Снова повторяется то же самое: крик «Пошли!» Киря и Милка где-то за спиной оператора, мы с Алёной за руки.
— Стоп!
Она убирает руку.
— Пропустите! — Бочонок проталкивается мимо нас. Доволен как слон. Дубли явно удачные. Спускается на два пролёта ниже.
— Спускайтесь сюда, ещё одна проходка пониже!
Спускаемся: сначала Алёна, потом я.
— Вот тут, — показывает Бочонок. — Пройдёте по переходу, потом по той лестнице спускаетесь вниз, первым — Рэд.
Идём к указанной лестнице. Бочонок ведёт нас камерой. Я спускаюсь вниз, Алёна — за мной. Я поднимаю голову. Хм… Почему на ней эти дурацкие камуфляжные штаны? Потому что мы не на отдыхе. Спрыгиваю, беру её за талию, помогаю спуститься, идём прочь от лестницы.
— Снято!
Я замечаю, что из кармана алёниной камуфляжки почти выпал mp3-плеер, чёрный наушник свисает до земли.
— У тебя плеер сейчас вывалится.
— Спасибо.
Она поднимает наушник, запихивает плеер в карман, закрывает молнию.
— Что слушаешь?
— «Нау».
Бочонок уже рядом с нами, за ним — Милка и Киря.
— Снимать буду со спины. Идёте прямо к шару, подходите. Одновременно поднимаете руки, другие руки сцеплены. Прикасаетесь к шару. О’кей? — говорит Бочонок.
— О’кей, — отвечает Алёна.
Шар примерно в двадцати метрах.
— Ближе подойти?
— Отсюда идите.
Идём. Бочонок сзади, он идёт медленно, отпускает нас вперёд. Шар всё ближе и ближе. Я смотрю на Алёну, она — на шар. Потом переводит глаза на меня. Снова на шар. Мне кажется, что вокруг — тишина. Мне кажется, что нет ничего, кроме меня и Алёны, и шара перед нами. «Счастья для всех». Странно, что финальную сцену мы снимаем сейчас. Алёна напевает какую-то мелодию, тихо-тихо, едва слышно. Прислушиваюсь. Что-то знакомое.
До шара — метра три, осталось несколько шагов. «…тихие игры под боком у спящих людей… раннее утро, пока в доме спят даже мыши…» Она перевирает слова. Это «Нау».
Мы останавливаемся. Боковым зрением замечаю Бочонка, который приближается к нам с камерой. Мы стоим и смотрим друг на друга. Одновременно протягиваем руки и касаемся шара.
— Стоять так! Смотреть друг на друга! — говорил Бочонок.
Он наезжает камерой, в кадре теперь — наши руки на ржавой поверхности, я уверен.
— Снято, — удовлетворённо говорит Бочонок.
— Молодцы, — хвалит Киря.
— Как нога? — спрашивает Милка.
Подпрыгиваю на травмированной ноге. Нормально. Не отзывается.
— О’кей. Пошли прыгать.
Бочонок опускает камеру. Меняет кассету. Иду к лестнице. Киря за мной.
— Сначала снимем, как ты идёшь к ней по балке, Алёна на заднем плане будет. Потом уже крупные планы.
— Хорошо.
Алёна что-то обсуждает с Бочонком. Милка идёт последней.
Поднимаемся.
— Поможешь Алёнку крепить.
— О’кей.
Балка двутаврового сечения, по ней ездила когда-то каретка стационарного крана. Теперь кран застыл посередине, железный трос покрыт какой-то дрянью, но крюк не оборвался. Болтается. Даже можно рассмотреть на нём надпись: «5 т». Пять тонн. Что может оборвать крюк, который выдерживает такую массу?
Балка довольно широкая, сантиметров восемьдесят. Если не бояться высоты, можно спокойно пройти. Что я и делаю. Иду по балке.
— Ты куда? — в ужасе говорит Милка.
Подо мной — шесть этажей, не меньше. Иду вплоть до каретки крана. Тут есть место для оператора, площадка с поручнями. Перелезаю через поручни, разворачиваюсь.
— А что? — спрашиваю насмешливо.
Бочонок внимательно смотрит на балку.
— Алёна, ты будешь болтаться где-то в метре от крана, ближе к нам. Страховку одну привяжем к крану, вторую — к балке. Рэд, ты идёшь отсюда к ней, подхватываешь её, затягиваешь наверх. Твоя страховка привязана к крану.
— Мне не надо страховки, — говорю я.
— Красуешься? — насмешливо спрашивает Алёна.
— Да, — говорю я, перелезаю через поручни и иду обратно.
Киря укрепляет на поясе Алёны карабин. Подхожу, проверяю. Хорошие карабины, немецкие. Профессиональное оборудование. Верёвка тоже.
— А что-то ты говорил, у тебя проблемы с верёвкой? — спрашиваю я.
— Нормально, сам видишь. Другую нашёл.
Возвращаюсь по балке к каретке, тяну за собой разматываемую Кирей верёвку. Тройным узлом перевязываю вокруг поручня платформы.
— Так будет видно, — говорит Бочонок.
