— Горим!
— Урал-десять, мы остановлены!
Из-под капота рванулось пламя — и почти сразу же погасло, сбитое автоматической системой пожаротушения.
— Покинуть машину!
— Дым! Дым!
— Рассредоточиться! Подавить огневую точку!
— Огневая точка по фронту!
Один из спецназовцев вскинул на плечо толстую трубу огнемета. Не обращая внимания на свистящие пули — он выстрелил. Гранатомет рявкнул, там, где только что пульсировали пулеметные вспышки — полыхнуло ослепительно яркое пламя.
— Огневая точка подавлена!
— Перебежками — вперед!
Спецназовцы вынуждены были броситься на землю, не пробежав и нескольких метров — из-за дувала открыл огонь еще один ДШК.
— Слева! Слева!
— Подствольниками, огонь!
— Бес, со своими под прикрытием — вперед!
К пулемету — присоединялись автоматы, бесплодная земля предгорий вскипала разрывами.
— Экран, Экран, я Урал-десять! Бьем в металл, повторяю — бьем в металл!
Бьем в металл — было одной из кодовых фраз, обозначающих ситуацию в бою. Бьем в металл — означало, что вместо того, чтобы вбивать гвоздь в дерево, они пытаются вбить его в металл. Сопротивление намного выше расчетного — вот что это означало.
— Урал-десять, вас понял. При невозможности продвижения вперед, удерживать позиции, перекрыть банде пути отхода в горы. Десантная группа будет через двадцать минут, повторяю — через двадцать минут.
— Экран, над нами Громовержец! Коего черта он молчит?!
— Урал-десять, Громовержец работать не будет, в муравейнике — особо важный груз, повторяю — особо важный груз. Брать только живым…
Новая трасса распорола воздух, алый луч ткнулся в кого-то из залегших прямо на земле спецназовцев — и он покатился по земле, пятная ее кровью…
Тяжелый штурмовик Скорпион-5
— Скорпион, Скорпион, мать твою, я Урал-десять! По нам работают крупняки, мы под огнем, в адресе до пяти десятков духов, у нас есть двухсотый и трехсотые! Какого беса не работаете по целям, мать вашу?!
Майор мысленно выругался — до того, как сесть в кресло офицера управления огнем на тяжелом штурмовике — он летал на Су-25, был сбит, чудом уклонился от поисковых групп моджахедов, вышел к своим, был списан с летной работы на реактивных самолетах. Сюда его посадили за заслуги и за огромный опыт в работе по местным целям: как-никак под четыре сотни боевых вылетов. Он по-прежнему числился в составе боевой эскадрильи, совершал боевые вылеты, уничтожал душманов, громил опорные пункты и сжигал караваны. Но здесь, сидя в удобном кресле и тыкая пальцами по клавишам — майор чувствовал себя предателем, сам не зная почему. Согласитесь: когда ты направляешь своего Грача на искрящийся вспышками ДШК, выходишь в лоб, один на один — и когда ты сидишь в кресле, в герметизированной кабине, ночью и нажимаешь на кнопку, посылая танковый снаряд в ничего не подозревающего врага — это совсем разные вещи.
— Урал-десять, у меня красный свет, повторяю — красный свет от штаба.
— А не насрать на красный свет твой, у меня там пацаны под пулями, мать твою! Ты что, там, совсем…
Абонент на другом конце линии договорить не успел — майор вдруг услыхал какой-то шум, а потом — хрип.
Твою мать…
Он посмотрел на экран — еще один ДШК! Четвертый!
Чтобы у всех этих ГБшников — х… на лбу вырос!
Белая линия протянулась от одного из домов кишлака к стоящему на окраине бронированному Уралу. Тот задымился, загорелся… попадание…
А пошли они все.
— Разведка! — заорал майор в микрофон — ты что там, совсем мышей не ловишь! Кой черт там у тебя творится — признаки применения управляемого оружия, вон следы! Нас щас тут из Стингера приземлят — а ты ворон ловишь!
Говорилось это все для аппаратуры боевого документирования. Ну, если даже и прижмут потом — все равно, прямое неисполнение приказа пришить не смогут, пенсию он себе выслужил… почти. Запихнут в какой-нибудь сраный гарнизон, там дослужит.
— Виноват… тащ майор — все понял сидящий в носу со своей аппаратурой штурман, — разведчик, наблюдаю дымные следы, возможно применение ПЗРК.
Вот и все… душки поганые…
— Внимание принял решение открыть огонь… огонь в опасной близости от дружественных сил… боевой отсек… крупный калибр… заряд термобарический… готовность… наведение… есть цель, есть зона, есть готовность, есть разрешение… огонь!
