Земля сжимает. Тепло забрали. Жуки в спячке. Время обернулось льдом. Гора, чтобы заполнить топкую яму? Все бессмысленно. Между воплем и зевотой. Хоть муравьев разбудить.
1869
Сиракьюс, Нью-Йорк, 16 октября 1869 года
Сдавленный костюмом, который в последний раз надевался на свадьбу, Чурба Ньюэлл ждал клерка в банке «Коллендейл». Он был здесь уже дважды, оба раза умоляя о ссуде и предлагая в залог ферму и собственное мясо. Вялые банкиры ответили отказом, добавив, что цена таким гарантиям – сухой лист на ветру. Чурба разделял это мнение и отдавал должное банкирской мудрости, однако его бесил начальственный тон. Каким-то образом эти люди превращали его в невидимку, он исчезал из семейного альбома.
Но этим хрустящим октябрьским утром Чурба не мог дождаться разговора. Он не сомневался в скором отказе и надеялся выжать из него побольше. Кузен Джордж писал, что это очень важно, – хилая петиция должна оставить след в регистрационных книгах и в памяти клерков.
Всю весну и все лето Чурба следовал подробным предписаниям Джорджа Халла: болтался по Кардиффу, добредая иногда до Лафайетта, и распевал свою страдальческую балладу: его проклятая ферма проклята еще страшнее. Неизвестная, но зловредная губка высосала из земли воду. От ручья осталась жижа. В колодце желчь. Еще год назад Чурба видел, к чему идет дело, и на последние деньги нанял еврейского лозоходца Бапкина, чтобы тот указал место, где ждет вода. Свежая вода. Чистая вода. Но что толку от еврейской воды, если ее неоткуда черпать? На колодец нет денег. Банк дал от ворот поворот. Засуха. Долгоносиков больше, чем кукурузы.
Соседи сочувствовали, но сразу же выворачивали пустые карманы. Многие думали, что милосердный Господь решил наконец покончить с затянувшейся агонией Ньюэлла. Продавай ферму. Запрягай лошадей. Уезжай отсюда.
Не мог Чурба нарадоваться и сочувственным молитвам, которые читались во здравие его семьи в конгрегационалистской церкви Кардиффа. Ньюэллы сделались знамениты, как племя черных душ. Их присутствие нагоняло страх и напоминало другим страдальцам, что не стоит скупиться на благословения. Александр и Берта дивились такому почету, не понимая, откуда он взялся, однако Чурба запретил им задавать вопросы.
– Скоро прояснится, – цитировал он Джорджа. – Нас ждет удача.
К августу он и сам в это поверил.
В Онондагской низине, милях в пятидесяти от Кардиффа, некий фермер наткнулся на связку костей. Ученые из Корнелльского университета в Итаке объявили их окаменелостями неизвестной природы и выкупили за немалые деньги. Находку расписали в газетах, после чего все собаки долины были отправлены вынюхивать окаменевшее золото. Кузену Джорджу определенно везло. Если кто-то когда-то и сможет поверить в их исполина, то сейчас было самое время. Чурба послал в Бингемтон газетные вырезки, подталкивая Джорджа к следующему шагу. Ответ пришел быстро: «Никакой спешки. Ждем до октября. Совпадение – худший враг вероятности».
– Уильям Ньюэлл?
– Давно жду.
И Чурба шагнул к низкой деревянной двери, из которой только что появился мистер Банк Коллендейл.
– Мы знакомы?
– Я у вас уже был. Просил ссуду.
– Вам дали деньги?
– Нет, вообще-то. Но теперь все по-другому. – Чурба протянул инквизитору бумаги.
В прошлый раз ему помогал заполнять бланки пастор. Ни единой ошибки, великолепный почерк – и никакого толку. Теперь Чурба все написал сам. Он пририсовал вопросительные знаки к ответам и насажал клякс величиной с раздавленную моль. Все это придумал Джордж.
Документ заставил инквизитора содрогнуться.
– Дело в том, – искренне произнес Чурба, – что мне нужно выкопать колодец, и притом быстро. Прямо вчера я сказал себе: Чурба, когда банк услышит такие хорошие новости, он ни за что тебе не откажет. В общем, я взял да и нанял Гидеона Эммонса с Генри Николсом копать колодец. Точно в том месте, на которое указал самый лучший водяной колдун во всем округе. Пока мы тут с вами сидим и разговариваем, они копают колодец. Потому что иначе мне крышка. Черт возьми, моя жена дает больше молока, чем старый колодец воды. Зато с новым – простите, что я шепотом, но ведь никогда не знаешь, кто подслушивает, – люцерна.
– Люцерна?
– Вот где деньги. Люцерна. Как только мы с вами разберемся, я сразу начинаю богатеть. Я тут написал, сколько надо на семена, удобрения и этот чертов колодец. Дайте только добраться до воды – мы возьмемся за руки и первый бокал выпьем за ваше здоровье и долгую жизнь.
Порывшись в ящике стола, клерк вытащил папку.
