Натэниэла и двоих Роанов, но на пути ее юбок стояла Родина.
— Ох, ради Бога, девочка, поднимись и встань уже рядом с Хэмишем.
Родина не заставила Моровен повторять приказ — она просто встала и подошла к своему коллеге из Арлекина. Они могли недолюбливать друг друга, но оба не пылали любовью к Моровен. Не знаю, почему я была так в этом уверена, но мне так казалось, и я знала, что была права.
— Жан-Клод — один из самых красивых людей на планете, — сказала я. — В смысле, я могу быть необъективна, но он — король обольщения.
— Мне известно, насколько обольстительным он способен быть, Анита, или он забыл упомянуть, что был моим любовником?
— Он говорил, что вы с Бель Морт обменивали их с Дамианом друг на друга на какое-то время.
— Я пыталась оставить его себе, однако Бель не пожелала расстаться с одной из своих любимых марионеток.
— Это я тоже слышала, — подтвердила я.
— Они рассказали тебе об одной из моих страстей, Анита?
— Не уверена, — ответила я, потому что так оно и было.
— Разрушать прекрасное, — сказала она.
— Нет, — проговорил Дамиан — тихо и четко. Он даже выступил вперед вместе с Рорком, который все еще держал его за запястье.
Моровен развернулась и посмотрела на него.
— Как тебе удается бороться за свободу без ее силы в качестве поддержки?
— Я здесь. Я останусь с тобой. Просто позволь Аните и Натэниэлу уйти невредимыми.
— Заманчиво, однако я создала армию вампиров в Дублине не для веселья и шалостей, Дамиан. Я все гадала, какие же ужасы мне придется напустить на город, чтобы величайший эксперт по вампирам приехал в Ирландию. — Она посмотрела на меня и улыбнулась.
— Хочешь сказать, что сотворила все это только ради моего приезда?
— Единственное, что привлекает меня больше, чем силы Матери Всей Тьмы, это некромантия. В числе прочего она позволяет тебе контролировать вампиров, поэтому я заманила тебя в единственную страну мира, где твоя личная магия не работает. А теперь я убью тебя, и заберу себе оставшиеся силы Матери — то же самое будет и с некромантией. Эта магия просто перейдет ко мне, как и было суждено.
— Если убьешь Аниту, я могу умереть вместе с ней, — сказал Дамиан.
Моровен перевела взгляд на него:
— Надеюсь, что нет, но даже удовольствия от твоих мучений с этим новым личиком недостаточно, чтобы отказаться от сбора сил, которые мне причитаются. — Она подошла и снова встала передо мной. — Как ты изменила его лицо? Я считала, что подобное умеет лишь Бель Морт.
Я попыталась сказать правду:
— Если честно, я не уверена.
— Ну же, Анита, рано или поздно ты расскажешь мне всю правду, так что не утруждай себя ложью.
Я покосилась на Хэмиша и Родину, потому что любой оборотень или достаточно сильный вампир в состоянии понять, что я сказала правду. Хэмиш стоял с пустым лицом, а Родина слегка усмехнулась. Они знали, что их новая королева не могла почувствовать ложь. Мастера Вампиров, неспособные работать, как немертвые детекторы лжи, были теми, кто настолько неадекватен, что уже утратил связь с реальностью.
— Я не знала, что кого-то можно сделать вампиром-слугой, так что это вышло случайно.
— Лжешь, но мне известно, как добиться правды. — Она жестом приказала державшим Натэниэла подойти и встать передо мной.
Киган направился к проходу на лестницу, и оттуда, казалось, спускались люди. Я видела, что его руки двигались так, словно он что-то тянул — что-то, расположенное в стене, а с потолка, извиваясь, спустилась массивная цепь. Она не была парной, как у меня на запястьях, это была просто толстая цепь с большим крюком на конце.
— Нет! — произнес Дамиан. Он попытался
