— Спокойно спишь?
Он молчал, стискивая зубы от боли. Отпустив его волосы, отступил на шаг. Справившись с приступом боли, он встал в стойку, сделал рывок в мою сторону и отлетел от сильного пинка в живот.
— Она сделала выбор.
— Ты тупой или прикидываешься? — Спросил склонившись над ним. — Малого, сука, за что?
Андрей закашлялся, сплюнув кровь.
— Я не убивал его, — услышал я сквозь хриплое тяжёлое дыхание.
— Кто?
— Не знаю.
— Кто?
— Я не знаю!
Резкий выпад в челюсть, который он даже не попытался сгладить. Позади хрустнула ветка и послышались торопливые шаги по направлению к нам.
— Хватит, — тихо, но твердо проговорил Антон, подняв меня за руку наверх.
— Костоправ его увёл после боя. Больше я его не видел, — выдавил Андрей. Оперевшись на кулаки, попытался подняться. Если бы не Антон, удерживающий меня на месте, подняться он бы не смог.
— Узнаю, что врешь — убью, — пообещал я напоследок перед тем, как Мержинский силой меня увел.
***
— Слушай, Архип. Ты в себя приди! Где и с кем ты собрался тягаться, опомнись.
— Ты меня не лечи, Костоправ. По делу говори, — оборвал я, прямым взглядом впившись в черные стекла его очков. Мы сидели в захудалой забегаловке, в самом конце зала. Он непрестанно вертел в руках зажигалку, то и дело вздрагивая. Его нервоз открыто бросался в глаза, ясно выдавая в нём нарика, время кайфа в котором подходило к концу. Простой потерянный человек, готовый за дозу продать всё, что ему дорого. Но я почему-то был уверен, что мне он врать не станет.
— По глупости малец загнулся. Внутричерепное кровотечение. Не жилец был. Я сразу сказал: не моя область, в больницу надо. А кто подставляться будет? Он на гере сидел. Воронку открыл, а это уже, — Костоправ дёрнул головой, оставив мне право додумать. — Ну ты не дурак, сам должен понять, что к чему.
Рад бы не понимать, но понял. Одного ухватить не мог — как не вычислил этого раньше. Если "воронка", то сидел Малой уже давно. И судя по всему, прочно.
— Ну дали бы ему отсрочку в больнице. А дальше что? Лучше так.
— Кто поставлял?
— Не знаю, Архип. Не по нашей части, — честно ответил он. Повернув голову в сторону Антона, он пару раз качнул головой. — Мой вам совет, парни: не связывайтесь. Геру серьезные люди толкают. Рустем по сравнению с ними мелкая моль. Такие катком переедут, не пожалеют. Живите себе, пока живётся.
— А как жить? Посоветуй, мышь подвальная, — с презрением вытолкнул Юрец. Но Костаправ не обратил на это внимания. Его ломало. Вдали от родного подвала с дозой ему было некомфортно.
— Как сможете, так и живите. Я предупредил. Остальное — дело не моё. — Он поднялся на нетвердые ноги, намереваясь быстрее покинуть это место. Но перед уходом обернулся к Юрцу и тихо проговорил: — Последний совет: прекрати под Рустема копать. Ты парень способный, верю. Но против него ты — пыль. Пока ты ему дискомфорта не доставляешь, но на мушке уже висишь. — Стукнув по столу краем зажигалки, он поставил точку в этом разговоре. Резковатым движением набросил капюшон и скрылся.
Тишина после его ухода продлилась долго. В эти минуты я приходил к неизбежной, но верной мысли — Малой сам открыл дверь в никуда. О чем думали парни я не знал, но предполагал, что о том же самом.
— Наворотил Тима, — тяжело выдохнул Антон. Имя Малого непривычно резануло по слуху. Юрец вскинул голову и посмотрел на брата. Столько злобы и ненависти в его глазах я ещё не видел.
— Оба вы виноваты. Мать угробили.
— Слушай, я в чем виноват? У меня служба.
— Оправдание себе ищешь?
— Угомонитесь, пацаны. Не хватало ещё между собой пересобачиться, — вклинился я.
— А ты что? Ты не виноват? — Юрец перевел взгляд на меня. — Если бы не твоя сраная армия, Андрей бы его не завалил!
— Пар спусти, Юрец, — голос Антона прозвучал резко. Взгляд его стал тяжёлым, в нем не читалось ни одной эмоции. С таким взглядом мы шли в бой, с таким убивали.
— Да пошли вы, — бросил Юрка, поднимаясь.
