— Я не видел вас с… с того самого дня. Вы были на спектакле? Как я сегодня?
На этот момент Эмми видела пьесу уже столько раз, что знала наизусть все роли и без труда могла бы заменить любого актера, случись ему, скажем, заболеть ларингитом. Роль мистера Такера состояла примерно из двадцати строк. Эмми подумала и решительно ответила:
— Вы были великолепны.
Он просиял, смел на пол всю одежду со второго стула и галантным жестом пригласил Эмми садиться. Она нерешительно взглянула на свалку вещей на полу. Мистер Такер махнул рукой.
— А, чепуха. Я делю эту гримерку с Биллом Клуром, а он ни капли не возражает, — юноша слегка нахмурился, — против того, что моя мама называет «возмутительным беспорядком». А мой папа на днях приходил ко мне сюда. Когда я получил эту роль и начал репетировать, он подарил мне вот это, — мистер Такер указал на роскошную коробку с гримом, — и сказал, что если я продержусь на этом месте полгода, он будет каждый месяц давать мне определенную сумму. Но беда в том, — лицо мистера Такера печально вытянулось, — беда в том, что на свете слишком мало ролей для таких, как я. Вы, наверное, назвали бы меня моложавым. Но я умею выглядеть старше! Вот, смотрите!
Он снова уселся перед зеркалом и умело приладил себе накладные усы и бороду, при этом так обильно полив их клеем, что Эмми испугалась, как бы они не остались у него на лице навечно. Мистер Такер расчесал вновь приобретенную растительность и обернулся к Эмми.
— Ну как?
— Трудно сказать — ведь я же видела, как вы это делали. Но… да, конечно, мистер Такер, так вы выглядите гораздо старше.
— Я хороший актер — по крайней мере хочу стать хорошим актером. Ничего другого делать в этой жизни я не желаю. А почему вы не зовете меня просто по имени? Все так и делают. Только, умоляю, не называйте меня Томми!
— А как вас зовут?
— Томас, — сурово произнес мистер Такер и вздохнул. — На мою маму, должно быть, нашло затмение, когда она давала мне имя. А Коррину вы видели?
Эмми была совсем мало знакома с мистером Томасом Такером, но уже начала привыкать к тому, как стремительно он меняет тему беседы.
— Нет, — ответила она.
Томас потянул за накладные усы и скривился от боли.
— Черт, я и не думал, что эта дрянь так быстро приклеится! Знаете, она славная девчонка. Просто отличная, когда узнаешь ее получше. Ой!
— А нет никакого средства, чтобы это удалить? — осторожно спросила Эмми.
— Должно быть. — Он начал рыться в коробке с гримом. — Так вот, я про Коррину. Стоит ей выучить слова — и она настоящий профессионал. Ей нет равных. Другие девушки на ее месте давно бы распустили нюни: убийство жениха и все такое… А она держится! Умеет вести себя на сцене. Я каждый вечер чему-нибудь у нее учусь. Походка, чувство паузы — все это у нее врожденное. По-моему, она вообще не способна учиться. Все, что она делает, естественно для нее. И это хорошо. Сначала, конечно, она ужасно расстроилась… А кто бы не расстроился на ее месте? — Томас серьезно, едва ли не с укором взглянул в зеркало на Эмми. — Она была помолвлена с человеком, которого любила. На самом деле мне казалось, что когда-то давно они хорошо знали друг друга. Вы же знаете, — он потянул за бороду и скривился, — какие тут тонкие стены. Однажды я случайно услышал, как они разговаривали — Коррина и мистер Сэнфорд, и, честно говоря, это было похоже… — Ой! — Оторвав кусок бороды, он обиженно уставился на него.
— Похоже на что?
— А? Ах, да, было похоже, что они знают друг друга сто лет. Вы знаете, они говорили как семейная пара, а не как влюбленные. Понимаете, это не поддается логике, но по голосам иногда можно определить… В общем, не знаю. Но так или иначе, его убили, можно сказать, прямо у нее под носом. Конечно, у Коррины был шок! Попробуем-ка теперь вот это. — Томас открыл бутылочку с бесцветной жидкостью, понюхал и принялся наносить ее содержимое на усы и бороду. Он напоминал ребенка, забавляющегося с новыми игрушками. Но при этом он был очень серьезен. — Я думаю, что и вы, и мистер Уорд… что вы должны в некотором роде подбодрить Коррину… ну, сделать ей комплимент, что ли…
— Я… да, конечно. Но… понимаете…
Томас кивнул, зажмурился, снова подергал себя за бороду и сказал:
— Да. Понимаю. Она напоминает вам. О вашей сестре. Вы очень изменились.
Эмми удивленно уставилась на Такера. Он окинул ее проницательным взглядом.
