— Это уже не человек — демон! — пробормотал Кот, трясущейся рукой включая зажигание.
Проехали вперед, остановились, вышли из машины, побежали за компанией, которая свернула в проход между домами. Вскоре парней догнали:
— Эй, пацаны, закурить есть? — крикнул Кот, слегка задыхаясь от бега.
Те сразу остановились. Все они были словно под кайфом или выпивши: глаза полуприкрыты, движения развязны. Кот направился прямо к парню в куртке с черепом на спине и сразу же сходу ударил его в лицо. Тот упал.
— Ты что же, блядь, делаешь! Ты за что мать мою ударил? — ревел Кот, пиная ногами упавшего, стараясь попасть в голову. Потом прыгнул на него подошвами ботинок. Наконец, тяжело дыша, остановился. Лицо упавшего было все расквашено, из носа текло темной струей.
Товарищи хулигана поначалу хотели вмешаться, но, увидев мрачного Ванечку, бросились врассыпную. Один только, который не успел, тоже получил. И получил здорово. Валялся теперь тут же, стонал.
— Может, чего-то поймет, — пробормотал Кот, тыкая носком окровавленного ботинка в рыхлые остатки снега на газоне, чтобы обтереть слизь.
— Жди, — мрачно отреагировал Ванечка. — Ему, если бы поймали менты, ничего бы за это и не было, просто пожурили бы за хулиганство. Это считается как незначительный хулиганский поступок, если, конечно, тетка осталась жива.
— А мне так кажется, что по степени цинизма это чисто смертельное преступление, равно как убийство. Люди, делающие такое, неисправимы в принципе. И если бы я был сын этой тетки, я был бы просто обязан его убить. На Кавказе его за такое просто бы зарезали без вопросов.
Ванечка обернулся на лежащего, нахмурился:
— Кажется, ты перестарался: ему и так самое малое грозит реанимация. Если уже не сдох…
— Ни фига — они живучие, — отмахнулся Кот.
— Поверь мне… — мрачно прошептал Ванечка.
— Мне лучше поверь: через пять минут встанет, как огурчик, и пойдет дальше кого-нибудь пиздить. — Однако, обернувшись, немного изменил свое мнение: — Ну, разве что два дня в больнице, ну, три, ну, неделя максимум… Но точно без реанимации.
— Ну-ну…
Катя участвовала в подобных рейдах только один раз в качестве приманки и сразу напоролась на грабителя. Какой-то тип выхватил ее прямо с тротуара и затащил в подворотню. Кот и Ванечка, выскочив из машины, со всех ног рванули туда. Ванечка боялся: а вдруг уже поздно, вдруг никого уже нет — утащили куда-нибудь Катю. Из темной подворотни вместе со сквозняком на них пахнуло густым запахом мочи. Там происходила почти беззвучная схватка, слышалось только мычание и хриплое дыхание.
Грабителя, как осминога, с трудом оторвали от Кати. Он, однако, не сдавался и не убегал. В руках у него возник довольно большой нож. Ванечка слегка напрягся, Но Кот тут же ударил грабителя по руке телескопической дубинкой, нож вылетел, забренчал по асфальту. Ванечка в тот же момент достал грабителя стандартной двойкой правой в голову, а левой боковым в печень, и тот рухнул на дорогу.
— Наручники давай!
Он перевернул грабителя, надавил коленом на шею сзади, вдавил злодея лицом в жидкую грязь.
— Он был один?
— Вроде как один, — еле выдавила Катя. Она стучала зубами и вся тряслась. Пуговица у нее на пальто была вырвана с мясом, блузка на груди скомкана, в прорехе мрамором светилась грудь. Ванечка с Котом тут же туда уставились. Катя, спохватившись, запахнулась.
Больше ее на ночные рейды не брали.
В субботу снова дежурили в составе группы быстрого реагирования. Скучища. Однако по каким-то причинам группу усилили еще одним человеком — Корабельниковым. Сидели втроем в служебной машине в готовности. Регламент прибытия на вызов обычно составлял десять минут. Если, конечно, не помешают дорожные пробки. Кот, как обычно, за рулем. Делать было нечего. Корабельников рассказывал разные истории из жизни про убийства.
— Один тип, говорят, подмешал засоленную бледную поганку в уже готовые соленые грибы и скормил теще.
— И как определили? — спросил Кот.
— Да никак. Мол, отравилась насмерть своими же грибами. Поболела с пару недель да и померла. Только теща-то была опытный грибник и солильщик.
— Чего ж она не увидела, что ела.
— Не знаю. Соленые поганки в готовом виде, может быть, даже ей не отличить было.
— И сразу умерла? — засомневался в этой истории Кот.