– Уильям Ньюэлл, да. В прошлый раз мы посылали к вам на ферму консультанта.
– Точно. Из моих знакомых не самый добрый христианин.
– Его доклад не вселял надежды.
– Знаю, – сказал Чурба. – Но это было до люцерны. И до чистой воды. Забудьте про его доклад. Не обращайте внимания. Через год мы будем сидеть на этом самом месте и смеяться над этим самым докладом, ха-ха-ха. Хи-хи-хи.
– А не поторопились ли вы нанимать работников, мистер Ньюэлл? Дела обычно ходят по инстанциям. Иногда не одну неделю, а то и месяц…
– Но я не могу ждать, поймите. Гидеон и Генри просили задаток, я сказал, что сегодня специально иду к вам, чтобы получить хоть что-то, и они согласились. И не только они. Смит Вудманси облицует колодец камнем, а Джон Паркер эти камни притащит.
– Мне печально вас слушать, мистер Ньюэлл, – боюсь, наше учреждение не сможет так быстро удовлетворить ваш запрос. С деньгами в нынешнее время непросто. Ваша ферма не в лучшем состоянии. Мы бы рады помочь, но что, если лозоходец ошибся и там не будет воды для вашей люцерны? Или спрос на люцерну не продержится долго?
– Этот лозоходец никогда не ошибается. Он вам реку в скале найдет. Люцерна, говорят, новое и самое надежное средство от запоров, а у кого, скажите на милость, не бывает запоров?
– У нас банк, а не игорный дом, мистер Ньюэлл.
– Но Гидеон и Генри уже копают. Я должен заплатить этим людям. Вы слышите, что я вам говорю? Вы вообще меня слышите? Или вам уши серой заложило?
– Успокойтесь, пожалуйста.
– Успокойтесь? – кричал Чурба. – Успокойтесь?! Да там же под землей хорошая вода, может двадцать-тридцать футов. Дайте мне эту честную струю, а дальше я сам разберусь. Без нее Чурба Ньюэлл – мертвец. Успокойтесь?! А ну давайте сюда деньги, сейчас давайте.
Схватив служащего за плечи, Чурба стряс с него очки. Растоптал в блестящую пыль стекла в черепаховой оправе.
– Вы просто вывели меня из себя. – Чурба повалился обратно в кресло. Он сбросил с клеркова стола золотого орла. – Простите мне эту вспышку. Вы же видите, я не совсем нищий. Двадцать долларов покроют все, что я наломал, и еще останется. Если не возражаете, я отправлюсь сейчас в банк «Первый из верных», – может, там я найду руку, достойную пожатия.
– Мы не забудем ваше поведение, – сказал клерк.
– И не надо, – сказал Чурба.
Кардифф, Нью-Йорк, 16 октября 1869 года
На ферме Чурбы Ньюэлла, на пятачке позади амбара, Гидеон Эммонс и Генри Николе с размаху втыкали лопаты в мягкий клевер. Земля была как масло и распадалась комьями.
– Чтоб ему в мае нас позвать, – вздохнул Генри.
– В мае у него и денег-то не было, – ответил Гидеон.
– Я б тут колодец не ставил, – проворчал Генри. – Чует моя душа, милю прокопаем, пока помокреет.
– Может, так, а может, и эдак, – ответил Гидеон.
– Задаток он выложил?
– Только на сегодня. Ума не приложу, где он раздобыл денег. Может, помер кто.
– А на завтра?
– На завтра Чурба в Сиракьюс двинул, к банку подъезжать.
– Они ему и болячки не ссудят. Видал, какая халупа? А амбар? А старуха? У пацана голова что дыня. Пес не стоит собственного дерьма, не говоря про остальное.
– Мужик был в настроении, когда мы договаривались, – сказал Гидеон. – Зато нынче утром уезжал – как подменили. Прям уксуса напился. Может, у него с головой не того.
– Понятное дело, – ответил Генри. – Столько навалилось.
– Да уж, довелось помыкать.
– Камень, – сказал Генри. – Так я и знал. Еврейские штучки – содрал небось с Чурбы деньги, а про десять футов камня – ни гугу.
– Может, еврей камня-то и не приметил.
– Все он приметил, не волнуйся.
– Может, тут и не десять футов. Может, просто обломок какой тонкий, – сказал Гидеон.
– Сам увидишь, – ответил Генри. – Спорим на доллар, зря мы тут жопу рвем.
– Слыхал? Я тоже царапнул, – сказал Гидеон.
– Ньюэллово счастье, – ответил Генри. – Давай поглядим, что это нам свалилось.
Пока Генри тыкал лопатой, Гидеон залез в яму, встал на колени и принялся сдвигать в сторону комья суглинка.
– Твердый гранит, – сообщил он.
– Что я тебе говорил? – отозвался Генри. – Кончаем это дело. Что толку, Чурба все одно с пустыми руками домой заявится. Была мне охота слушать, как он станет уламывать нас докопать за Христа ради.
Гидеон счистил с камня горку красноватой глины:
