— Ох, какая глупость! Ладно. Давай присядем.
Они сели на скамейку, укрывшись от яркого солнца под шатром из золотых и бронзовых листьев.
— Я часто думал об этом, — медленно произнес Дуг. — Дело в том, что я с самого начала был влюблен в тебя. Когда мы впервые встретились, я подумал: «Вот девушка, которая создана для меня!»
— Но ты… но я…— Потрясенная, Эмми не находила слов.
— Я отдаю себе отчет в своих словах, — серьезно произнес Дуг. — Так почему же ты не вышла замуж?
— Почему? Наверное, потому, что подходящий человек не делал мне предложения.
— А ты встречала его — подходящего человека?
— Ради Бога, Дуг! Это еще один дурацкий вопрос.
— И все-таки: встречала или нет? Ох, Эмми, все это было так… так… Нет, не могу объяснить. Просто… просто я всегда любил тебя.
Коричневый лист медленно спланировал на колени Эмми. Она взяла его в руки и принялась разглядывать, на самом деле не видя.
— Ты женился на Ди, — наконец тихо сказала она. — Она моя сестра. И она любит тебя, в этом я уверена.
Ди была не из тех, кто выставляет напоказ нежные чувства, но Эмми и секунды не сомневалась в ее преданности Дугу.
— Но ты когда-то была немного влюблена в меня? Ведь была?
— Я… Да, наверное. Но когда ты женился на Диане, сердце мое не разбилось.
— Да уж,— с горькой иронией сказал Дуг. Он уперся локтями в колени и опустил голову на руки. — Это не в твоем духе. Ты не из тех, кто может влюбиться по уши, до безумия, не думая о последствиях. Для этого у тебя слишком трезвая головка. И ледяное сердечко.
Эмми наконец взяла себя в руки.
— Мне не кажется, Дуг, что у меня такая уж холодная голова и такое уж холодное сердце. Ты женился на Ди. Вы с ней были счастливы. Что мне оставалось делать, как не смириться с этим? И, по правде говоря, мне недолго было больно. Я никогда не ревновала к Ди. Я чувствовала, что…
— Что?
— Ох, уже и не помню. В общем, Дуг, сердце мое не разбилось.— Эмми очень хотелось, чтобы он улыбнулся.— По-моему, нам обоим шампанское ударило в голову. Давай еще погуляем.
Дуг накрыл ее руку своей.
— Нет, Эмми, подожди минутку. Я действительно был в тебя влюблен. Я и сейчас не понимаю, как так вышло, что я женился на Ди. Просто… в общем, ты знаешь Ди. Если она чего-то хочет, она этого добивается. Я не возражал против ее встреч с Гилом. Я терпел все, что она делала, потому что… Нет, на людях мы всегда были вместе да и наедине не ссорились. Мы просто принимали все, что с нами происходило, как данность… Дело в том, Эмми, что я и сейчас люблю тебя. И буду любить всегда. И я не могу просить тебя стать моей женой!
— Нет! Нет! Конечно, не можешь! Я не желаю тебя слушать!
Но Дуг не умолкал. Казалось, все чувства, которые он сдерживал много лет, внезапно выплеснулись наружу.
— Я не могу просить ее о разводе. Я не могу просить тебя… позволить мне тебя любить. Она приговорена к пожизненному заключению… и я тоже.— Дуг стиснул Эмми в объятиях и прижался щекой к ее волосам. — Эмми, каким же я был дураком… Я понимал это даже в день свадьбы. Ты стояла рядом с Дианой в желтом платье подружки невесты, и мне хотелось одного: растолкать всех, обнять тебя и надеть тебе на палец кольцо…— Он поднес ее левую руку к губам и нежно поцеловал средний палец.
— Прекрати! — резко сказала Эмми.
— Скажи мне только одно,— приглушенным голосом, не отрывая губ от ее руки, попросил Дуг. — У тебя кто-то есть?
Эмми легонько усмехнулась: меньше всего ей хотелось сейчас устраивать драму.
— Нет, Дуг. Вставай, пойдем…
— Верь мне! Ты должна мне верить! Ты так чудесно вела себя, когда все это случилось. Я не понимаю, как я мог без тебя жить.
10.
По траве пробежала белка, покосилась на них и прыгнула на дерево. Издали доносились веселые детские голоса. По дорожке прошла девушка-нянька, толкая перед собой коляску, к коляске был привязан красный воздушный шар, который прыгал и плясал на ветру, словно жил своей, особой жизнью. Ветерок ворошил желтые, красные и бронзовые листья, и они сухо шелестели, будто перешептываясь.
— Дуг, — сказала Эмми, — ты ведь не поверил, что она его убила?
— Что ты! Как я мог! Конечно, Диана импульсивна и непредсказуема. Да, она могла влюбиться в Гила, но убить его… Я думал, что она на такое не способна, пока не появилась эта записка. Ди все отрицала, но по стилю это так на нее похоже…
«Эта корова Коррина», — снова вспомнила Эмми. Вслух она произнесла:
— Ди ведет себя так, словно тюрьма — не более чем забавное, хотя и утомительное, приключение. Она великолепна.
