– Штабс-капитанша Осинкина, – с гордостью поправила сестра. И тут же сладко пропела, обращаясь к Элен: – Счастлива составить с вами знакомство, графиня.
Александра заметила презрительную улыбку на красивом лице Элен.
– Значит, дом, который слишком хорош для меня, вполне достоин ваших провинциальных родственников, – по-французски сказала та, уверенная, что госпожа Осинкина не поймет ни слова. – Они его, разумеется, украсят своим присутствием, а особенно манерами.
– Я еще не приняла решения относительно моей сестры, – так же по-французски ответила Александра.
– Надеюсь, это решение будет приниматься моим отцом одновременно с решением о моем отъезде, – насмешливо сказала Элен.
– О! Какая же вы красивая и образованная дама! – с восторгом воскликнула Софи, впитывавшая как губка разговор на плохо знакомом ей, но таком светском, желанном языке. – Как же мне, ma chére Елена Алексеевна, повезло быть представленной вам! Такой сиятельной даме!
– Рада, что доставила вам эту приятность, – снисходительно сказала Элен.
– Кушать подано, ваше сиятельство, – с поклоном объявил вошедший в гостиную лакей, обращаясь к Александре как к хозяйке дома.
– Не угодно ли присоединиться к нам, графиня? – спросила Александра у Элен, втайне надеясь на отказ. – Я знаю, вы не привыкли завтракать так рано, поэтому не настаиваю.
– Отчего же? Со всем моим удовольствием, – в тон ей ответила Элен. – Я хочу поближе сойтись с вашей сестрой.
Не подозревающая о подвохе Софи расцвела от удовольствия.
Завтрак прошел в полном молчании. Софи сильно проголодалась и поиздержалась в дороге, где экономила на питании, она ела много и жадно, почти не сдерживая себя. Холодная и прекрасная, как мрамор, Елена Алексеевна наблюдала за ней с презрительной улыбкой. Разумеется, она хотела убедиться в скверных манерах провинциальных родственников своей вульгарной мачехи. У самой же графини Ланиной пропал аппетит, каждую оплошность Софи она переживала, как свою собственную.
«Мне придется помогать своим родственникам, чтобы не стыдится их! – в отчаянии подумала она. – Ну почему первой приехала именно Софи? Не Жюли, прекрасная, добрая Жюли, сам вид которой располагает к ней всех, кто ее видит. Или Мари, которая, как старшая, получила прекрасное образование, потому что у Иванцовых тогда еще были средства. Почему именно Софи? Недалекая, жадная, жена какого-то пехотного штабс-капитана! Какой козырь в руках у Елены Алексеевны!».
Но она не могла выгнать беременную Софи из дома. После завтрака госпожу Осинкину с ребенком и ее прислугу кое-как разместили. Отныне Александра с тревогой ожидала приезда мужа.
На следующий день его все еще не было. Через день тоже. Видимо, граф задержался в пути. Приближался один из самых значимых церковных праздников, Благовещение, и у самой Александры возникли связанные с этим хлопоты. В Зимнем ожидался большой выход императорской фамилии, а после торжественного богослужения в главном храме, согласно традиции, все должны были отпускать птиц. Вот с этими птицами и возникли хлопоты. Их все никак не могли доставить во дворец.
В Зимнем все буквально сбились с ног. Строгий семинедельный пост успел уже всех порядком утомить, а тут ожидалось послабление в честь великого праздника, да и погода радовала. После долгой череды пасмурных дней наконец-то выглянуло солнце. Закончился холодный март, настоящая весна уже была не за горами.
Проведя день в хлопотах, Александра возвращалась домой уставшая, и только увидев ворота собственного дома, вспомнила, что оставила Софи на растерзание графине Елене Алексеевне. Причем на весь день! И вчера она тоже не смогла уделить сестре достаточно внимания. Предчувствуя связанные с этим большие неприятности, она вошла в дом и, сбросив шубку на руки лакею, спросила:
– Моя сестра дома?
– Дома, ваше сиятельство. И она дома, и графиня Елена Алексеевна.
«Что, обе живы, здоровы?» – хотелось спросить Александре, чтобы хотя бы знать, что ее ждет? К своему удивлению, она застала сестру и падчерицу в гостиной, мило беседующими.
– Как ты провела день? – спросила графиня Ланина, целуя Софи в раскрасневшуюся щеку. Печь была натоплена жарко. – Извини, я была занята на службе. Мне следовало подумать, чем тебя развлечь.
– Ах, дорогая, не беспокойся! Элен была так любезна, что поехала со мной к портнихе! А потом мы вместе делали визиты! – захлебываясь от восторга, сказала Софи.
– Вот как? – Александра внимательно посмотрела на графиню Безобразову. Что это? Новый заговор?