Самолет едва заметно дрогнул, на мгновение сбился с ритма ровный гул двигателей… сто двадцать миллиметров это не шутка. Секретное пока орудие 2А80 выплюнуло осколочно-фугасный снаряд, который по могуществу действия у цели не уступал шестидюймовой гаубице. Снаряд проломил крышу укрепленного дома, откуда плевался огнем ДШК — и уничтожил дом вместе с огневой точкой. Только куски стен и остатки крыши — полетели во все стороны. Дохнуло пламенем — так, что показалось будто разверзся вулкан.
— Попадание.
— Подтверждаю, прямое попадание, цель уничтожена.
— Новая цель. Огневая точка, активна…
Тревожная группа
Никто из спецназовцев не попадал под удар самолета огневой поддержки Скорпион. Самолеты эти — работали в основном по ночам в приграничной зоне, в секторах ответственности, которые они окучивали — командиров предупреждали под расписку, что в такое то время будет работать Скорпион, и весь личный состав — с поля долой. Перепутать и врезать по своим — да запросто, тем более что спецназовцы часто выходили в поле в духовской одежде и на духовской технике. Массовая гибель личного состава, погоны долой и под суд — кому надо? Еще — Скорпионы использовались для того, чтобы долбать духовские укрепленные районы, они летали на высотах, почти недосягаемых для Стингеров, несли в несколько раз больше отвлекающих ловушек, чем СУ-25, несли приличной мощности станцию РЭБ и могли гвоздить район целыми часами, что днем, что ночью. Операции проводились так: советские солдаты перекрывали все отходы из района, сами находясь при этом на солидном удалении, дальше появлялся Скорпион и начинал долбить. Долбил он по часу, а то и больше, потом он уходил, и только после этого советские части входили в район, чтобы подавить остаточное сопротивление. Но никто и никогда даже не думал отрабатывать огонь в опасной близости от дружественных сил — поражение целей, находящихся в пятидесяти-ста метров от залегшего спецназа. Этот случай — стал первым.
Было и в самом деле страшно. После каждого попадания — земля ощутимо вздрагивала, и спецназовцев даже с такого расстояния окатывало жаром. Пыль, дым, летящие в разные стороны остатки дувалов — какие-то долетали и до них. Командир группы — как-то раз попал под огонь веселых, вчера отметивших чей-то день рождения артиллеристов — но и тогда так страшно не было…
Они не сразу поняли, что самолет прекратил огонь. Какое-то время — выстрелов уже не было и взрывов, сотрясающих землю — тоже не было, а они все лежали, закрыв головы руками.
Потом — кто-то поднялся. Непечатно высказался — и закашлялся. Потом поднялся еще кто-то и еще…
— Черт…
Через путь поднятой пыли и дыма — желтыми пятнами зловеще проглядывали костры. Что-то горело…
— Пошли, что ли?
— Начать… кхе-кхе… выдвижение. Разбиться на четверки, проверять каждый дом. Сулиман — остаешься с ранеными.
— Есть.
Они пошли вперед, прикрывая друг друга и сторожко поводя стволами автоматов по сторонам — видно не было ничего, но и противник, если кто-то уцелел в этом аду — тоже ничего не должен был видеть. Непонятно было — что тут могло уцелеть, в таком аду — температура около нуля, а тут — жарко. Ноги постоянно натыкались на что-то.
— Справа чисто.
— Слева чисто.
— Идем…
Один из спецназовцев пнул чудом уцелевшую дверь, ведущую во дворик — и отшатнулся от пахнувшего в лицо жара.
— Тут ничего.
В некоторых местах разрушило даже дувалы, хотя афганцы их строят — как мини-крепости.
— Стой! Дреш!
Что-то метнулось в дыму, спецназовец еле сдержал палец на спусковом крючке.
— Таслим! Ништ фаери, таслим![52]
— Держи его!
Душман, непонятно как уцелевший — жутко выглядел, обгорелое, закопченное лицо, борода в крови, руки непонятно в чем, он кашлял. Спецназовец, который страховал своего товарища, мрачно прикинул — не жилец. Скорее всего — легочная контузия, вон кровь ртом идет. Хотя… народ крепкий, может, выживет.
Тот, кто задержал духа — связал ему руки обрезком парашютной стропы.
— Шурави шайтан…
— Караредл![53]
— Товарищ капитан, есть один дух. Ранен.
— Оставьте. Продвигаемся вперед.
Чем дальше они шли — тем меньше были разрушения, очевидно, летчики постарались отработать так, чтобы не задеть возможное местонахождение американского агента.