Антон проводил брата взглядом и налил по пятьдесят. Выпили не стукаясь, понимая, что эту войну мы проиграли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Третью пили стоя, за всех пацанов, которых потеряли.
Глава 1
Как и предсказывал Старшина, я ушёл в запой. Не в тот мелкий ежедневный запойничек на войне, когда пьешь, чтобы отделаться от совести. Я ушел в самую настоящую беспробудную пьянку, чтобы к этой самой совести воззвать.
Не было её. Ни отголоска, ни эха.
Мои руки по локоть были в крови, но я не терзался муками. Когда засыпал, не видел снов. Когда вспоминал ребят, не видел перед внутренним взором их лиц. И только глядя на себя в зеркало, видел пустой и мертвый взгляд. Тогда приходило осознание, что умер я там. Выгорел изнутри. И тогда же приходил ужас. Не от того, что убивал. А от того, что мог убить ещё.
Антон через неделю уехал в Москву. Юрец так и не объявлялся. Макс заходил пару раз, но видя, куда я качусь, послал ко всем чертям и оставил наедине с бутылкой.
За месяц пьянки я стал потихоньку деградировать. Жизнь сузилась до маршрута от ларька до квартиры. Поняв, что так продолжаться долго не может, пришел к мысли вернуться обратно. Только документы уже были у Андрея и договориться с ним вновь не выйдет.
Тогда то и решил найти другой путь. И он виделся мне идеальным вариантом для избавления от пустоты.
Наведаться к Рустему показалось мне заманчивой идеей. Если уж он прикончил моего друга, то прикончить меня ему труда не составит.
Остановившись за несколько метров от входа, я окинул взглядом заброшенное здание. Лёгкий холодок прошёлся по телу, вздыбив на затылке волосы.
Сознание на миг помутнилось. Я огляделся вокруг. Ни елей, ни леса за ними. Позади нет каморки и КПП.
Мотнул головой, но наваждение так и не испарилось. Проклятое гиблое здание октагона было копией нашего барака.
Потянувшись к карману, вытащил пачку сигарет. Пустая.
Смяв её в руке, отшвырнул в сторону и двинулся вперёд, к стоящему у входа Бугатти. Резкий контраст. Либо какой-то отбитый, либо новичок. Ни один из своих не ставил здесь машину.
Приблизившись, увидел у капота какого-то щегла, держащего у уха телефон и нервно постукивающего носком кроссовка по земле. Разговаривал он вполголоса, словно чего-то опасался.
Я остановился, против воли прислушавшись к разговору.
— Лет, солнышко, послушай. Я очень сильно тебя люблю. Слышишь?… Нет, всё в порядке. Просто… Да не важно. Я хочу, чтобы ты мне верила… Да так, ни о чём. Малыш, всё будет хорошо. Правда? Только нужно немного потерпеть…
Потеряв интерес к трёпу, положил руку на его плечо. Он вздрогнул. Обернулся. Я едва не выругался сквозь зубы. В его вздрагивании и напряжённом взгляде проскользнуло что-то знакомое. Неприятно знакомое. Невольно на ум пришло сравнение с Игнатом.
— Чего тебе? — Вытолкнул он сквозь сведённые челюсти.
— Прикурить дай.
— Не курю.
— Спортсмен?
— Тебе то что? — Взгляд его стал ещё напряжённей. Но особого страха в нём я не видел, больше неприязни. — Всё нормально, — чертыхнувшись, проговорил он в трубку. — Я перезвоню тебе.
— Да ничего, — отозвался я. Засунул руки в карманы и побрел ко входу.
Ворота оказались ннзаперты. Толкнув одну створку от себя, вошёл внутрь. В нос ударил запах сырости и отдаленный запашок резины. Я шёл по пустому коридору, ступая мягко и тихо, прислушиваясь к звукам вокруг. Не знаю, сколько ещё должно пройти времени, чтобы искоренить из себя эту привычку бесшумного передвижения.
Толкнув последнюю дверь, застал врасплох хозяина затхлого кабинета. Рустем резко крутанулся на стуле и уставился на меня удивлённым взглядом.
— Вот так встреча, — протянул прежним сухим голосом, словно и не было этого года отсутствия. Только в уголках неприятных глаз скопились морщинки. — Неожиданно… До меня слушок дошёл, что наш король октагона на дно скатился. Запил.
— Врут, — отозвался я, подойдя вплотную к его столу. Чуть подняв глаза, посмотрел в небольшое окно, в которое минутой ранее смотрел он сам. Сквозь мутное грязное стекло силуэт мажора с Бугатти был едва различим.
