Собчак: Скажите, а почему среди шеф-поваров такого уровня нет женщин?
Комм: Для меня еда – вкус. Вкус – вещь очень сексуальная. Абстрагируемся от пожрать. Если люди действительно понимают эту культуру, ощущают ее, они получают удовольствие близкое какому-то возбуждению. Среди шефов практически нет «голубых». Обычно все шеф-повара – ярко выраженные самцы. Легко добиться вкусового эффекта при мощных составляющих, но как добиться того же самого на полутонах? Для этого нужно что-то сверх рецептуры. Мужчины передают эту свою гиперсексуальность.
Собчак: Стало быть, женщин с такими качествами нет?
Комм: Ко мне приходила девушка устраиваться на работу, я ей объяснял, что у меня в штате нет женщин, потому что я их очень люблю, а эта работа им физически не по силам. Это как шпалы укладывать.
Собчак: Неприличный вопрос от Ксении из Москвы. Как ни крути, а колонка про секс: (потупившись) интересует оральный. Я при всем скромном жизненном опыте вкусовые разности все же чувствую. Уверена, что это связано с едой. Что нужно съесть мужчине, чтобы...
Комм: Это штука индивидуальная. Это мужчине нужно договориться со своей партнершей и только путем экспериментов, часто повторяющихся сравнений и дегустаций... Вопрос серьезный, между прочим. Допустим, если у одного мужчины от какого-то продукта сперма будет вкусной и сладкой, то другой, съев то же самое, может добиться совершенно иного результата. Действуйте как у Жванецкого – «как истинный ученый – все на себе».
Собчак: То есть каких-то народных историй...
Комм: Народные истории – это «Малахов+». Все зависит от группы крови, возраста, активности-спортивности... Желудок, печень, микрофлора с годами меняются.
Собчак: Удивительно, шеф-повар сумел поддержать самый сексуальный разговор за всю историю будуарной колонки.
Соколова: Подожди, продолжим. А женщинам что надо съесть?
Комм: Вы никогда не замечали, что моча ваша меняет запах?
Соколова (подумав): Малахов нам рассказывал.
Комм: Чтобы не заниматься эквилибристикой, следите за запахом мочи. Замечаете, что вы съели, и когда этот запах будет для вас... Конечно, это не «Шанель № 5»...
Собчак: Странную сцену застал молодой человек: Ксения стояла над унитазом и внюхивалась...
Соколова: С утра напилась «Шанель» в надежде на лучшее...
Собчак: Я думаю, если с утра выпить «Шанель», уже будет все равно.
Соколова: Какое поле для экспериментов. А вот и устриц принесли. Говорят, что это афродизиак, потому что вкус похож на женщину.
Комм: Ну, устрицы тоже разные, вкус у них разный...
Соколова: А какие устрицы правильные?
Комм: Бывают честно сделанные и нечестно. Есть определенные ареалы, где устрицы великолепны, – Канкаль, Бискайский залив, Северное море, наш Дальний Восток. Чем холоднее вода, тем жирнее устрицы и, соответственно, вкуснее.
Собчак: С одним вашим близким другом мы обсуждали «Варвары» – какая вкусная еда... И он говорит: так это же понятно, когда в шальные 90-е все нюхали, глотали таблетки. А эта ваша пеночка, протертости – такая классическая еда наркоманов. Верно?
Комм: Не спорю. Внимание: понты. Любой гурман вам скажет, что устрицы с лимоном – это неправильно. Как только вы выжимаете лимонный сок, вы убиваете в себе на ближайшие 5–10 минут все рецепторы. Но есть психологическая зона комфорта. Как оставить чутьчуть привкус лимона, не убив вкус устрицы? Желированный лимон в «шампуне» настолько нежен, что не обжигает ни язык, ни небо.
Соколова: А шампунь из чего?
Комм: Я должен вам объяснить, как это есть. Держите вот так и – в рот.
Собчак (облизываясь): Ловко это как у вас.
Соколова: Очень вкусно.
Комм: Ко мне как-то зашла гостья, французская аристократка, мы еще с женевского Green знакомы. Зашла с мужем, они поели. Прибегает мэтр и говорит: все, они тебя зовут, не знаю, что там будет. Я подхожу к столу. Она на меня смотрит и говорит: «Вы знаете, молодой человек, я только что изменила мужу...» Я думаю, может, я чего не понял, не стал уточнять, застыл. А она продолжает: ваша еда вызывает оргазм.
Соколова: Мне кажется, кулинария – это такая потрясающе трагичная вещь. Ты делаешь, делаешь это блюдо, и в одну минуту, смятое ложкой, оно в чьем-то желудке.
Собчак: Мы недавно рассуждали о детях, почему они едят всякую дрянь.
Комм: Вкусу нужно учиться. Хлеб с маслом, яичница, жареная картошка вкусны на уровне «Мурки». Устрица с первого раза никому не нравится, как и трюфель.
