Тот, кто задержал духа — связал ему руки обрезком парашютной стропы.
— Шурави шайтан…
— Караредл![53]
— Товарищ капитан, есть один дух. Ранен.
— Оставьте. Продвигаемся вперед.
Чем дальше они шли — тем меньше были разрушения, очевидно, летчики постарались отработать так, чтобы не задеть возможное местонахождение американского агента.
— Хэа![54]
Кто бы это не был — но две автоматные очереди скрестились на боевике прежде чем он успел бросить гранату.
— Бойся!
Все попадали на землю, где-то впереди хлопнула РГДшка. После разрывов снарядов с самолета — взрыв показался слабым и несерьезным.
— Чисто!
— Вон адрес! Дверь!
Спецназовцы, прикрывая друг друга, перебежали к неповрежденному дому — довольно большому. В отличие от остальных он вообще почти не был поврежден, если не считать частично заваленного дувала.
Где эти летуны? Козлы. Вот.
— Приготовиться к штурму! На три-один-два…
На три-один ударил в дверь, прикрываясь дувалом — взрыва нет, растяжки нет. Двое — рванулись внутрь, пристроенные к цевью фонари[55] прорезали ночной сумрак в поисках целей.
— Слева чисто!
— Справа чисто!
Еще двое проскочили к двери.
— Один-два…
Удар, один из спецов заходит и сразу пытается уйти влево, но места нет и приходится продвигаться вперед, стараясь не потерять темп. Коридор. Автоматы наизготовку, пальцы — на спусковых крючках.
— Дверь! Здесь дверь!
— Таслим! Таслим!
— Хорош орать. Давай — Зарю и входим.
— Есть!
Из небольшой, размером с боевую осколочную гранату, сверху белой, снизу черной, рубчатой как эспандер — выдергивается чека.
— Бойся!
Спецназовцы едва успели отвернуться — внутри, в одном из немногих уцелевших домов кишлака — оглушительно громыхнуло. Так громыхнуло, что тот, кто стоял в цепи первым — едва не потерял сознание. Показалось — что сейчас крыша на голову упадет.
— Пошел!
Удар по двери, автомат навскидку, яркий луч фонаря режет завесу пыли и дыма. За спиной — то же самое.
— Дреш! Дреш!
Здесь было просторнее, вошедший первым спецназовец отошел в сторону, давая дорогу остальным. Через две секунды — в комнате было уже трое.
— Чисто!
— Чисто!
— На полу! На полу, осторожней!
Два луча фонаря — скрещиваются на лежащем на полу человеке, тот лежит оглушенный и ослепленный, из ушей — идет кровь.
— Дреш!
— Проверь его!
Один из спецов переворачивает лежащего на животе человека — осторожно, готовый отскочить, упасть, подать команду об опасности. Не раз и не два были случаи, когда душок из последних сил выдерживал чеку гранаты и подкладывал ее под себя — подарок ненавистным шурави.
Луч прицепленного к цевью фонаря замирает на лице — грязном, окровавленном, со свернутой набок челюстью, с жиденькой бороденкой.
— Это объект!
— Тащите его отсюда! Пошли, пошли, пошли!
На дворе — приглушенно хлопает взрыв. Спецназовцы ломятся вон из здания, один из них тащит полумертвого американца, закинув руки на плечи.
Двор. Мелькающий свет фонарей, крики и мат, кислый запах взрывчатки. Кто-то лежит на земле, командир группы с полувзгляда понимает — не жилец. Не первый год здесь кувыркается, навидался — лучше иного фельдшера понимает…
— Доклад!
— Тащ капитан, тут кяриз! Замаскированный! Младший сержант Бурятов туда пошел, а там МОНка,[56] с…а!
Один из спецов все же не выдерживает — падает планка. Поминая мать и ругаясь на пушту он подлетает к пролому в земле, где взорвалась мина-ловушка, убив младшего сержанта Бурятова, сует туда ствол автомата — и жмет на спуск, продолжая орать непечатное. Подскочивший вторым прапорщик Акопян — хватает его сзади, блокируя руки, тащит его от пролома…
— Ах… б… я… вас… на кол всех… на кол…
— Молчать! Бунчук — берешь своих и отступаете к машинам! Остальные — прочесать здесь все! Связь мне, связь!
Тяжелый штурмовик Скорпион-5
— Скорпион, я Экран. Боевая задача — приступить к прочесыванию местности, радиус — пятнадцать километров! Обращать внимание на признаки активности, небольшие группы и одиночных духов, движение транспортных средств, особенно малых колонн. Об обнаружении — докладывать немедленно.