На полу платформы — какая-то полусгнившая ветошь. Перекидываю её через поручень, накрываю узел.
— А так?
— Так нормально.
Алёна уже привязана. Медленно идёт ко мне, явно боится. Цепляется за меня. Смелая, блин. Надменная. Красуюсь, видите ли. Чёрт бы тебя побрал. Злюсь, но держу её крепко.
Киря пристегнул к Алёне второй карабин. Верёвку нужно привязать там, где сказал Бочонок. Для этого нужно разминуться с Алёной. Перекладываю её руку со своего плеча на поручень.
— Держись.
Аккуратно обхожу её, принимаю у Кири верёвку. Становлюсь на колени, обвязываю верёвкой боковину балки — там есть отверстие, куда можно пропустить конец верёвки. Вот здесь Алёна якобы срывается, а я её вытягиваю. На самом деле она висит на двух страховках, а я просто стою на балке.
— Готово.
— Тебе точно страховка не нужна?
— Нет.
— Тогда поехали.
Оборачиваюсь к Алёне.
— Иди сюда.
Она идёт, очень медленно.
— Вот тут можно схватиться двумя руками, — говорю ей.
Она садится на балку, пробует рукой место для захвата. Часть балки там проржавела, образовалась дыра. Мы обломали хрупкие края и проверили её на прочность, когда сценарий писали. Позавчера я ездил сюда и проверил ещё раз.
— Аккуратно свешиваешься вниз и повисаешь на руках. Не бойся, тебя две верёвки держат.
Бочонку:
— Их не видно?
— Нет.
Он ходит по краю моста с камерой и ищет выгодный ракурс. От его пояса тянется верёвка с карабином, пристёгнутым где-то позади.
— Алёна, сколько ты провисишь, проверяла? — спрашивает Киря.
— Минут пять, думаю, провишу.
— Хорошо, за две справимся.
Бочонок смотрит на меня.
— В общем, когда она опускается, ты бежишь по балке до неё. Потом возвращаешься и ещё раз бежишь. Теперь уже наклоняешься, ложишься на живот и хватаешь её за руку. Типа как в последний момент. Алёна повисает у тебя на руке. Вытянешь?
— Вытяну.
— Алёна, тоже помогай, типа выбирайся, ногами балку лови.
— Хорошо.
Она говорит неуверенно.
— Это полный отстой, — вдруг изрекает Бочонок. — Ближняя страховка видна со всех сторон. Оставляйте одну.
— Чёрт, ты с ума сошёл! — говорит Киря.
— Будет лажа. Я её даже замазать не смогу.
— Тимур? — Киря поворачивается ко мне.
— А я что… У Алёны спрашивай.
Алёна смотрит на Бочонка.
— Нормально, — говорит она и отстёгивает карабин.
Иду к ней, разматываю верёвку, снимаю с балки, кидаю Кире.
— Теперь смотри, не упусти, — говорит Алёна.
Не отвечаю.
Всё готово. Киря стоит в стороне. Алёна сидит на балке. Бочонок готов к съёмке.
— Начинаю снимать, как только Алёна повисает.
Алёна сидит неподвижно. Понимаю, страшно. Даже страховка не успокаивает. Тем более, одна. Алёна что-то шепчет одними губами, переворачивается на живот и съезжает с балки. Всё, она висит на руках, а под ней — шесть этажей.
— Пошёл! — кричит Киря.
Я подбегаю к балке, бегу по ней. Балка трясётся. Разворачиваюсь, бегу обратно. Снова подбегаю к балке, бегу наклоняюсь, плюхаюсь на живот, и в этот момент Алёна отпускает руки. Успеваю поймать. Выйдет отличный кадр. Меня тянет вниз, она нелёгкая. Держим друг друга за запястья. Алёна пытается дотянуться до балки второй рукой. Я отползаю от края, тяну на себя Алёну.
Бочонок уже в шаге от меня, он снимает её лицо. На лице — страх.
Я слышу шаги Бочонка. Рука отрывается. Делаю усилие. Рука потная, Алёна сползает вниз.
— Не вытяну, помогай, — ору.
Бочонок отскакивает назад и сталкивается с Кирей. Тот сам чуть не срывается, падает на край моста, цепляется за пол.
Алёна выскальзывает. Сейчас она должна упасть по наклонной, её должно раскачать. Как мы потом её втягивать будем?
Она падает вниз. Невольно приходит в голову кадр из фильма «Скалолаз» со Сталлоне. Неуместная ассоциация. Где эта грёбаная страховка? Где она?
Карабин болтается в воздухе.
Мир замирает. Она смотрит на меня, она так близко, но уже не догнать, потому что она летит всё быстрее. Я ничего не чувствую. Внутри меня — абсолютная пустота. Она накатывается внезапно. Алёна красивая. Безумно красивая.
Я поднимаю голову. Киря смотрит мне в глаза.
— Ты пристёгивал? — спрашиваю я тихо.
Он отползает.
Я иду на него. Сука. Как он так пристегнул? К чему он там пристегнул? Он что-то лепечет про пояс, про застёжки.
