Собчак: Неприятно, когда говорят, что ты красивый мужчина?
Степанов: Что такого, что я красивый? На меня теперь смотреть, что ли, надо? Я икона какая-то? Мне просто неприятно, что меня не позиционируют как человека. Вот! Нет, я все прекрасно понимаю. Но мне тяжело.
Соколова: У меня создается ощущение, что вы просто очень искренний человек. И эмоциональный. И может быть, все это чересчур.
Собчак: И это очень круто! Людей настоящих очень мало. Мы уже несколько лет берем интервью у самых разных людей, известных и выдающихся. И обычно человек демонстрирует нам образ очень профессионально. Заранее подготовлены ответы на все вопросы. И человека очень тяжело спровоцировать на что-то искреннее и настоящее. Что-то такое достать из него. А в вас очень много искренних ноток. Вы их, по-моему, сами в себе боитесь.
Степанов: Нет, я не боюсь. Просто я от них страдаю. Люди разные попадаются. Хотят выудить что-то, узнать, какой я.
Соколова: А какой вы?
Степанов: Простой, люблю с людьми общаться. Но внутри я закрытый. Самокопанием увлекаюсь.
Собчак: То есть вы – не душа компании?
Степанов: Нет. Но я могу это сыграть, если надо.
Собчак: Вот слушаю я Василия и думаю, как все-таки несправедлив мир! Человек никогда недоволен тем, что имеет. Вот Василий красив как Бог и сетует на свою внешность, за которой не видно человека. А я бы в детстве и юности что угодно отдала за эту внешность! Для того чтобы меня разглядели как человека за страшненьким ребенком со стрижкой под горшок, мне приходилось столько энергии тратить – рассказывать мальчикам анекдоты, фокусы показывать, доказывать, что со мной веселее, чем с этими – с бантами и идеальными лицами.
Соколова: С тобой и правда веселее.
Собчак: Господи, как я страдала! Приходила домой и думала: «Боже, ну почему я не Вероника?» До сих пор помню, как ее зовут, с длинными белыми волосиками, огромными глазами и маленьким носом. У меня все было наоборот!
Степанов: Зато теперь вас это, наверное, больше не беспокоит.
Собчак: Еще как беспокоит. Комплекс, что я не идеально красивая женщина, остался на всю жизнь. Что бы я ни говорила, когда я вижу своих красивых подружек, внутри возникает такое неприятное ощущение...
Степанов: А мне кажется, вы абсолютно индивидуальны, самодостаточны. Мне кажется, вы настолько интересны, что красота не важна.
Соколова: Вот! Вот она разница. Так, как вы сейчас сказали, может говорить только идеально красивый человек, не обремененный этими комплексами. Вам небось в детстве не говорили: «Девочка страшненькая, но какая талантливая»! Помимо прочих преимуществ, которые дает красота, она делает жизнь проще.
Степанов: Ну что вы обе заладили – красота да красота! Что такое вообще, эта красота?
Соколова: Красота формирует априори положительное отношение к ее обладателю. Есть всякие исследования высоконаучные, что красивых преступников чаще оправдывают, красивых детей реже наказывают в школе. Красивых соискателей охотнее берут на работу. На сегодняшний день это медицинские факты. И когда ты осознаешь себя некрасивым, а у тебя в твоей отнюдь не идеальной женской головке имеется еще такой мощный аппарат для рефлексии, ты чувствуешь, что тебя обидел Бог и ничего хорошего с тобой никогда не будет.
Степанов: Это неправильно! Неправильно, мне кажется. Вот нас, например, в институте учат, что важна не красота, не какие-то природные данные, что нет красивых и некрасивых людей.
Соколова: Ага, нам тоже это в школе говорили. Эмпирическим путем на себе проверено, что это полный бред!
Степанов: Подождите! Есть определенные стереотипы, которые сложились, и вы находитесь в их плену. Мужчина якобы должен быть высоким с правильными чертами лица...
Соколова: Это не стереотипы, это биология. По параметрам роста и симметрии самка выбирает себе наиболее качественного самца.
Собчак: Так, Соколова, я бы попросила не умничать... Мне, например, мужчины среднего роста нравятся.
Соколова: Сорри, мэм!
Степанов: Ну вот, Екатерина Вторая – она же уродина, грубо говоря...
Соколова: Кто сравнит нас с Екатериной Второй, получит в глаз!
Собчак: Вы нас успокаиваете. Еще нужно было сказать: «Она тоже уродина»!
Степанов: Нет, я просто говорю, что индивидуальность – это важно.
Соколова: По-моему, к психоаналитику надо всем троим!
Степанов: А по-моему, вы надо мной просто издеваетесь.
Собчак: Вот уж точно, сытый голодного не разумеет! Поймите, Василий, вы для нас человек, который побывал в космосе, где нам никогда не побывать. Вот мы и пытаемся узнать, как себя чувствует человек, которому красота открыла все двери.