— Месяц еще мучилась — токсический гепатит — разложение печени.
— Как же узнали?
— Он сам трепанул. По пьяни, конечно.
— Капнули на него?
— Зачем? Отбрехался бы. Бог ему судья! Ведь теща — тоже человек!
Впрочем, в устах Корабельникова это утверждение прозвучало несколько неуверенно. Он продолжил:
— Самый лучший способ: автокатастрофа. Один отключил подушку безопасности у пассажира, сказал ему, что можно не пристегиваться ремнем, и вмазался на полном ходу правой стороной в отбойник на кольцевой. Пассажир вылетел сквозь лобовое стекло и сломал себе шею. У водилы оказались только ушибы груди. Дознавателям он сказал, что подрезали. Никаких претензий. Чистое дело.
— Это ему повезло, что уличной камеры не было, — прокомментировал Ванечка.
— Я думаю, он заранее выбрал место. Хотя тут не предугадаешь. Хотя можно случайно нарваться на камеру. Надо всегда иметь это в виду. Так один известный политик был заснят непосредственно во время гомосексуального контакта. Самого полового акта там видно не было, но поцелуй, скажем, не вызывал ни малейших сомнений. Не утерпел, сладострастник, обнял и зацеловал своего дружка взасос прямо на пороге собственного дома, ухватив нежно за попку. И, казалось бы, чего тут такого — обычный содомский грех, по нынешним временам почти что безобидный, но партия на выборах может потерять какой-то процент голосов гетеросексуалов и верующих. Напрямую, конечно, не скажут — иначе получится угнетение прав человека — сейчас ведь хоть с козой живи, только никого не трогай — но имидж традиционных нравственных ценностей в народе по-прежнему еще остается высоким, и слово, произнесенное где-нибудь в толпе полупьяным работягой: «Это же партия пидоров, хули за нее голосовать!», очень даже может сработать. Если бы этот тип без разбору с красотками трахался, то народ, может быть, его и понял и даже позавидовал бы. Таких уважают. Мужик таким и должен быть. А тех, кто дрючит мужиков и детей, — почему-то не уважают, и тут хоть что делай. Устаревшие религиозные постулаты. У него, того политика, даже была подруга, уж не знаю зачем. Причем необыкновенной красоты модель лет двадцати. Зачем она ему — неизвестно. Наверное, для представительности.
Коту эта история понравилась:
— Повезло девчонке: платят, наверняка, за такую работу хорошо, ей нужно только делать вид, что ее регулярно трахают, и молчать, что это не так. Интересно: у нее есть свой парень, который с ней спит?
В связи с этим Корабельников еще рассказал про убийство одного депутатского помощника. Нашли его дома в халате, с ножевыми ранениями, дверь без следов взлома. Считался безобидным доброжелательным человеком. Основная версия была: ограбление, хотя квартира без явных следов разгрома и обыска, впрочем, сколько там было денег и ценностей до сих пор неизвестно. Обычно в подобных случаях все выворочено, валяется на полу. Ходили слухи, что он прибрал немаленькую часть денег, оставшихся от избирательной компании. Ну, а кто бы на его месте не прибрал?! Существовала и не менее реальная версия: убийство любовником. Убитый придерживался нетрадиционной сексуальной ориентации, имел любовника, парня лет двадцати пяти, но то ли его бросил, то ли что еще, а там, в этих кругах, очень сильная ревность, тот его и зарезал. Сам помощник был мужчина сорока пяти лет, жил один в большой шикарной квартире, женщине к себе не водил, хотя, опять же, как и в первом случае, была у него одна молодая подружка, которую он брал с собой на разные тусовки и в театр. На эскорт. Дома у него она никогда ночевать не оставалась. Обычная история.
— Да и хер с ним! — процедил Кот.
— Злой ты, Андрюха!
— А что, я не прав? Одним паразитом на земле меньше, ёпт… — сплюнул Кот.
— По любовным делам убивают довольно часто, — продолжил тему Корабельников. — Пару лет назад был убит известный профессор-фармаколог, который занимался продажей лекарств. Понятно, богатый. Ему иностранные фармкомпании платили, чтобы он русских препаратов не разрешал. Дознаватель потом рассказал, что тот был довольно известным педрилой, остановился в гостинице и, поддав, решил отпидарасить какого-то военного курсанта, а тот — здоровенный парнище — врезал ему бутылкой от шампанского по балде типа из самозащиты. Однако сам дознаватель считает, что дело тут темное, что может быть, там уже были какие-то отношения и ревность, а иначе бы курсант просто дал бы профессору по роже, а то и словесно послал бы и этим бы все и закончилось. Считается, что из-за любви не убивают, — может быть, это и так, но из ревности — запросто!
