Стоп! Зачем он послал ко мне внука? – алиби. Ему нужно было абсолютное алиби в моих глазах.
Версия казалась правдоподобной, если бы не почти полное отсутствие мотивов. Фанатизм деревенского проповедника не вязался с тонким замыслом преступника-псионика. Луддит-экстремист скорее уж открыто переколотит ненавистные стекляшки.
Понурившаяся Белочка устало отметила, что зашла в тупик. В конце концов, несколько ампул с допингом – не такая уж ценность. Это только маленький сигнал, короткий звоночек судьбы – будь осторожной, будь очень осторожной, Джу…
* * *
Каленусия, Южная равнина, день “Z+2”, ближе к вечеру
Красно-белый, полосатый домик спасателей игрушкой выделялся на фоне бурой пустоши. Громада гор приблизилась почти вплотную. Игольчатый пик зеркально сиял уменьшившимся за лето ледником. Шестеро – четверо мужчин, девушка и ребенок остановились, разглядывая долгожданную цель.
– Вы думаете, нас там ждут, колонель?
– Вот уж сомневаюсь, Стриж.
– Тихо здесь.
– Я бы так не сказал – вы не слышите отдаленного, низкого гула, писка на грани слышимости, вам не кажется, что каждый шаг отдается эхом?
– Нет, колонель. Вы же знаете – я глух, как удав, к пси-аномалиям.
– Счастливец.
– Хотите полностью поменяться со мной местами?
– Нет.
Они принужденно засмеялись. Голоса бессильно гасли на открытом пространстве.
– Послушайте… В этом месте есть что-то странное. Вам не страшно, Хиллориан?
– А вам?
– У меня дурное предчувствие.
– Я вас вытащил из Форт-Харая не ради ваших предчувствий, а ради ваших способностей…
Стриж вежливо кивнул, демонстрируя признательность. Полковник нахмурился.
– Лейтенант, войдите в дом. Возьмите с собою оружие.
Вертолетчик безо всяких возражений снял пистолет с предохранителя и осторожно вышел вперед.
– Разумно, колонель.
– У вас есть талант убеждения, Стриж. Теперь я вижу, как вы умудрились охмурить добросердечных сенаторов Конфедерации. Однако, врываясь с пистолетами, мы рискуем сильно удивить спасателей.
Дезет покачал головой.
– Сдается мне, нет.
Повисла неловкая пауза. Переменчивый ветер раскачивал резной флюгер над плоской крышей.
– Он выходит…
Полковник потянулся к пистолету – в походке лейтенанта было нечто странное. Так заплетаются ноги у пьяных.
– Что там?
Вертолетчик молча помотал головой.
– Есть там кто-нибудь?
– Живых – нет. Есть… о, господи…
Лейтенант согнулся в приступе рвоты. Хиллориан поморщился.
– Приведите себя в порядок, Дирк. Возьмите, второй пистолет, Дезет. Пошли…
За скрипучей дверью низко гудела стая мелкого гнуса. Стриж тихо присвистнул, отстранился от липкого косяка, осклизлого бурыми потеками. Коричневые засохшие капли густо пятнали пол.
– У них тут были дела…
Низкий стол оказался завален тарелками – остатки обеда давно засохли. Коренастый человек сидел, опершись согнутыми в локтях руками о крышку стола. Голова лежала на тыльной стороне ладоней. Из-под щеки и лба на скатерть в цветочках натекла уже запекшаяся лужица.
– Выстрел в лицо. Радикальная работа.
– Заткнитесь. Не стройте из себя циника.
– Что это было?
– Амок. Сюда пришелся главный удар Аномалии.
Они, разделившись, методично обыскали дом. Убийца коренастого не ушел далеко. Тело (вернее, то, что от него осталось) обнаружилось в кладовой, рядом с колодой для рубки мяса. На поясе отделенного от головы тела болталась пустая кобура. Разряженный пистолет валялся рядом.
Стриж отвернулся – ему показалось, повеяло резким, тоскливым запахом полыни. Откуда? В доме пахло лишь тленом. За окном – снова, как в Ахара – надсадно звенели цикады.
– Сколько их здесь было, колонель?
– Четверо. В том числе жена их шефа. Она в спальне. Не ходите туда, Дезет. Она мертва – и этим все сказано.
– Где четвертый?
– Думаю, бегает неподалеку.
Стриж чуть приподнял пистолет.
– Как вы смотрите на то, чтобы найти его, колонель?
– А ведь придется. Не ночевать же, имея маньяка под боком.
…Четвертый отыскался быстро. Неправдоподобно вытянутое тело качалось на заднем дворике, в петле. Самоубийца привязал веревку к стойке насоса у артезианской скважины. Низко висящие ноги трупа уже обглодали зверьки.
