выпучив на него недоуменные глаза, спросил Николай.
– А что делать? – с досадой откликнулся Юрий Иванович и поведал нам душераздирающую историю.
Следует иметь в виду, что его речь была насыщена отдельными красочными словами, фразами и оборотами, которые органично вплетались в ход повествования, подчеркивая эмоциональный накал страстей, и одновременно позволяли сохранять необходимый темпоритм в процессе изложения событий.
– Подхожу к озеру… Вижу,… утки сидят. Я… стал … подкрадываться. Только зашел… в камыши… Они… начали взлетать…Выстрелил… Смотрю… одна упала… Выбежал к воде,… Подранок…плавает по центру. Я шарахнул по нему раз, другой… Он… нырнул. Главное, дробь осыпает его полностью, а он… невредим… Как будто в бронежилете… Метров через пять выныривает, как вчерашний, я палю, а он… снова ныряет. Вот так бегал как савраска вокруг озера и не мог прикончить… Вконец загонял… Подумал уже плюнуть на него… Гляжу, к берегу подплыл и пытается… в камыши забиться. Что делать?.. Патронов уже нет… Хорошо, что рядом с ним находился, а то бы ушел… Схватил топор и врукопашную… Кое-как одолел.
Юрик перевел дух. И мы тронулись к месту стоянки.
– А вот они, – под впечатлением рассказа неожиданно встрепенулся я, – не понимают! – я указал пальцем вдаль. – Думают, что мы здесь прохлаждаемся. Пузо на солнце греем…
Мои спутники шагали молча в ожидании продолжения моей пламенной речи, пока не понимая, кого я имею ввиду.
– Представь, Юрий Иванович, – выдержав паузу, обратился я к страдальцу, – возвращаешься ты домой после этой, прямо сказать, тяжелой охоты, выжатый, как цитрусовый плод. Обмывшись, съедаешь что-нибудь и валишься на диван бездыханный. К тебе подходит заботливая жена и елейным голоском, полным любви и сострадания, говорит: « Чё разлегся? В ванне кран течет. В кухне лампочка перегорела. А он, видите ли, лежит, как будто его ничего в доме не касается». Именно когда мы уезжаем на охоту, в доме все начинает рушиться. Ты ей говоришь: «Послушай, я так устал…» А она тебе в ответ: «Отчего ты устал? Ты же отдыхать ездил»…
– Да-а, – в один голос затянули в знак согласия мои попутчики.
VIII
За разговорами незаметно подошли к лагерю. Юрий Иванович остался готовить ужин, а мы двинулись дальше по ранее разработанному маршруту. Вернулись туда, где был прерван наш поход, а через двести метров неожиданно вышли на дорогу. В нас, которые считали, будто находимся в необитаемых местах, это открытие не вызвало радости. Это был не просто след случайно проехавшей машины, а накатанная дорога с четко выраженной колеей, причем в низинах достаточно глубокой, с объездами. А это значило, что по ней ездили круглый год.
Мы пошли дальше, чтобы прояснить обстановку. По пути стали попадаться другие признаки присутствия человека. На песчаном хребте заметили высокий кол с нанизанным черепом коровы. Скорей всего, подобные вешки служили ориентирами для пастухов. Через пару километров вдалеке у подножья бархана увидели стадо крупнорогатого скота. На вершине холма на лошади сидел человек. Наверняка, где-то рядом находилась ферма.
Протопали еще с километр, и дорога вывела к руслу реки. Берега её в этом месте были не столь крутыми, и вода со стороны лесной полосы разливалась, образуя мелководный затон. Тугай расступался, что давало возможность перебраться через водную преграду бродом и беспрепятственно миновать дремучие заросли.
Идти далее по накатанному пути не имело смысла. Встреча с местными жителями в наши планы не входила. В этом не было нужды и очевидной пользы. Поэтому пересекли углубление, ступая по свежему следу колесного трактора, и устремились в лес.
Некоторое время шли просекой. По обе стороны за мелколесьем проглядывалось русло реки. Предположить, в каком направлении мог бы двигался водный поток, было невозможно. Но даже если бы в речке наблюдалось какое-то движение воды, стоило перейти её два-три раза, и терялись всякие ориентиры. Река выделывала неимоверные зигзаги. Если шли напрямик, приходилось переходить её через каждые тридцать, пятьдесят метров.
До определенной поры нас это обстоятельство мало заботило, лишь вызывало некоторое удивление. Но если бы озадачились вдруг вернуться в лагерь, то в какую сторону идти – никто бы тогда не ответил. Однако мы были заняты промыслом и подобных вопросов себе не задавали.
Дуся, на удивление, резво двигалась впереди. Фазаны вылетали часто, но не всех доводилось увидеть в густых зарослях, чаще только слышать шум взлетающих птиц. На удачный выстрел, как правило, можно было рассчитывать на прогалинах или на окраине лесополосы, когда фазан вылетал на открытые площадки.
В наших рюкзаках лежало четыре петуха, когда мы в очередной раз выбрались из тугая и увидели неподалеку озеро. Разнообразия ради решили его обследовать.
Прилегающее к озеру поле было утыкано тонкими двухметровыми стволами чия, собранными в небольшие группки с густой дерновиной у основания. Николай поведал, что в царские времена, как ему рассказывал отец, колоски этого растения шли на продажу во Францию, где из них плели шляпки, пользующиеся у модниц огромной популярностью. В моем понимании, эти былинки годились разве что на метлы, которыми в городах дворники мели дворы. Возможно, такие представления внушили нам советские производители, чья фантазия дальше веников не распространялась. Из-за скудости мышления представителей легкой промышленности наши труженицы лишились возможности красоваться в изящных, экологически чистых головных уборах, изготовленных из местного сырья природного происхождения.
Но тут в наш светский разговор вмешался заяц, которого Дуся выгнала неподалеку, и тому вздумалось перебежать нам дорогу. На мой взгляд, зверек сделал опрометчивый поступок.
После моего меткого выстрела с озера снялась стайка уток. Мы не дошли до озера пятьдесят шагов. Сожаления данный факт не вызвал. Подойти к ним незамеченными нам бы все равно не удалось из-за густых зарослей вокруг.
Мы пробрались к воде, расселись по обе стороны озера и стали ждать прилета уток. Прошло не менее часа, но пернатые упорно обтекали наш водоем стороной. Тоскливым взглядом провожали мы утиные стаи вдалеке, не теряя, однако, надежды на наступление долгожданного момента, когда и к нам приблизится желанная птица. Резко зайдет на посадку и с шумом усядется на воду.
Ну, а пока мы придавались мечтам, все это время в трехстах метрах от нас беспечно разгуливали фазаны, оглашая окрестности своим звонким криком. Нужно признаться, что их наглые выкрики вносили некоторую нервозность в процесс ожидания водоплавающей дичи.
Наконец, я не выдержал и пошел усмирять возмутителей спокойствия.
Но, когда я достиг тугая и проследовал вдоль зарослей несколько шагов, меня вдруг занервничал. Деревья отбрасывали длинные тени. Лучи заходящего солнца плутали в густом переплетении веток и лиан. День доживал свой последний час. Пора было возвращаться в лагерь. Я настороженно огляделся, но определить, в какую сторону двигаться, доподлинно не знал. Своим беспокойством поспешил поделиться с товарищем.
Зашел с Дуськой на гребень холма, у подножья которого
