– Вот, казалось бы, что может быть глупее ванны? – рассуждал он, показывая этот действительно непонятный для водяных предмет. – Этих ванн тут – не счесть, и все их видели, и все мимо прошли, а я догадался! Берешь два ведерка пресной воды, одно – из-за окошка, смешиваешь…
Он поболтал в воде перепончатой лапой и шагнул в ванну. Затем лег лицом вниз и стал дышать. У него уже получалось неплохо, дышал долго, Уклейка с Коськой успели соскучиться.
– Вот и все, очень просто, – произнес Перфил, вставая на четвереньки. – Потом буду понемногу соотношение менять. Жена тоже учится, только у нее плохо подвигается, а Ракушка… Эх! Думал, палку сломаю об эту Ракушку! Она, мерзкая девка, что удумала? Я сказал – пока два часа не научишься в ванне дышать, никаких гулянок! Так она пресной воды напустила! Лежит, дышит! Ну, я ее отпустил, сам залез – а вода-то пресная!
– Сам-то ты, дядя Перфил, два часа смешанной дышать можешь? – спросил Коська.
– Нет, пока еще не могу, – честно ответил Перфил. – Но учусь! Потому что я подписал контракт.
– Кон-тракт? – повторила Уклейка. Столько незнакомых слов вошло в жизнь, что она от них прямо шалела. Это были те слова, которыми пользуются заморские женихи, и водяница не хотела выглядеть простушкой из захолустья. Пусть даже себе другого присмотрела, а все-таки…
– Да вот, на днях договорился на понтоне с агентом, контракт оформил, он дал подъемные, четыре ящика консервов, теперь нужно срочно готовиться к переплыву.
– Куда же ты собрался, дядя Перфил?
– А на Галапагосские острова завербовался рыбу ловить.
– Это где же?
– А сам не знаю, где-то посреди Океана. Так что срочно учимся дышать. Тут ведь все равно не жизнь! А научимся дышать – так нам всюду в Океане местечко найдется.
– Ты же там пресной воды вообще никогда больше не увидишь! – ужаснулся Коська.
– Ну и что? Были пресноводные, станем соленые! – бодро отвечал водяной. – Рыба ищет, где глубже, а водяной – где рыба. Тут ведь скоро зубы на полку впору будет класть, рыбка-то гибнет.
– А акулы?!
– Какие акулы? – Перфил заозирался. – Нет там никаких акул! Ты смотри, при жене только не брякни! Нечего бабу с толку сбивать!
Он вылез из ванны и зашлепал по комнатам – убедиться, что жена не слышала странного разговора.
– А может, там и нет никаких акул? – спросила Уклейка.
– Есть! – рявкнул Коська. – Я в книжке читал. Как пасть разинут – так вроде этой ванны, целиком всех заглатывают.
– Как же там соленые водяные-то живут?
– Не знаю!
– Ф-фу, пронесло, – сказал, заглянув в ванную, Перфил. – Поплыла за продовольствием. Вот тоже морока – я думал, поселимся мы тут, утром сунешь пятерню за окно, а в пятерне тут же тебе и рыбешка. Ага, разогнался… Вся рыба тут кверху пузом поплыла.
– От соленой воды, я же говорил! – воскликнул Коська.
– Никакая не соленая вода, а на железной дороге, на том берегу, где порт, вагоны с какими-то мешками стояли, в мешках – белый порошок, вот их размыло и рыба потравилась, – объяснил Перфил. – Далась тебе эта соленая вода! Ты начни понемножку привыкать – и сам не заметишь, как втянешься. Сперва на три ведра пресной – одно соленой, потом…
– Дядя Перфил, а где ты пресную-то воду берешь? – вдруг спросила Уклейка.
– Как это – где? Да из крана же! – и водяной показал, как именно он это делает.
– А где возьмешь, когда в кране кончится?
Перфил задумался.
– Не должна кончиться, – помотав башкой, сказал он. – Кран старый, надежный, водопровод в прежнее время строили, вода в нем будет всегда.
– А в самом деле, откуда в кране пресная вода берется? – Коська даже приоткрыл рот, как будто это помогало размышлениям. – Может, где-то есть подземные ключи?
– Про это и я слыхал – будто под землей озера имеются с хорошей водой. Да только кто туда за ними полезет? Раньше мелиораторы знаешь что делали? Бурили ар-те-зи-анс-кие скважины! – гордый, что может выговорить заморское слово, сообщил Перфил. – Прямо из тех озер вода наверх шла. Но как они это делали, мы уже не узнаем никогда…
– Так это же и есть Пресноводье! – завопил Коська.
– Какое тебе Пресноводье? – удивился Перфил, впервые услышавший изобретенное Коськой слово.
– Наша историческая родина! Вон она где! Вот почему ее на картах нет! На картах же – поверхность, а нам нужно вглубь!
Новый удивительный мир возник в Коськиной голове и тут же стал обрастать подробностями. Гигантские пещеры, прекрасно обустроенные, с нишами, со ступенчатыми спусками к воде; садки, в которые плескались не знающие солнечного света белые рыбины; ажурные мосты над озерами и протоками; вот только не знал еще Коська, чем эти пещеры освещаются, но вспомнил, как Родриго учил его разжигать костер, – и тут же по берегам подземных озер вспыхнули огни и осветили хорошеньких водяниц, качавшихся на ветвях белых, низко склонившихся над озерами, деревьев…
Интересно, что прежний мир, с дубом, лешим и следами невиданных зверей вдруг куда-то из головы подевался. И то – совместить эти два мира ни у кого бы не получилось, не только у Коськи. Вот один и растаял.
– Ну тебя, и с твоей исторической родиной вместе… Антипу кланяйся, Афоне тоже. Передай – как соберусь в дорогу, попрощаться приплыву. Эх…
Он махнул лапой и полез обратно в ванну.
– Что – эх? – спросила Уклейка.
– Эх – все равно ведь уплываю, так что – пропади оно все пропадом…
Перфил лег на пузо и стал громко, с бульканьем дышать.
– Дезертир несчастный! Пошли отсюда, – велел Коська сестренке. – Ну его к акулам…
– Типун тебе на язык! – огрызнулась сестренка. – Значит, кто не хочет с тобой искать Пресноводье – того уже и к акулам? Ты как знаешь, а я под землю не полезу!
Они вышли на лестничную клетку.
– Все-таки мелиораторы хорошие дома строили, – заметила Уклейка. – Вот бы его переволочь туда, где есть пресная водица, и жить всем вместе…
– Погоди галдеть… – Коська прислушался. – Тут еще кто-то есть, наверху…
– Ходит? – Уклейка попыталась уловить обычное шлепанье водяных, но вместо того был тихий, почти беззвучный скулеж.
– Живой кто-то! Пошли!
– Я давно щеночка хотела! – обрадовалась Уклейка.
– Дура, чем ты его теперь кормить будешь? Он у тебя лапы протянет!
Они, идя на голос, добрались до пятого этажа и толкнули подозрительную дверь.
– Здесь, что ли? – спросил Коська, входя.
– Вроде здесь…
– Сгиньте, пропадите, не пущу, – раздался тонкий голосок. – Мой дом! Уходите подобру-поздорову, пока я не озлился!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
