«начальник политической полиции», — ответил лидер северокавказцев, придавая особое значение своим словам.
На лице Делибея появилась довольная улыбка. Видимо, будущая должность его устраивала. Убедившись, что дело клюнуло, Надырхан продолжал:
— Дорогой Делибей, я назначил тебя заместителем начальника военного отдела по особым поручениям. Под «особыми» я мыслю, что ты должен выполнять роль главного контрразведчика и разведчика СКНК. Открыто говорить об этом неудобно, так как в глазах других лиц наш комитет должен выглядеть как организация, имеющая чисто гуманные цели. Не так ли, дорогой мой коллега Насур?
— Да, — подтвердил Насур.
— Вскоре я с Делибеем отправлюсь в лагеря военнопленных красноармейцев для вербовки северокавказцев, — вновь обратился к Насуру Надырхан, — тебя оставляю за себя. Прошу не ослаблять контроля за работой отделов комитета.
— Не беспокойтесь, — небрежно бросил Насур, которому очень хотелось открыто высказать, что он намного раньше Надырхана руководил подобными организациями.
После ухода Делибея и Насура Надырхан снова стал читать лежавший на его столе документ. Это была программа — положение о «Северо-Кавказском нацкомитете». Документ был составлен Министерством по делам оккупированных восточных областей и согласован с РСХА и «Аусланд-Абвером», а в его левом верхнем углу стояла подпись Гитлера. Других подписей Надырхан не признавал. Впрочем, кроме фюрера, для него существовали еще и такие авторитеты, как Розенберг, Гиммлер и Канарис, подписавшие утвержденную фюрером программу. «Если теперь я как председатель нацкомитета не оправдаю их доверия, то тогда милостей от руководителей третьего рейха не жди», — размышлял Надырхан, изучая документ.
Главными задачами СКНК, говорилось в программе, являются: вербовка из числа северокавказцев кадров для германских разведывательно-диверсионных и пропагандистских школ; создание национальных воинских формирований из горцев для использования на Восточном фронте и в карательных экспедициях против советских партизан...
4
Холодным январским утром 1942 года Надырхан и Делибей направились к управлению «Аусланд-Абвера». Неподалеку от входа в управление их ожидал Петцет. Вербовщики из конгломерата в сопровождении представителя военной разведки двинулись дальше. Перед ними стояла задача не из легких. Розенберг и Канарис требовали ускорить укомплектование СКНК, подбор людей для разведшкол и национальных батальонов Северо-Кавказского легиона. Легион формально подчинялся «Северо-Кавказскому национальному комитету», но фактически он как боевая единица находился в распоряжении германского командования.
* * *
Во время своего турне Надырхан, Делибей и Петцет посетили лагеря военнопленных из Красной Армии, расположенные в городах Сувалки, Просткен и в местечке Шверин. За короткое время им удалось повидать немало горцев из числа уроженцев республик Северного Кавказа. Коменданты лагерей выводили всех пленных из бараков во двор, а затем приказывали выйти из строя северокавказцам. Последних выстраивали отдельно, а затем им объявляли о приезде делегации из Берлина с особыми полномочиями.
Местечко Шверин. Здешний лагерь ничем не отличался от других. Да, гитлеровцы ничего не пожалели для создания лагерей-крепостей. А опыт у немецких строителей был достаточный. Начиная с 1933 года, они часто сталкивались с этим обычным для них делом. Чем дальше расширяла свои границы «новая империя», тем больше фашисты нуждались в лагерях. Много, очень много лагерей понадобилось третьему рейху. И с этой задачей гитлеровцы успешно справились. Да, это не шутка — создать такие механизированные фабрики смерти, как Майданек, Треблинка, Маутхаузен, Освенцим, Дахау и сотни других.
* * *
— Смирно! — прокричал во весь голос комендант лагеря.
Пленные горцы, подчиняясь команде, замерли в колонне. Это были исхудалые, с щетиной на лицах люди, одетые в лагерную униформу с пришитыми на груди номерами. Многие из них были босыми, с непокрытыми головами, хотя на дворе стоял январский мороз.
Напротив, в двух метрах, выстроилась рота немецких солдат, вооруженных автоматами. А сзади колонны, в четырех местах, — по два автоматчика с овчарками.
— Дорогие горцы, — обратился своим петушиным голосом немец-комендант к военнопленным, — к нам сегодня пожаловали ваши земляки из Берлина. Слово имеет председатель «Северо-Кавказского национального комитета» господин Надырхан. Прошу вас, господин председатель.
Комендант отошел в сторону, а Надырхан занял его место у борта автомашины и начал свою речь.
— Дорогие мои земляки-братья! Адольф Гитлер поручил мне помочь вам — моим братьям по крови — освободиться от этой тяжелой лагерной жизни. Имеете ли вы на это желание?
Наступила тишина. Кто-то из колонны протяжно закашлял. Оратор переглянулся с немцами и, заметив злой взгляд коменданта лагеря, стал продолжать:
— Братья, поверьте слову мусульманина, я к вам с добрыми намерениями. Неужели вы довольны лагерной жизнью?
— Говори до конца! — крикнул кто-то из военнопленных.
— Хорошо, только слушайте внимательно. Мой фюрер давно признал нас, кавказцев, братьями немцев. Мы отнесены к арийцам. Это большое доверие к горцам, и мы должны оправдать его. Разные пути для этого существуют, братья мои. Если вы согласитесь со мной, то мы поедем на родину с поднятой головой, и там вы будете хозяевами наших земель и других богатств, отнятых у нас властью гяуров.
— Не хотим! — раздался чей-то голос из другого конца колонны.
Немцы насторожились. Они между собой о чем-то переговорили, а затем Петцет отвел Надырхана в сторону.
— С этими скотами нельзя так говорить, господин председатель, — предупредил он Надырхана. Лицо Надрыхана скривилось.
— Герр обер-лейтенант, я выбью из этих собак их большевистский дух.
Подошел Делибей. Увидев на лицах Надырхана и Петцета растерянность и тревогу, он решительно сказал:
— Господа, надо наказать военнопленных, иначе мы всю операцию провалим.
— Я — за! — ответил Петцет.
Комендант по знаку Петцета спустился с кузова автомашины и направился к колонне.
— Кто крикнул: «Не хотим»? Выходи! —