Собчак: Это вопрос разводки.
Соколова: Уста младенца глаголят истину.
Собчак: А фрукты – клубника, сливки – это все действительно из области любовь-морковь?
Комм: Это все из области секс-шопа.
Собчак: Конфеты и ананас – вернемся к «Мурке» – и две бутылочки для нас.
Комм: Да, алкоголь тоже работает. Почему в России буксует история с вином? Сколько здесь о нем писали. Если бы столько писали о гастрономической культуре, в Москве уже было бы двадцать «Варваров» и тридцать «Жерабомов». Но национальный вид досуга – сыт, пьян, лицо в салате.
Собчак: Когда мы здесь впервые ужинали, обсуждали, почему ресторан называется «Варвары». Мой Димка (Савицкий. – Прим. ред.) говорит: ну как же, все понятно. Комм вечером приходит домой, жена ему: «Ну чего, Толь, как на работе?» И Анатолий после ужина с тверскими лохами, которые просят «кока-колу» к устрицам, отвечает сквозь слезы: «Ты не понимаешь, они все варвары, варвары, варвары».
Невидимый эфир
Лучший тележурналист страны, отлученный от телевизора, Леонид Парфенов сравнивает Путина и Медведева с Дольче и Габбаной
Собчак: Леонид, мы решили не обсуждать с вами то, что обсуждают с вами все, а именно – политику, а в соответствии с названием рубрики поговорить о сексуальности.
Парфенов: А кто вас обязывает говорить со мной о сексуальности?
Соколова: Просто нашему тандему серьезных тем в этом уважаемом издании не доверяют.
Собчак: Мы хотели к вам обратиться как к гуру и попросить дать нам мастер-класс будуарной журналистики.
Парфенов: Я в этом жанре не работал.
Собчак: Тем не менее скажите, должен ли быть сексуальным телеведущий?
Парфенов: Не знаю. Это химия, ее трудно разложить на составляющие. Кто-то публике нравится, кто-то – нет. Нет единого закона. Так же как нет никакой единой России, кроме той, что неспроста пишется в кавычках. Такая у меня пословица.
Собчак: Хорошо, сузим ракурс. Вот мы с Ксенией уже третий год берем эти интервью и, не побоюсь этого слова, пользуемся разными приемчиками и, я бы даже сказала, чарами. Сексуальный фактор играет большую роль.
Парфенов: А я вас покритикую. Читал ваше интервью с Мацуевым. Вы там такие вежливые-вежливые, а потом обсуждаете, что он первый классический музыкант, не похожий на задрота. Он тему подхватывает. Но вы не смеете метафору продолжить. Спросили бы его: Денис, а каково по капле выдавливать из себя задрота? Но вы опять стали вежливыми. Сами себя испугались. Прием не отработали до конца.
Собчак: Критика принимается. Особенно от вас как автора ряда приемов, которыми теперь пользуется все отечественное телевидение.
Парфенов: Я никогда не задумывался о приемах. Когда мне говорят, что кто-то использует мои приемы, я совершенно не представляю, что, собственно говоря, используется. Мне мама всегда рассказывает, что опять какой-то дурак пошел трясти башкой, как я тряс, когда в детском саду стишки читал. Это я знал от мамы, но сам не думал: дай-ка я потрясу башкой, и это произведет впечатление, потому что будет в одном ритме с речью.
Собчак: Мне кажется, вы лукавите. Я лично читала одно из ваших интервью, где вы говорите, что точно понимаете, какой должна быть длина предложения, сколько предложений в вопросе, как монтировать, как подойти. И что это все – чистая технология. Мне это очень понравилось.
Парфенов: Это технически. Сюжеты делаются тысячами, а производят впечатление процент или два. Бывают случаи, когда люди спустя годы говорят: вот это было здорово. Мне кажется, нельзя просчитать, как это совпадет потом с настроениями людей. Они же, перед тем как сесть на тахту или с чего они там смотрят телевизор, что-то делали? Они с неким бэкграундом пришли.
Соколова: Но ТВ именно на этот бэкграунд и рассчитывает.
Парфенов: Как вы можете рассчитывать, если это воздействие на подсознание? Оно непредсказуемо! Понимаете, какая штука. Правил здесь нет и быть не может. Возьмем лучшие кадры мирового кино: вот идет Мазина в финале «Кабирии», и почему-то это трогает. А «Восемь с половиной» так не трогает, потому что слишком напридумывали...
Соколова: Очевидно, это какое-то попадание во всеобщие ожидания. И попытка приподнять людей над собой с помощью обнажения очень глубоких и чувствительных вещей, выраженных очень простыми средствами. Как-то так.
Собчак: Но вернемся к телевидению. Очевидно, что вы, Леонид, создали очень притягательный образ ведущего, которому подражают, пародируют. Мы пытаемся разложить на составляющие ваш стиль, химию вашего обаяния.