— Да-да. Вы стали другой. Не старше, нет, хотя, конечно, осунулись. Просто, если хотите знать, вы выглядите так, словно вам пришлось пробираться сквозь крысиную нору. Нет-нет, я не имею в виду вашу прическу, или платье, или что-то в этом роде. Просто сразу видно, что вам пришлось несладко.
«Мы все изменились»,— внезапно подумала Эмми. Томас продолжал:
— Но все равно, пожалуйста, скажите Коррине доброе слово. Она очаровательная женщина. По крайней мере для мужчин.
Эмми собралась с силами и постучала в дверь уборной Коррины. «Войдите»,— ответили ей. Оказалось, что Дуг все еще гам: он сидел, вытянув ноги, на стуле с высокой прямой спинкой. Коррина уже сняла грим и была, как и говорил Томас, очаровательна, хотя и выглядела чересчур крупной для маленькой комнатушки. Увидев Эмми, она сделала большие глаза, встала и протянула руку. Эмми пожала ее и сказала Коррине, что та играла великолепно. Эмми говорили это совершенно искренно, но все равно эта женщина была ей неприятна.
Они немного поболтали, и Дуг изъявил желание отправиться домой. Коррина приняла его предложение поехать с ними на такси, так что Дуг и Эмми подвезли ее к самому дому. Квартира Коррины располагалась в элегантном, консервативном и на вид невероятно дорогом здании на Парк-авеню. Дуг проводил Коррину до самого парадного, хотя вышколенный швейцар и подбежал к машине, чтобы открыть дверцу.
Когда Дуг вернулся, Эмми сказала:
— Коррина, должно быть, зарабатывает уйму денег. Квартиры в этом доме стоят целое состояние!
— Не знаю, — сказал Дуг. — Она хорошая актриса. Когда учит роль, конечно.
Вернувшись домой, Эмми снова подумала о том, что юный Томас прав: они все изменились. Особенно Джастин. В нем уже не было прежней легкости и шарма, а на лице едва ли не за одну ночь появились тонкие морщинки. Изменился и Дуг — мог ли он не измениться? Он упал духом, стал серьезен и печален и был явно очень признателен Эмми и Джастину, когда они приглашали его к ужину.
Сэнди тоже стал другим. Он реже стал заходить к ним, а когда заходил, то большей частью отмалчивался, впрочем, Эмми и Джастин тоже не были настроены на легкую болтовню. Конечно, ведь Сэнди проиграл свой первый серьезный процесс. Он-то, наверное, с самого начала чувствовал, что ввязался в заведомо проигрышное дело. Скорее всего, он и не взялся бы защищать Диану, если бы не святая уверенность Эмми в том, что ее сестра невиновна…
Все изменились. Словно легкое облачко, нависшее над ними, превратилось в огромную зловещую черную тучу, отрезавшую их от привычного мира…
Накануне Дня благодарения Диана позвала Эмми к себе. «Она хочет тебя видеть», — сказал Дуг. Наверное, в глазах у Эмми мелькнул страх, потому что Дуг поспешно добавил: «Все не так уж плохо. Тебе скажут, куда идти, что делать, и Диана выйдет к тебе. Вы поговорите, и никто не будет нависать над вами и подслушивать. Диана держится молодцом, вот увидишь».
Джастин выразил твердое намерение ехать с Эмми.
— Я не пойду к Диане — меня она не звала. Я просто подожду тебя в машине.
— В какой машине? — удивилась Эмми.
— В такси, конечно. Сейчас же и закажу.
Когда Эмми сказала, что они могут прекрасно добраться поездом, Джастин вспылил:
— Все ваша вансейдемовская прижимистость! На что тебе эти деньги, что ты будешь с ними делать? Завещаешь школе для кошек?
Эмми подавила в себе желание объяснить Джастину, что если бы не вансейдемовская прижимистость, они не жили бы сейчас в такой роскоши. Вместо этого она мягко ответила, что дома для кошек ее не интересуют.
— Я сказал не «дом для кошек», а «школа для кошек», — проворчал Джастин. — Это гораздо актуальнее.
Эмми решила прекратить дискуссию и молча направилась наверх, но из холла донесся сварливый голос Джастина:
— У твоей матери был «роллс-ройс» с шофером!
Эмми обернулась.
— Джастин, ты должен понимать, что времена изменились.
— Уж понимаю, — буркнул Джастин. — Особенно когда нужно кого-нибудь задобрить, чтобы всего-навсего заказать такси… Нет-нет, Эмми, я не жалуюсь! Я так, к слову…
Оказавшись в своей комнате, Эмми решила надеть костюм, купленный тем самым майским днем, когда они с Дианой прогуливались по Пятой авеню и она, Эмми, заразилась от сестры приступом мотовства. С того самого момента наряд висел в шкафу, но она почему-то чувствовала, что надеть его на свидание с Дианой, приговоренной к пожизненному заключению, — это правильно, хотя на первый взгляд и дико.
