– А дедушка? Ты ему сказал?
– Я звал его – он не просыпается.
Джу осторожно прощупала трепещущий разум Мюфа. И отшатнулась – видение получалось жутковатое: серый комок бесформенного ничто наплывал, давил, лишая сил. Фалиан-младший схватил ее за край пижамной курточки, Белочка услышала как часто колотится маленькое сердце.
Опыт псионика подсказывал – за страшным образом нередко кроются банальные причины, а настоящие опасности лучше встречать лицом к лицу.
– Пошли, посмотрим.
Мюф капризно захныкал.
– Я боюсь.
– Не бойся, мы потихоньку. Я – псионик. Я знаю, как обмануть хмуриков.
Убежденный крепкими аргументами Мюф слегка успокоился.
– Я видел их в окно.
– Пошли.
Джулия сунула ноги в парусиновые ботинки и, держа за руку настороженного мальчишку, выскользнула в коридор, прикинула, куда могло выходить окно Фалианов. Получалось – на юг. Бегать в пижаме мимо охраны Белочке не хотелось, она прошла вдоль ровного ряда дверей к единственному окну. Со второго этажа приземистого корпуса открывался замечательный вид на вертолетную площадку. Силуэта часового на месте не оказалось. Около машины кто-то возился – густой сумрак мешал Джулии рассмотреть лицо. Белочка ослепительно улыбнулась, демонстрируя безмятежность.
– Это полковник забыл свою зубную щетку.
Все еще испуганный Мюф слегка хрюкнул от смеха.
– У него зубы из пластика. Я сам видел.
Джу небольно дернула довольного сорванца за ухо.
– Не смей больше будить меня по пустякам. Приходи, если узнаешь важное.
– А сайбер?
– Все будет. Мое слово – замок. Мы с тобой как два хороших парня против плохих. Понял?
Мюф принял понятную абстракцию и успокоился. Белочка проводила мальчишку до его отсека, никем не замеченной вернулась к себе. Странность ситуации она осознала постепенно – после того, как в полной тишине неподалеку услышала четкий, резкий, немного приглушенный стук двери. Кто-то из участников экспедиции и впрямь только-только вернулся с ночной прогулки…
* * *
Каленусия, Южная равнина, день “Z+1”
Утро выдалось ветреное и прохладное. Фиолетовая мгла укрыла южный горизонт. Команду спешно загрузили в вертолеты. Белочка незаметно откинула край брезента. Если ночной незнакомец и покопался в багаже, то никаких видимых следов вмешательства не осталось. Печати на ее собственных контейнерах казались нетронутыми. Мешки полковника, Дезета и Фалиана лежали аккуратно, на тех же местах. Джу с разочарованием опустила брезент на место. Таинственный “хмурик” как дым растаял с первыми лучами.
Мюф доделал свой дротик и теперь пристраивался пометать его, выбрав вместо цели ботинок Стрижа. Дезет украдкой показал нахалу кулак. Фалиан-младший понял намек и перебрался под защиту Белочки. Иеремия казался до странности отрешенным. Полковник нервничал без видимых причин.
Машины взмыли вверх, подняв тучу мелкой пыли. Ветер стих, небо заволокло полупрозрачной дымкой. Вертолеты шли низко, Лора осталась на севере, вельд, растеряв остатки редких рощиц, сменился засушливой равниной без единого клочка древесной растительности. Кочки полумертвых трав казались волдырями, оставленными на земле болезнью. Правее, в отдалении, мелькала бурая спина зверя, опрометью бегущего прочь от вертолетов. Хищные тени машин стлались по земле.
Стриж окликнул Хиллориана.
– Полковник, это оно?
Наблюдатель сухо кивнул. Равнины южнее Лора, почти до самых гор, превратили в пустошь первые поколения переселенцев. Под шкурой больных трав до сих пор незримо светилась зараженная радиацией почва.
Оба собеседника понимали друг друга без слов. Геония бедна на минералы, необходимые для ядерных технологий. Может быть, это обстоятельство спасло потомкам жизнь – после того, как предки с максимальным эффектом истратили привезенный запас.
– Долго еще?
Хиллориан пожал плечами.
– Вам не терпится?
– В некотором роде.
Помощник летчика встревожено обернулся, оторвавшись от стандарт-уникома.
– Вас вызывает Лора, полковник.
Хиллориан вынул из поясной сумки личный уником, переключил его на прием “немого” текста – строчки, невидимые другим, побежали по миниатюрному экрану.
Стриж демонстративно (“не нужны мне ваши тайны – устал”) отвернулся. Наблюдатель еще раз перечитал сообщение, чувствуя, как сердце неровно колотится в ребра. Убрал коммуникатор в сумку, сел поудобнее, вытянув ноги.