…Шестеро живых устроились, разбив палатку на пустоши. Ночевать в залитом кровью доме не захотел никто. Иеремия (поддержанный на этот раз Белочкой) настоял – и на заднем дворе, в мягкой влажной почве, вырыли общую яму. Туда опустили тела – жертвы и убийцы легли рядом, укрытые милосердной землей. Но сначала Стриж отыскал в доме чистую салфетку, вышитую желтыми птицами, и сам осторожно обернул изуродованную голову женщины. Ночью прошел дождь. К утру смыло все следы.
* * *
Каленусия, Южная равнина, день “Z+4”.
Игольчатый пик пронзал небо. Громада гор заслонила южный горизонт. Стало меньше травы, больше валунов. Узкая полоска земли, зажатая между зараженной территорией и пси-Аномалией, изобиловала странноватой, причудливой жизнью. На третий день похода Белочка нашла змею с двумя головами. Бледно-розовое, глянцевое тело гада извивалось на песчаной проплешине. Потревоженная рептилия билась, зарываясь в песок. Лейтенант Дирк разрядил обойму, тщетно пытаясь пристрелить мутанта – пули чиркали и чиркали по камням, поднимали фонтанчики песка. Хиллориан в очередной раз рявкнул на вертолетчика, но тот, похоже, даже толком не расслышал разноса.
Джу с ужасом и жалостью смотрела на Дирка – Аномалия медленно выпивала из лейтенанта ту неуловимую, тонкую субстанцию, которую древние называли душой. Белочка легко вошла в ослабевший разум вертолетчика. Это походило на пыльную пустую комнату, в которой по углам колышется рваная паутина, на растрескавшемся полу, обязательно чуть левее центра, лежит забытая, раздавленная каблуком, пачка дешевых сигарет. Джу почесала сухие веки (усталость серой пылью ложилась на глаза) и, отчаявшись, пошла к Хиллориану. Полковник внимательно выслушал ее, сухо поблагодарил.
– Спасибо, Симониан. Я ценю вашу тщательность. Нам сейчас некуда деть лейтенанта Дирка. Помочь ему вы не сможете, поэтому оставьте все как есть.
Белочка отошла – логика Хиллориана выглядела безупречно, но за ее железной стеной таилась некая множественность толкований. Дирк тихо чах. Зато Мюф оказался источником утешения – мальчишка схватывал ситуацию на лету, тенью следуя за полковником и Стрижом. Странная полудружба сардара и наблюдателя занимала Белочку. Эта пара не обращала на Фалиана-младшего никакого внимания. Восьмилетнего разума Мюфа не хватало на осознание скрытого подтекста бесед, зато мальчуган легко подмечал предметные подробности, недоступные взрослым. Ночью, в пыльной темноте палатки Мюф выныривал из спального мешка, прижимался конопатым носом к уху Джу и шептал, шептал захлебываясь – о том, что полковник насовсем отдал Алексу второй пистолет, что дедушка молится Разуму и один раз плакал, а Дирк пытался открыть вновь опечатанный “ящик с таблетками”. Последнее поразило Белочку – вертолетчик никак не мог оказаться загадочным “хмуриком”. По-видимому, Дирка влек к лекарствам (неважно, каким) инстинкт погибающего животного.
Джу тщательно извлекала из мюфова рассказа жемчужины смысла, а потом, перекладывая по-ново древние легенды, шепотом рассказывала мальчишке очередную историю о мудрых и преданных сайберах. Сайберы баллад поднимались к звездам, погружались в пучины, добывали сокровища и спасали хозяина от врага. Мюф, затаив дыхание, слушал технократическую сказку. Джулия отчаянно трусила, как бы Иеремия не проснулся некстати и не закатил ей скандал насчет религиозного совращения внука. Проповедник величественно храпел, ни разу не потревожив “хороших парней”. Джу тихо ликовала…
Иногда, глухой ночью, мучительно обволакивая, возвращался кипящий Хаос. Насмешливо свистели помехи, вкрадчиво шептали холодные звезды, ревел прибой. Жадные серые нити ненадолго оплетали сознание и тут же распадались невесомой пылью – Белочка научилась их побеждать.
* * *
Каленусия, Горы Янга, день “Z+6”.
Они достигли предгорий на шестой день, если считать от вылета из Порт-Калинуса. Почва равнины медленно повышалась, переходя в холмы. Трава стала гуще, стеной стоял голубовато-зеленый, остролистый кустарник. Почва сделалась влажной – местами били ключи, в низких зарослях сновали мелкие зверьки, вилась назойливая мошкара. Жара спала, унесенная прохладным дыханием гор. Холмы обступали со всех сторон, заслоняя далекий Игольчатый пик, кусты постепенно сменились невысоким лесом.
Идти стало труднее – тропу отыскать не удалось, низкорослый Мюф уставал, путаясь в зарослях. Зато Фалиан ожил, как будто на каменистой равнине осталось нечто, что угнетало старого луддита.