— Скорпион — принял, выполняю. Группа разведки — боевой приказ, свободный поиск, радиус — пятнадцать от муравейника. Докладывать немедленно!
— Есть!
Еще года три назад — это было бы невероятно, поисковые действия на таком радиусе и ночью. Сейчас — реальность. Огромный объем фюзеляжа и грузоподъемность Ил-76 дали возможность установить предельно мощную аппаратуру разведки, связи и управления, такую, какая раньше либо использовалась только на земле либо — вовсе не была разработана. Ни самолет ни вертолет — не смогли бы ночью сделать такую работу, на которую был способен Скорпион.
Бывший генеральный секретарь ЦК НДПА Мохаммед Наджибулла
— Важэл?
— На, на. Дмха!
Может быть, шурави увидят американца и удовольствуются эти. Может быть, если оставить его в живых — шурави этого хватит.
Они выскочили во двор, где-то рядом — что-то горело. Нельзя было медлить ни минуты, в любой момент — над домом мог зависнуть вертолет, и тогда — уже не уйдешь…
— Длта! Длта, рафик командон![57]
Бывший президент — никогда не останавливался в месте, где не было хотя бы двух запасных путей отхода. Звериным чутьем своим он понял — по земле уходить нельзя, в воздухе — враг. Значит — уходить надо под землей…
Облицованный камнем сухой колодец. Поскрипывающая под ногами лестница. Свет фонарей и сухая, лезущая в нос пыль…
Тот, кто шел первым — это был майор Алади, прикрывающий президента уже несколько лет, и беспредельно верный ему — прицепил аккумуляторный фонарь под цевье, на самодельное крепление. Примкнул к автомату штык старого образца, длинный. Было низко, со всех сторон давила тяжелая, темная земля, идти приходилось согнувшись в три погибели. Но это еще ничего — потом придется ползти.
Кяризы! Лазы, ведущие в горы, туда, где есть вода. Карт кяризов не было ни у кого и никогда, информация о ходах передавалась от отца к сыну, от наличия кяриза зависело — будут тут жить люди или нет. Кяризники — одна из самых уважаемых профессий в Афганистане, бывало — что кяриз начинал отец, а заканчивал — уже сын. Все делалось вручную.
Сухая, холодная на глубине земля. Затхлый воздух, скорпионы и змеи, павшие в зимнюю спячку. Черные чурбаны — подпорки, подпирающие низкий, кое-как укрепленный потолок. Смертельно опасное место.
Но все равно — надо идти. Алади — опытный человек, у него нечеловеческая реакция, он приколет штыком что змею, что кого еще…
Наверху бухнуло — раз, потом еще раз. Все буквально кожей, всем телом ощутили — как дрогнула земля.
— Бомбят…
— Шайтан их забери…
В Афганистане от благодарности до проклятья — один шаг. Точно так же — один шаг от дружбы до смертельной вражды.
— Вро-вро![58]
И в самом деле, кяриз — совершенно неподходящее место для досужего разговора. Шорох чешуек змеи по песку, негромкий стук железа о камень — все это может предупредить о наличии врага. В кяризе — можно идти даже с закрытыми глазами, если ты достаточно опытен.
Они шли, потом — встали на четвереньки и поползли подобно гадам — а наверху что-то бухало и грохотало.
— Вро-вро!
Выходы из кяризов — не обязательно были в виде колодцев, некоторые — были пологими. Этот — был пологим. Он вел на склон довольно высокого холма у самого подножья гор. Майор Алади лег на бок, осторожно оттолкнул стволом автомата заслонку, ловко, как змея пополз наружу. Остальные — замерли в ожидании. Сочащаяся в кяриз через открытый лаз ночная свежесть — была как амброзия после душного, тесного кяриза.
Каждый ждал, слыша тихие удары сердца. Наверху — их мог поджидать враг. Если так — то все, зальют керосин в кяриз и подожгут.
В люке — горела одинокая звезда на небе. Их было много — но из люка была видна только одна, холодная, молочно-белая и крупная.
Потом — звезду закрыл человек, сунувшийся обратно в лаз.
— Хиц! Чабак! Чабак![59]
Они вылезли на склон, быстро привели себя в порядок — после путешествия по кяризу одежда будет совсем не в порядке, потому что там грязь и есть даже павшие животные. На горизонте — переливались зарницы разрывов, рокотали вертолетные лопасти. Люди старались не смотреть туда…
Осторожно, как их учили шурави-инструкторы — они растянули большое пуштунское одеяло, расстелили карту.