Степанов: Я не чувствую этого. Я не чувствую, что мне внешность может открыть какие-то двери.
Соколова: А как вы ухитряетесь этого не чувствовать? У вас же божий дар.
Собчак: Вы можете вспомнить какие-то случаи из жизни, когда вы это ощутили?
Степанов: Однажды я барменом работал. И девушки начали глазеть, косить так в мою сторону. Я понял, что, наверное, симпатичный.
Собчак: А сколько лет вам было?
Степанов: Восемнадцать, по-моему. Но меня это и тогда не грело. Я старался бороться со стереотипом. Я хотел другие качества в себе развивать.
Соколова: А вам не приходило в голову, что, эффективно пользуясь своей внешностью, можно сильно облегчить себе жизнь?
Степанов: А я не хочу облегчать! Я не хочу, чтобы мне было легко.
Соколова: Почему?
Степанов: Я не против комфортной жизни, благосостояния. У меня так сложилось, что с детства ее очень усложнял мой отец.
Соколова: Ваш папа военный?
Степанов: Нет. Он милиционер.
Соколова: Это многое объясняет. А что сказал ваш папа, когда посмотрел фильм?
Степанов: Что мой герой такой же раздолбай, как и я. Его тоже отовсюду выгнали.
Соколова: Папа завидует. У вас, кстати, нет ощущения, что все, что вы делаете, вы делаете «для папы»?
Степанов: Нет. У меня свои взгляды на жизнь.
Соколова: Расскажите о них.
Степанов: Я на внешности просто не заморачиваюсь, не зацикливаюсь на ней. Да, меня взяли в кино, да, планы красивые получились. Это кому-то нравится. У меня появились новые профессиональные возможности. Здорово! Я всегда этого хотел, чтобы была полноценная профессия. А эта профессия мне помогает себя раскрыть. Я понимаю, что на мне как-то очень много оков наслоилось, и поэтому мне приходится очень сильно над собой работать, чтобы себя раскрывать.
Собчак: Знаете, у меня такое ощущение от вас... Как будто я вижу перед собой маленького зверька, которого кто-то загнал в угол, и он весь топорщится, боится... Загнанный зверек, которого хочется погладить, накормить. Но он не дается, он привык, что когда ему сначала протягивают кусочек еды, то потом бьют больно.
Степанов: Не знаю, я вообще не люблю интервью эти.
Соколова: Хорошо, не переходим на личности, говорим абстрактно. Как вы думаете, почему вообще в природе существует разделение на красивое и некрасивое? В чем смысл?
Степанов: Нет красивых и некрасивых людей. Все красивые!
Соколова: Не все. Красивое мне приятно, некрасивое отталкивает. Хотя урод может обладать потрясающими человеческими качествами. Зачем все так несправедливо устроено?
Степанов: Не знаю. Например, красивые девушки мне не очень нравятся.
Собчак: Не очень?
Степанов: Не знаю, как объяснить. Сама по себе внешность мало значит. Какая-то энергетика должна быть, посыл, импульс. Я красивых девушек как-то не воспринимаю. Я на них люблю поглазеть как мужчина. Но понимаю, я уже могу как-то в голове просчитать, какая с этой девушкой будет постельная история.
Соколова: Вот старый циник писатель Лимонов рассказывал нам, что страшненькие девушки в постели больше стараются.
Собчак: Вы согласны с писателем Лимоновым по этому вопросу?
Степанов: Какая-то тема странная...
Собчак: Почему странная? Очень, мне кажется, актуальная тема. Вы сказали, что красота женщины для вас не главное. И вы в этом смысле не одиноки. У красивых мужчин часто бывают отнюдь не самые красивые жены и подруги. И наоборот. Брэд Питт и Анджелина Джоли – наверное, единственное исключение в этом смысле, поэтому у них сейчас мегауспех. Обычно рядом с красавцем девушка невзрачная, но со стальным характером...
Степанов: Вот, вот, вот...
Соколова: То есть вам нравятся со стальным характером?
Степанов: Да!
Собчак: Ну они же вас мучить будут, Василий. Вы же человек мягкий и добрый.
Степанов: Я скорее неконфликтный.
Собчак: А драться приходилось в жизни?
Степанов: Драться? Не особо часто. Я занимался спортом и всю энергетику плохую, которая накапливалась, туда отдавал. Так из меня зверь какой-то выходил. Он и на сцене из меня выходит.
Соколова: А что это за зверь в вас такой?
Степанов: Не знаю. Во мне очень много какой-то тяжелой энергии. И ее надо выдавать – в драке, на сцене. Потому что в жизни я стараюсь сдерживаться, на провокации не поддаваться.
Собчак: Это мы уже поняли! Честно говоря, мы вначале хотели предложить секс втроем, но поняли, что об этом, кажется, не может быть и речи.