— Знаю, — кивнул Дуг. — Она жива и здорова, и я должен радоваться этому. Я и радуюсь. — Он вскочил, отошел в сторону — стройный, грациозный, с непокрытой головой — и отвернулся, чтобы Эмми не видела его лица. Он поворошил траву ногой, сунул руки в карманы, наконец обернулся и посмотрел на Эмми.
— Прости меня за все, что я наговорил тебе, Эмми. Это была правда, это и есть правда, но я не должен был ее открывать. Такое больше никогда не повторится, обещаю. Ты сможешь забыть? Сможешь жить, как раньше? Пойми, я должен с тобой видеться! Ты — единственное, что держит меня в этой жизни! Не покидай меня только из-за того, что я потерял голову и вел себя как последний идиот!
«Спокойнее! — снова предостерегла себя Эмми.— Без драм». Она встала.
— Конечно, я тебя не оставлю. Пойдем же погуляем!
— Я не имею права видеть тебя. Я не имею права так часто приходить в твой дом. Я не должен больше…
— Что за чушь! — резко оборвала Эмми.— Мы — твоя семья, Джастин и я. Конечно, ты будешь к нам приходить!
Он медленно покачал головой, на лицо набежала тень.
— Это несправедливо по отношению к тебе. Я не хочу отпугивать от тебя мужчин. Мне хочется, чтобы ты жила полной, счастливой жизнью. А о каком счастье можно говорить, если такой человек, как я, попавший в такую историю, будет вечно держаться за твою юбку?
«А ведь он прав, — шепнул Эмми внутренний голос. — Не стоит видеться с Дугом так часто. А еще лучше — не видеться вовсе…» Однако она оживленно произнесла:
— Ты вовсе не держишься за мою юбку, Дуг. Уверяю тебя, если мне случится встретить… встретить кого-нибудь, кто мне понравится, я всеми правдами и неправдами устрою так, чтобы он на мне женился! — Эмми ужасно хотелось, чтобы слова ее прозвучали легко и в то же время убедительно. Она взяла его за руку. — Пойдем! Между прочим, шампанское до сих пор не выветрилось у меня из головы!
— Милая… — пролепетал Дуг.
— Не смей! — ответила Эмми резко, даже слишком, и пошла вперед.
Дуг догнал ее. Они снова вышли на широкую дорожку, добрели до Девяносто второй стрит и повернули назад. Небо уже затянулось вечерней дымкой, повсюду начали загораться волшебные нью-йоркские огни…
Проводив Эмми до ее парадного, Дуг взял ее за руку, сказал:
— Спасибо тебе, — и, повернувшись к швейцару, спросил: — Тут можно поймать такси?
Швейцар вынул свисток. Эмми ждала. Когда подошло такси, Дуг, не оглядываясь, плюхнулся на заднее сиденье, и автомобиль влился в поток машин. В тот самый момент, когда швейцар открыл перед Эмми дверь, ей показалось, что фигура человека, проходящего мимо дома, ей чем-то смутно знакома. Она замедлила шаг и пристально посмотрела на него. Ничем не примечательный, маленького роста прохожий обернулся, в его огромных очках вспыхнул отблеск закатного солнца.
Да ведь это тот самый человек, который преследовал ее от дома Дианы в день убийства Гила! Тот самый, которого Диана видела у входа в подвал, когда он прятался за живой изгородью!
Человечек прошел мимо, не ускорив шага, не изменившись в лице, не удостоив Эмми каким-то особенным взглядом. Значит, она ошиблась: это просто житель одного из соседних домов, а никакой не полицейский в штатском. Впрочем, они никогда не были уверены, что это полицейский в штатском, но ведь после ареста Дианы он исчез! Так или иначе, все это ужасно не нравилось Эмми.
Она вошла в лифт, полная решимости не думать о Дуге и о его словах, но никак не могла унять смятение.
В этот вечер они с Джастином ужинали холодными бутербродами с индейкой и клюквенным соусом. «Интересно, — вскользь подумала Эмми, — сколько семей в Нью-Йорке едят сейчас на ужин то же самое?» Однако Джастин с мрачным видом принес еще и шампанское.
— Может быть, это нас немного взбодрит. Ну не смотри ты на меня так! Точно как твоя матушка. Всего полбутылки, подумаешь! Это еще никому не повредило.
Шампанское действительно пришлось Эмми весьма кстати, чего нельзя было сказать о Джастине, которого время от времени осеняли вспышки проницательности.
— Дуг очень любит тебя, Эмми. Ну почему ты позволила Ди его заграбастать? Эта девица всегда добивалась своего — не мытьем, так катаньем. В целом свете для нее нет ничего важнее денег. Она всегда лелеяла мечту, что в один прекрасный день Дуг станет знаменитым и тогда… А, ладно! — оборвал себя Джастин, и в голубых его глазах (Эмми вдруг показалось, что они стали совсем-совсем блеклыми) блеснули слезы. — Бедная девочка, она расплачивается за все это. И будет платить до конца своих дней… — Джастин отхлебнул шампанского и добавил: — Давай на Рождество уедем куда-нибудь на юг. Я не вынесу еще одного такого «праздника».
