ведь формальность, пустые слова под флагом тоталитарного государства. Сталин довел вас до нищеты, он деспот, тиран, уничтожает собственное население, а войну выиграл лишь ценой неисчислимых жертв. Сколько миллионов ваших солдат погибло в этой войне? Думаете, жертвы оправданы? Вы побывали в Европе, увидели, как живут здесь люди, причем отнюдь не богачи. Согласитесь, это разительно отличается от жизни в Советском Союзе. Думаете, нам не важна судьба людей в России? Она и вам небезразлична. Так внесите же свой вклад в дело освобождения собственной страны.
Болтовня продолжалась недолго. В случае отказа от сотрудничества британцы обещали передать советской стороне некоторые фотографии. Что за этим последует, можно было представить.
Англичане хотели знать все о расположении советских войск в восточной части Берлина, а также за его пределами. О том, где служит Арбатов и какие сведения через него проходят, они были в курсе.
В районе Александерплац был устроен тайник, трещина в столбе, стоявшем в укромном уголке парка, откуда он получал инструкции. На Беренштрассе действовала явочная квартира. Арбатов мог передать сведения и на Потсдамской площади.
Арбатов, конечно же, не знал, кто закладывал инструкции в тайник. О появлении связных на Беренштрассе ему стало известно вечером. Завтра он должен был туда подойти. Около полудня майор проверил тайник. Так требовали инструкции. В нем лежало предостережение ни в коем случае не являться на Беренштрассе, использовать в два часа пополудни Потсдамскую площадь. Приметы Краузе прилагались.
Однако на площади Арбатов обнаружил людей, следящих за покупателями на рынке. Он знал, что это сотрудники контрразведки Смерш.
– Опишите место, где находится тайник.
– Маленький сквер примыкает с запада к площади. За кустами стоит единственный неповрежденный столб электропередачи. Трещина на уровне поднятой руки.
– Где инструкции, которые вы получали?
– Это были записки на немецком, корявыми буквами. Видимо, так было нужно. Согласно инструкциям, все эти бумажки я уничтожал.
– В последнее время вы испытывали беспокойство, догадывались, что вас ищут. Попытка найти выброшенную записку на Потсдамерплац, конечно, глупа. Она говорит о том, что вы начали терять самообладание.
– Поймите, я не желал в это ввязываться. Бес попутал, словно наваждение какое-то. Да плевать я хотел на западный образ жизни, на их благосостояние. Просто испугался. Поначалу хотел во всем признаться, предложить меня использовать как двойного агента, но, знаете, не решился.
– Чушь несете, Арбатов, – сказал Влад и поморщился. – Вы польстились на заманчивые посулы лисы Алисы и кота Базилио. Что они вам наобещали? Много денег в иностранной валюте, уютный домик с видом на Темзу? Без всяких сложностей переправить вас в Англию? Вы не нам, а хотя бы самому себе признайтесь. Ладно, не будем об этом. Сколько раз вы передавали сведения?
– Тайник я использовал четыре раза. В квартире на Беренштрассе никогда не был, с Потсдамской площадью тоже не сложилось.
– Надеюсь, вы понимаете, какой серьезный вред нанесли стране. Зачем британцам эти сведения?
– Я не имею понятия, товарищ майор. Они об этом не говорили. Мне кажется, это обычная разведывательная деятельность.
– Знать всю схему расположения советских войск? Хорошо, я допускаю, что англичане перед вами не отчитывались. А теперь подумайте, Александр Романович, все ли вы нам рассказали. Признание вины подразумевает полную искренность и открытость. Какие еще имелись способы связи с вашими работодателями? – Градов впился в предателя пронзительным взглядом.
Тот поежился, опустил глаза и проговорил:
– Не собираюсь ничего утаивать, товарищ майор. Мне сказали, что если по той или иной причине потребуется личный контакт, то место встречи – питейное заведение на Штокерштрассе. Это в центральной части Тиргартена. Оно называется «Золотой гусь». Посетителей кормят, поят пивом и другими напитками. Советским военнослужащим посещать его не запрещается. Хозяйка – вдова немецкого антифашиста. Заведение пользуется успехом и у союзников. Там играет музыка, звучат песни, по улице курсируют совместные патрули. Встречи по средам и пятницам, с девяти до десяти вечера. Но это только в том случае, если требуется непосредственный контакт по какой-либо причине или передача срочных данных. Я, признаться, там ни разу не был, в столь дальние края еще не забирался. Это все, товарищ майор, больше мне сказать нечего.
– По средам и пятницам, стало быть, – буркнул Романовский. – Сегодня пятница.
– Вы всерьез намерены искупить вину, Александр Романович? – строго спросил Градов.
– Да, а что? – Арестант поежился.
– Уточняю на всякий пожарный. Ну, хорошо, будем считать, что на сегодня достаточно. Отправляйтесь в камеру, Александр Романович. Надеюсь, что чувство стыда не помешает вам заснуть. Конвой!
– Бар «Золотой гусь», говоришь? – Полковник Троицкий со скепсисом покарябал щеку. – Намекаешь, майор, что вашей группе пора прошвырнуться по кабакам?
– Так требуют обстоятельства, товарищ полковник, – сказал Градов и пожал плечами. – Не моя вина, что это не музей или, скажем, картинная галерея.
– А ты и рад. Хорошо, я выслушал твои предложения. Здесь есть над чем подумать. Не стоит забывать, что наши британские коллеги тоже умеют работать. Арбатова они заарканили красиво. Какие, по-твоему, срочные данные мы будем передавать британской разведке?
– Придумайте, товарищ полковник. Разглашение этих сведений не должно причинить нам вред. С другой стороны, они должны быть правдоподобными или даже истинными. Мы исходим из того, что британцы не знают о провале Арбатова. Иначе никто в заведение не придет. Но и мы в итоге ничего не потеряем. Просто сходим в кабак. Нам нужен только один поход, надеюсь, его хватит. Завтра британцы обо всем узнают, но это нас волновать уже не будет.
– Хорошо, даю разрешение. Будьте осторожны там, не поддайтесь на буржуйские соблазны.
– Слушаюсь, товарищ полковник.
– Тайник на площади проверили?
– Проверили. Пустой.
– Это место нужно взять под круглосуточное наблюдение.
– Уже сделали. К сожалению, людей мало, оперативников на это задание я выделить не могу. На месте будут дежурить толковые ребята капитана Кадочникова, переодетые в штатское.
– Хорошо. Все, иди, майор. Не могу уже видеть твою сияющую физиономию.
В разрушенном Берлине продолжали работать увеселительные заведения. В них собирались шумные компании, гремела музыка, всякое пойло текло рекой. Все это зримо напоминало пир во время чумы. Патрули следили, чтобы не было драк. Именно этим, как правило, и завершались идеологические споры между офицерским составом союзнических армий. Центром притяжения подобных забав выступала Потсдамская площадь со своим знаменитым баром «Фемина», однако подобные злачные места были разбросаны и по другим кварталам.
Запахи канализации и гниющих трупов веселиться не мешали. Люди, свободные от дежурств, неплохо проводили время.
В заведении «Золотой гусь» на Штокерштрассе дым висел коромыслом. Патефон изрыгал все подряд – Марлен Дитрих, американские фокстроты, наши «Амурские волны». Гуляли штатские и военные чиновники, советские, британские, американские.