Разумеется, наличие у c’est un roturier такой вульгарной сестры, пехотной штабс-капитанши, только подтверждает мнение о ней света, и без того нелицеприятное. Софи следовало бы спрятать, да та не понимает, как смешна со своими гарнизонными замашками в модных гостиных, и рвется туда со всей своей страстью. Об этом наверняка уже шепчется весь Петербург. Ай, спасибо тебе, Елена Алексеевна!
– Мне надо с тобой поговорить, Софи, – сказала графиня Ланина сестре, улучив минутку. Они присели на диван.
– Я тебя внимательно слушаю, мой ангел, – сладко пропела та.
– Я вижу, ты близко сошлась с графиней Безобразовой. И всего за каких-то два дня.
– Ах, она так любезна, так любезна! – затараторила Софи. – И так великодушна! Вот ты… Ты даже не спросила, есть ли у меня деньги! – с обидой сказала сестра.
– Ты хочешь сказать, что одолжилась у Елены Алексеевны?!
– А что мне было делать? Она была так любезна, – потупилась Софи. Но ее взгляд, брошенный тайком, из-под опущенных ресниц на младшую сестру, был злым.
– Сколько ты у нее взяла?
– Ах, пустяки! Каких-нибудь пару тысяч.
– Пару тысяч?! А ты знаешь, что у Елены Алексеевны нет своих средств? Это деньги ее отца, следовательно, мои.
– Но… как же наследство?
– Какое наследство?
– Ведь все знают, что у тебя не может быть детей. Что ты бесплодна.
– Что-о?!
– Зачем ты так кричишь? Я не сказала ничего такого… Чего никто бы и так не знал.
– Да ты все время говоришь такое, что ставишь меня в неловкое положение! – разозлилась Александра. – Тебе вообще надо молчать! Ты что, не понимаешь, что над тобой все смеются? Елена Алексеевна для того и возит тебя по своим подругам!
– Ты не смеешь говорить так о добрейшей, великодушнейшей из женщин! – вскричала Софи.
– Это графиня Безобразова – великодушная? И как ты сказала? Добрейшая из женщин? – Александра не выдержала и рассмеялась. – Какая же ты дура! – в сердцах сказала она сестре.
– Я всегда знала, что ты меня не любишь! – вскочила Софи. – Ты мне завидуешь!
– Я? Завидую? Опомнись!
Александра тоже встала. Теперь они с сестрой стояли друг против друга.
– Ты не хочешь моих успехов в свете, – с обидой продолжала Софи.
– Да какие у тебя могут быть успехи?!
– Ты не хочешь устроить карьеру моего мужа! Ты злая, ты жадная. А вот Елена Алексеевна мне обещала…
– Устроить карьеру твоего мужа?
– Феде уже за тридцать, а он только штабс-капитан! Когда же он успеет стать генералом?
– Никогда.
– Ты решительно отказываешься мне помогать?
– Я не отказываю тебе в крове. Ты ешь и пьешь за мой счет. Да еще и одалживаешься у моей падчерицы. Впрочем, у тебя никогда не было совести.
– Это у тебя… – всхлипнула Софи. – Нет совести. Ты обманула меня… Мои ожидания.
– Можешь завтра же отсюда съехать. Я не стану возражать.
– Какая жестокость! Ох… – Софи схватилась за живот. – Мне дурно… воды…
– Маша! – крикнула Александра горничную. И схватив колокольчик, яростно в него зазвонила: – Кто-нибудь!
Вбежала Маша, потом два лакея, началась суета. Александра с досадой поняла, что разговор окончен. Но есть надежда, что Софи уедет. Раз она так обижена.
Но увы! Надежда эта была напрасной. Утром Софья Васильевна завтракала как ни в чем ни бывало, и вид у нее был вполне здоровый. Александра поняла, что сестра собирается вытянуть из нее денег, сколько возможно, и использует для этого все способы. И съезжать она никуда не собирается. Зачем, если здесь так хорошо? Странно, что Элен теперь не возражала против присутствия вульгарной госпожи Осинкиной в аристократическом доме отца.
– Ваша сестра весьма любезная женщина, – сказала она с улыбкой Александре. – Мы с ней уже успели стать подругами.
– Вы с Софи? – искренне удивилась графиня Ланина.
Подумать только! Элен не смогла сойтись с ней самой, такой же молодой, красивой женщиной, а главное, не имеющей в графине Безобразовой никакой корысти. И вдруг выбрала в подруги недалекую, вульгарную, некрасивую и приторно льстивую Софи. И называет ее любезной женщиной!
– Мы нынче собираемся к Карамзиным. Потом заедем на вечер к графине Долли. И к портнихе надо бы заехать, – непринужденно сказала Элен.
– Вам, должно быть, нужны деньги? – пересилив себя, спросила Александра.
– Я рада, что вы этим озаботились. Ваша сестра нуждается в новом гардеробе.
