Вдруг его осенило! Он понял, кто причитает под Данкиной дверью!
Сережа выглянул – и, хотя на площадке было темно, опознал человеческий силуэт в широком плаще и даже еще один силуэт – большой дорожной сумки.
Маркиз-Убоище вернулся с гастролей и, не имея времени и средств на эротические маневры вокруг Данки, попросту приперся к ней на ночь глядя.
– Вот ты-то мне и нужен… – пробормотал Сережа и неторопливо взошел по ступенькам.
Маркиз-Убоище повернулся к нему и, естественно, не узнал. Зато обрадовался.
– Вы тоже сюда? – спросил он. – Она дома! Позвоните, будьте любезны, и окликните ее! Вам она откроет!
Эта грубая и примитивная военная хитрость Сереже не понравилась.
– А что же она вас не впускает? – осведомился он.
– А ваша жена никогда не выставляла ваши вещи за дверь? – горестно спросил Маркиз-Убоище. – Из-за сущей ерунды!
– Жена? – уточнил Сережа.
– Жена, жена! – подтвердил Маркиз-Убоище. – Пять лет как женаты! Говорят, четыре года – кризисный срок для брака…
Сережино терпение лопнуло.
И вранья-то вроде было немного – ну, не была пока Данка женой Маркиза-Убоища, он лишь собирался осчастливить ее этим званием, честно собирался! Однако Сережа взял артиста за грудки.
– Жена, говоришь? – с тихой яростью переспросил он.
– Да жена же! – взвыл перепуганный Маркиз-Убоище. – Затаилась – и молчит! Данка, Дануся!..
Вопль был тем более отчаянный, что Маркиз-Убоище взмыл в воздух.
Без особого труда Сережа приподнял его, проехав артистической спиной по стенке, и испытал жгучее желание размазать жертву по низкому потолку.
– Вы чего это? Вы чего? – заголосил артист, вцепившись атлету в плечи и пытаясь его брыкнуть.
– Я тебе покажу Данусю! – негромко, но впечатляюще произнес Сережа. – Я тебя сейчас убивать буду, но не сразу, а понемногу.
И Маркиз-Убоище поверил.
Поскольку странновато допрашивать человека, которого держишь на весу, и адресовать ему вопросы снизу вверх, Сережа поставил артиста на пол – и напрасно. Не врубившись, с кем имеет дело, Маркиз-Убоище заехал ему кулаком в бок, норовя скинуть с лестницы.
Поступок был мужской, но идиотский.
Не такой требовался кулак, чтобы сдвинуть с места красу и гордость тренажерных залов.
Сережа пропустил этот жалкий удар, но как пропустил? В ту долю секунды, когда кулачишко артиста коснулся его бока и проскользнул в пустоту, Сережа качнулся вперед, вынося почти одновременно оба кулака, и левая рука нанесла резкий хук, а правая, чуть опоздав, приняла летящее тело артиста снизу и впечаталась в подреберье…
Маркиз-Убоище рухнул.
Сережа встал над ним, глядя вниз с большим презрением. И стоял две с половиной минуты – пока не понял, что кажется, перестарался. Хотя вроде и не очень старался.
Тогда он опустился на корточки и похлопал Маркиза-Убоище по щеке. Тот пробормотал что-то неприличное и пошевелился.
– Больной будет жить, – заметил Сережа. Это бормотанье вызвало в нем угрызение совести, нельзя так обращаться с ненакачанным, а Сережа, взбудораженный погоней за Майкой, шарахнул Маркиза-Убоище не слабо. Он вообще поставил за принцип проявлять гуманизм по отношению к женщинам, детям, старцам и задохликам.
Взяв свою жертву за плечи, Сережа усадил ее, прислонив спиной к Данкиной двери. И подумал, что если каким-то чудом Данка оказалась дома и подсматривает в глазок, то с нее причитается. Сама бы она, при всей своей силе и отваге, не могла так припечатать бывшего любовника.
– Которое? – внятно спросил вдруг Маркиз-Убоище.
– Что – которое?
– Ухо – которое?…
Сережа не сразу понял, что артист вычисляет пострадавшее ухо.
– Правое, – сориентировавшись, ответил он.
– Это хорошо… – загадочно заметил Маркиз-Убоище.
Много чего приходилось делать Сереже в последние дни, но вот пациента в сумасшедший дом он еще не доставлял.
– Могу добавить, – ласково предложил он.
– Ты кто такой? – поинтересовался Маркиз-Убоище. – Ты с Данкой, что ли, живешь? Так бы сразу и сказал, а то намеки, намеки…
Сережа ушам не поверил – человек, схлопотавший хук и прямой под ребра, нашел в себе силы процитировать бородатый анекдот!
И тут в атлетическую душу вкралось подозрение – а так ли уж были правы подружки, костеря Маркиза-Убоище на все лады?
– Нет, я с Данкой не живу, – честно признался Сережа. И хотел было сказать, что она безвестно пропала – но промолчал. Стремительная мысль, стартовав с исчезновения Данки, понеслась галопом по причинам и следствиям – и, заржав, остановилась перед фактом: Маркиз-Убоище был наводчиком грабителей!
Сережа, уже совсем было настроившись на миролюбивый лад снова схватил артиста за грудки и поставил на ноги.
– Ты! – сказал он злобно. – Из-за тебя вся эта каша заварилась! Кого ты привел к Наследнику?!?
– Не знаю! – отчетливо отвечал Маркиз-Убоище. – Говорил ведь – не знаю!
– Когда говорил?
– Не знаю!
– Кому говорил?
– Не знаю!
– Сейчас в левое ухо схлопочешь, – спокойно предупредил Сережа. – Для симметрии!
– В левое – не надо! – не на шутку перепугался артист.
– Почему это – не надо? Очень даже надо!
– Левым я слышу!
Сережа помолчал. Должно быть, к концу бурного дня у него что-то сделалось с мозгами. Он прокрутил внутри все краткие диалоги с Маркизом-Убоищем и понял глубинный смысл его радости от удара в правое ухо. Оно и до Сережиной терапии было глухим…
С другой стороны, атлета тронуло доверие Маркиза-Убоища, без принудительных мер назвавшего ему свою ахиллесову пяту, – ведь хороший удар в левое ухо означал для артиста полную профнепригодность.
– Ты анатомический ляпсус, – проворчал Сережа, имея в виду, что пяте место на ноге, а отнюдь не на голове.
– Я вообще ляпсус, – подтвердил артист. – А ты Данке кто?
– Я – Данке? – Сережа задумался. Возникла нелепая фраза: «Я Данке – ляпсус!» и сразу же обрела смысл. Кем был Сережа в жизни сперва четырех, а теперь всего лишь двух подружек? Жилеткой для рыдания, агрегатом для передвижения шкафов, консультантом по лишним сантиметрам на бедрах? Ведь это были даже не приятельские отношения – с приятелем женщины все же малость кокетничают… Назвать же их дружескими у самого Сережи язык бы не повернулся – он не верил в саму возможность дружбы между настоящим, уравновешенным, надежным, сильным мужчиной и взбалмошной, бестолковой, неподвластной логике женщиной.
Впрочем, друзей-мужчин у него тоже не было.
Когда Сережа переезжал на новую квартиру, он кинул клич – и пришли ворочать мебель полтора взвода качков. В тот день он был уверен, что окружен прекрасными друзьями.
А вот когда пропала Майка, он вдруг понял, что и на помощь позвать-то некого…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});