Ободренный похвалой, я с головой ушел в работу, разрабатывая эскизы резных изображений для аллеи, и остался весьма доволен собой, отправляя их в конце концов в толстом пакете с уведомлением о вручении по адресу мисс Морган, которая к тому времени отдыхала в Европе. И она не только ответила мне даже более тепло, чем в первый раз, — она показала их кому-то из своих знакомых, так что мои эскизы даже попали в журнал по искусству. Затем она поместила мои эскизы в рамки для картин, оставив их у себя. Конечно, она не узнала об этом, но мне пришлось заново проделать эту чертову пропасть работы просто по памяти, чтобы этот болван Биндлинг мог работать. Конечно, во второй раз я делал это не так детально, как в первый; в любом случае, это был труд любви, который помог мне сублимировать часть моего влечения к мисс Морган, и без того разрушенного несколькими ударами, нанесенными мне в процессе нашего с ней общения.
Я нарушил угрюмый ряд строений, украсив все окна готическими арками. Вход в форт представлял собой вызывавший головокружение подвесной мост над заполненным водой бескрайним рвом — штука, безусловно, эффективная при обороне. Я заменил подгнивший настил маленьким очаровательным сводчатым мостом из камня, скопированным с одного из тех мостов в Камберленде, которые я видел там во время воскресной прогулки еще до начала моего заболевания астмой. Тоннель, проходивший под офицерскими казармами ко внутреннему дворику, я оформил изнутри в готическом стиле (сделать это снаружи мне бы не удалось, поскольку каменные своды обрушились бы нам на голову), а сам вход в тоннель я украсил громадными двойными дверями из покрытого олифой дуба — такие же двери я видел в одном соборе. На дверях были изящные петли кованого железа, сделанные по моим чертежам с помощью местного кузнеца и представлявшие собой, если можно так сказать, вершину ручного труда, какую только можно было пожелать. Выполнение этой работы несколько нарушило мою конфиденциальность, и моя сестра коршуном напустилась на меня за это; но особый промысел Провидения, о котором я тогда наплел мисс Морган, все еще хранил нас, и дверные петли сначала попали на местную выставку народных промыслов, а затем — на выставку побольше в Лондоне, так что сень славы коснулась и моей семьи. Моя сестра, никогда не отказываясь поинтересоваться моими делами и уверовав в то, что мисс Морган скоро стукнет девяносто, простила меня за мое молчание.
— А что, мисс Морган все еще сохранила свои прелести? — спросила меня однажды сестра.
— Мне она представляется совершенно нормальной женщиной, — ответил я, — но Скотти считает, что она нравственно неустойчива.
Он в действительности так считал, хотя его подход отличался от подхода моей семьи.
После этого разговора они успокоились относительно моего отсутствия дома; фактически, я пропадал в форте ежедневно. Я заметил, что морской воздух самым чудесным образом влиял на мою астму, заметили это и они — так что сама Судьба играла мне на руку. Не то чтобы я слишком надеялся на эту темпераментную богиню — она всегда имела привычку сперва покровительствовать мне, а затем оставлять меня на произвол. Думаю, что это неизбежно там, где все знают друг друга; всегда найдутся браконьеры, которые неизбежно разгадают вашу загадку, даже если ваш двор будет укрыт от глаз самой лучшей изгородью. То, что ускользнет от глаза браконьеров — увидят влюбленные парочки, так что немногое пройдет мимо внимания этих двух типов людей, которые по самой природе своей обязаны зорко стоять начеку.
В конце концов, я пришел к выводу, что искренность является наилучшим проявлением осторожности в нашей округе, хотя у меня не было осознанного намерения лгать тем, кто интересуется чужими делами. Думаю, что это зародилось еще во время обучения в нашей местной академии для детей благородных джентльменов, где первое, чему учишься, и единственное, что вызубриваешь назубок, — это то, каким образом можно уйти от неприятностей, спрятавшись за собственное воображение. Будучи художником (как заметила мисс Морган), притом художником в гораздо большем количестве областей, чем ей казалось, я весьма преуспел и в этом. Будь я высокопоставленным господином — и все сложилось бы по-другому; но достичь благородства и власти без жертвенности возможно только с помощью значительных капиталов, а все наши средства были неразрывно связаны с семейным бизнесом. Удивительным было то, что сестре, бесчисленное количество раз называвшей меня лжецом, никогда не удавалось поймать меня на лжи, поскольку она, имея крайне ограниченное представление о человеческой натуре, всегда хваталась не за то.
До недавнего времени меня не слишком беспокоило, знают ли они что-нибудь о моих делах или нет, так как вновь обретенное покровительство защищало меня. Всю свою жизнь, пока Я не заболел астмой, я оставался маменькиным сынком. И лишь с приходом болезни я вырвался из оков. Говорят, что Божеское благословение стоит человеку весьма дорого, но в любом случае, наслав на меня трудноодолимое наказание, боги щедро наградили меня в другом. Могу сказать совершенна откровенно и положа руку на сердце — если бы мне пришлось выбирать между перспективами остаться астматиком либо маменькиным сынком, то испробовав обе доли, я предпочел бы первое. Моя семья тяжело восприняла то, что я начал посылать их к черту, — для них это было совершенно неожиданным поражением.
Все лето мы проработали в форте и, должен заметить, весьма успешно. Со стороны континента форт напоминал развалины аббатства, так как обновленные окна контрастировали с полуразрушенной кровлей. Крыша была почти плоской, чтобы уменьшить сопротивление ветру и одновременно обеспечить сток дождевой воды; почти вся покрывавшая ее некогда черепица давно ушла в область преданий. Но когда я покрыл ее тонкими каменными пластинами, наподобие котсуолдовского коттеджа, она приобрела весьма приятный вид.
К трем амбразурам для ружей теперь полукругом вели глубокие ступеньки; низкие балюстрады у амбразур были сплошь покрыты резными изображениями морских коньков и других причудливых обитателей моря. Я также устроил лестницу и проход до самого края мыса, снабдив их перилами, насколько это было возможно, дабы мисс Морган не повторила недавно предпринятую мной попытку соскользнуть в морскую глубину. Я также соорудил потрясающий воздушный балкончик с балюстрадами, выходивший к купальному пляжу — маленькой пещере с выходом на море, как раз с подветренной стороны вершины холма. Именно сюда прибрежные волны выносили невероятное количество плавника: я не думал, что мисс Морган когда-либо придется заботиться о доставке угля, во всяком случае, если она привыкла готовить на масле, а я на это надеялся. Когда придурковатому сыну было нечего делать, мы посылали его вылавливать и складывать плавник, дабы не вводить его во искушение, — будучи незанятым, он немедленно принимался устраивать костер из всего что ни попадя. Я собирался к приезду мисс Морган накопить изрядный запас сухого плавника, так как полагал, что моей Жрице Моря будет очень приятно, если по приезде ее встретит настоящий морской костер, — ведь так приятно смотреть на голубоватое пламя пропитанного солью дерева.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