– Капитан, далеко до границы “светящейся” территории?
– Если с такой же скоростью – полчаса лету.
– Как только перевалим линию, высадите нас в безопасном месте.
– ?
Хиллориан обернулся к Белочке и Иеремии.
– Произошли изменения, господа. На связь вышла Лора – у них срочные новости. Нет смысла скрывать – граница аномальной зоны, судя по последним измерениям, сместилась. Придется нам высадиться на пустошах – иначе вертолеты эскорта попадут прямиком в радиус пси-воздействия.
– Во сколько лишних стандарт-километров пешком нам это обойдется, полковник?
– Не менее сотни, Алекс.
Стриж тихо присвистнул.
– С этим составом команды…
– Заткнитесь. Я уже сказал вам – другого состава нет и не будет.
Иллирианец только пожал плечами.
Хиллориан чуть нахмурился.
– Что там с замерами радиации, Уил?
Летчик взглянул на индикатор.
– Падает, но очень медленно. Пока нас неплохо экранирует обшивка машины. Но я не хотел бы оказаться за бортом.
– Скоро войдем в пси-зону?
– По грубым оценкам – через пятнадцать минут.
– Командуй возвращение всем машинам эскорта. Дальше полетим одни.
Иеремия освободился от крепления безопасности и попытался встать. Белочка заметила, что губы старика беззвучно шевелятся. Немые слова сами сложились в древний, как эта равнина, текст:
Не бойся змеи, скользящей во мраке,
Не бойся печали под солнцем,
Не бойся ужаса, идущего среди звезд.
– Десять минут до входа в зону…
– Радиация?
– Дважды перекрывает предел.
– Тяни, сколько сможешь, капитан.
Летчик вымученно улыбнулся. Лоб с ранними залысинами блестел от пота под короной устройства связи.
– Через десять минут это станет затруднительным, полковник.
– Тяни, Уил, я знаю – ты лучший.
– Даже лучший из лучших не сможет вести машину в Аномале.
– Как только поймешь, что это предел – сажай борт.
– Даже на радиоактивное пятно?
– Да.
Неестественно спокойный Стриж обернулся к девушке.
– Советую вам держаться как следует. Посадка обещает быть жесткой.
Мюф присмирел. Веснушки на носу мальчишки поблекли. Белочка заодно затянула потуже и его крепление. Иеремия читал нараспев:
Не бойся чудовищ, порожденный полуднем,
Не бойся стрел, пронзающих незримо…
Полковник оглянулся через плечо – его лицо пошло красными пятнами.
– Молчать. Да сядьте же, Фалиан! И закрепитесь, холера вас забери – Мировой Разум не помогает тем, кто сам себе не помогает! Дезет, не сидите истуканом – покажите им, как надо.
Летчик пробормотал, не оборачиваясь, голос его внезапно охрип:
– Пять минут до входа в зону… Радиация – полтора.
– Сбрось скорость. Садимся. Опустись пониже, Уил. Еще ниже…
– Мы изжаримся до костей, полковник.
Белочка даже сквозь пси-барьер ощущала, как в разуме пилота мечется ужас.
– Нет, Уил, нас экранирует корпус… Пожалуйста. Спустись. Пониже.
Джу еще чуть-чуть ослабила свой барьер и добавила легкий ментальный толчок к словесным убеждениям Хиллориана. Вертолет опустился – мелькание приблизившихся кустов и травы слилось в единую пеструю сумятицу.
– Три минуты до входа в зону.
Белочка опустила лицо к коленям, прикрыла затылок сцепленными руками.
– Две ми…………………………………………………………………………………………………..
…Границу пси-Аномалии она почувствовала как прыжок в кипящий хаос – под сводом черепа взорвалась какофония звуков, рассыпался искрами фейерверк разноцветного холодного огня. Грохот океанского прибоя смешался с пронзительным писком помех, воем ветра, плеском ручья, голосом, поющим в ночи, вкрадчивым шепотом, приходящим из далекого ледяного ничто.
Бесформенная субстанция хаоса бурлила, выбрасывая тонкие паутинки – они тут же опадали, увядая, и сменялись новыми. Кишение нитей опутывало сознание. Со стороны пустого пространства в пляску паутины ворвалась струя огня. Нити съежились, сгорая. Серая поверхность Хаоса сгладилась, потом мягко потекла, обретя цвет – в неопределенное нечто смешались все оттенки спектра.
Под напором образов, звуков и красок пси-барьер прогнулся, истончаясь, как стенка мыльного пузыря. Ощущение не было мучительным – скорее странным и неприятно чужим. Джу напрягла силы, удерживая ментальную перегородку – писк, вой и шепот тут же ослабли, превратившись в едва заметное, на грани слышимого, жужжание. Реальность обрела свои права.
